– Кто бы говорил… – Я был сама невинность. – С какой стати ты считаешь меня притворщиком?
– А кто изображал из себя интеллигентного болвана, которого можно соплей перешибить!?
– Фи… – Я наморщил нос. – Мадмуазель, зачем так грубо. Этот спектакль заставили меня сыграть вы.
– Я? – Она сделала большие глаза. – Не поняла…
– Что здесь непонятного? Разве с неба на голову простому обывателю (ладно, дачнику – пусть так) каждый день падают дельтапланы с девушками?
– Это была случайность, несчастный случай!
– Если на то пошло, то в моей прошлой жизни подобные "несчастные случаи", которые ты именуешь случайностями, всегда считались закономерными и вызывали подозрение и опаску.
– В твоей прошлой жизни?..
– Именно! – Я завелся и плохо соображал, что говорю и что делаю; похоже, голодание и усталость сыграли со мной злую шутку. – И опыт этой самой прошлой жизни подсказывает мне немедленно вывести тебя на чистую воду. Тебе придется предъявить нам содержимое твоего рюкзака. Хватит нам тайн! А если нет…
Или мы играем в открытую, или скатертью дорожка. Можешь составить компанию Пал Палычу. По-моему, вы друг друга стоите. Станешь этому "вождю могикан" его скво, а по-нашему – подругой жизни, телкой, чувихой, шваброй или как там еще.
Я говорил очень обидные слова, и другая на месте Каролины просто разрыдалась бы. Но она на некоторое время лишь оцепенела, не сводя с меня лихорадочно блестевших больших глаз. Я тоже смотрел на нее в упор, угрюмо и зло, раздираемый противоречивыми чувствами.
Мне хотелось немедленно ее поколотить, и в то же самое время обнять и приласкать, – чтобы ее пушистая головка лежала у меня на груди. Я спрашивал себя: а что ты будешь делать, если она не согласиться выложить все начистоту? Неужто и впрямь бросишь ее в лесу?
Ответа на эти вопросы я не находил. Меня просто сжигали изнутри злобные импульсы – производные той катавасии, которую затеял неизвестно кто и по какой причине, а отдуваться приходится мне. И это при том, что я так мечтал о покое, о жизни на природе, не затронутой человеческой злобой и стяжательством, о месте на земле, где не льется человеческая кровь…
К черту все! Или она наконец прояснит ситуацию, или… Или я просто не знаю, что с ней сделаю!
– Ты это серьезно? – спросила Каролина очень тихо.
– Да! – жестко и непреклонно отрезал я, не обращая внимания на испуганного Зосиму.
Он беззвучно жестикулировал, пытаясь что-то сказать, но у него, видимо, не находилось слов.
– Хорошо, – покорно сказала девушка и начала возиться с застежками рюкзака. – Пусть будет, как будет.
Мне ничего иного не остается, как надеяться на твою порядочность.
– Надейся… – Я упрямо боднул головой, хотя чувствовал себя абсолютно отвратительно.
Глаза бы мои не видели и уши не слышали того, что сейчас происходит. Господи, какой же ты идиот, Иво Арсеньев!
– Смотри… – Она вытряхнула содержимое рюкзака мне под ноги. – Смотри!
Я опустил глаза – и едва не ахнул. На земле валялись пачки долларов и какие-то бумаги вперемешку с тонким и ажурным дамским бельем. Много, очень много долларов. Все это добро (за исключением белья) было хорошо упаковано в прозрачные полиэтиленовые пакеты. Я глазел в полном безмолвии на сокровище у моих ног не менее минуты.
– Так ты еще и воровка, милая. – Я наконец нашелся, что сказать.
– В другое время и при иных обстоятельствах, МИЛЫЙ, – это слово она произнесла протяжно и с нажимом, – за такое оскорбление ты получил бы от меня по морде. Пардон – по физиономии. Но сейчас я всецело в твоей власти, так что пользуйся моей беззащитностью сколько хочешь. Я буду покорна, как рабыня.
– Только не нужно изображать из себя роковую женщину, которая влипла в очередную трагедию.
– Что ты обо мне знаешь!? – Ее голос пресекся, и она закусила нижнюю губу.
– Раньше я бы сказал, что ничего не хочу знать. Но сейчас не до сентиментов и хорошего тона. Среди нас есть только одна темная лошадка, и это ты. Как человек здравомыслящий и много повидавший, я просто не имею права всецело доверять такой скрытной особе. Так что колись, подруга. Облегчи свою душу, и может быть тебе будут отпущены все твои грехи.
– Ты не падре, а я не на исповеди! – огрызнулась Каролина, но тут же сбавила тон. – Извини… нервы…
– Все мы несколько взвинчены, – сказал я миролюбиво, чтобы еще больше не усугублять ситуацию. – Говори, мы внимательно слушаем. Надеюсь, Зосима может присутствовать на нашем брифинге?
– Да, конечно… – Она ласково улыбнулась Зосиме, который смотрел на нее как на кающуюся Марию Магдалину. – Я тебе не соврала. Только я дочь не полковника, а генерала. Но он когда-то был полковником.
– Это извинительно, – сказал я с иронией.
– И еще одно: я не была женой Ильхана. – Видимо, Каролина решила принципиально не обращать внимания на мои выпады. – Ни законной, ни гражданской. Знаю, о чем ты думаешь. Нет! И в его любовницах я не числилась – Начало обнадеживающее… – буркнул я себе под нос.
– Мой папа до развала Союза был начальником тыла… В общем, не суть важно, какого военного округа.
Когда началась распродажа армейского имущества, он с приятелями организовал что-то наподобие акционерного общества…
– С очень ограниченной ответственностью, – подхватил я, саркастически ухмыляясь.
– Не знаю. Тогда я ходила в школу и в основном интересовалась нарядами, спортом и модными в то время рок-группами – уж не помню сейчас, какими именно. Когда же я подросла и стала кое-что соображать, акционерное общество обанкротилось, а отца вежливо попросили подать в отставку.
– Повезло…
– Еще как повезло… – Каролина нахмурилась. – Кое-кто из членов акционерного общества так и не дожил до почетной отставки. У кого сердце внезапно отказало, кто попал в автомобильную аварию. А один, самый хитрый и подлый, стал доносчиком, за что получил свинцовый привет от бывших товарищей по оружию, не дожив два дня до суда, где был свидетелем. Ну, а потом… Потом отец, у которого, как я впоследствии узнала, остались немалые деньги, зарегистрировал совместное предприятие. Поначалу дела шли очень хорошо. Пока не появился ОН…
Каролина с трудом проглотила застрявший в горле комок. Зосима сочувственно кивал. Я слушал без особых эмоций, мысленно подсчитывая, какую сумму "зеленью" Каролина таскала в рюкзаке. Выходило, что больше чем до хрена. Ай да девка…
Верить Каролине или нет? Вдруг она сочиняет очередную небылицу? А что, запросто. Ей не впервой. С ее фантазией можно сочинять женские романы – те, что в розовых переплетах, неестественно слезливые, пахнущие дешевой косметикой и грязным бельем.
– Ильхан предложил отцу, как теперь называют, "крышу". Нет, нет, не совсем бандитскую! У него были очень большие связи в Москве и за границей. Отцу пришлось согласиться… уж не знаю, что именно подвигло его на этот союз.
– Догадаться об аргументации, предъявленной Ильханом, не составляет труда.
– Ошибаешься. У отца были телохранители, против которых бандиты Ильхана ничто, пыль. Парни из диверсионных подразделений ГРУ, воевавшие во всех горячих точках бывшего Союза и даже дальнего зарубежья. Отца охраняли не хуже, чем самых крутых бизнесменов страны. Несколько лет предприятие работало как часы. Ильхан стал просто незаменимым. Отец был им очарован. А затем наступило прозрение.
– Но слишком поздно…
– Увы, ты прав. Отец готов был порвать с ним отношения, и даже успел перевести основной капитал и часть договоров на дочернее предприятие, президентом которого уже была назначена я, но тут случилось непоправимое: его личный самолет разбился на взлете. Отец… он погиб вместе с охраной и коммерческим директором, другом детства. Так я осталась совсем беззащитной.
Я попытался изобразить сочувствие, но у меня не получилось. Скучно, братцы, ей-ей, скучно… Все эти разборки между богатыми из-за дележа денег и собственности волнуют меня в такой же мере, как проблемы глобализации, о которой все уши прожужжала западная пресса. Эка невидаль: кто-то кого-то обобрал или хочет обобрать, но уже в массовом порядке. Мне от этого ни холодно, ни жарко.