Наутро хмурость его прошла, Гаррисон опять пылал обычным своим жизнелюбием, но все равно я запомнил, какая вдруг на него нахлынула мрачность, стало быть, в этой броне, за которой наш святой укрылся, тоже щелочки имеются. Хотя, и то сказать, вечно я какие-то потаенные знаки отыскиваю.
Она мне что сказала? "Нам с тобой хорошо было, и нечего рассусоливать".
А Гаррисон: есть, мол, любовь, и есть половое влечение без всякой любви.
Но все не так-то просто. Неделю спустя, уже у меня в номере это было, Джейн говорит:
- Что скрывать, Тоди, я тебя по-своему люблю. Не так, как Гаррисона, но мы с тобой больше чем друзья, а то бы в постели не получалось у нас так здорово, правда?
- Правда, - отвечаю.
Потом, когда я к ним на обед пришел, Гаррисон тоже высказался.
- Женщина, - говорит, - может сразу двух любить, даже нескольких, и одинаково сильно, а может, - говорит, - по-разному их любить, но всех сразу, или одинаково, но не всех вместе, или по-разному и не сразу всех, всякое, в общем, бывает. А вся эта мура про "любовь и верность до гроба", это обыватели выдумали, правда?
- Правда, - соглашаюсь.
И не то чтобы я так уж при этом лицемерил, хотя минутой раньше с такой же готовностью подтвердил, что можно в самом деле любить и не совокупляться или совокупляться, а не любить. Вся штука вот в чем: насчет совокупления я очень достоверно знал, что это такое и какие ощущения вызывает, а любовь - какая она, что это за ощущение - лично мне всегда оставалась непонятной. Допустим, любить жену или там наложницу, родителей любить, кошку свою. Родину, привычки какие-то старые, род человеческий, книгу, которую перечитываешь, природу вокруг тебя - это как, разная любовь или одна и та же, просто по градусу различная? Если разная, тогда как же разобраться, где какая? А если только градусы разные, получается, что определение-то, слово уж очень широкое, может, в нем и смысла никакого нет? Ее люди выдумали, любовь то есть, цивилизация ее воспитала или она естественный инстинкт, вроде жажды? Ну, скажет кто-то: люблю, мол, - он что, действительно любит? В таком случае я-то точно никакой любви отродясь не знаю, потому что сколько раз говорил: люблю - но это женщины от меня хотели услышать, что люблю, а сам я ничего подобного не чувствовал. Вот совокупление - у людей, у животных, не важно, - я понимаю, и всегда мне при этом смешно становится.
Но это вовсе мне не мешало преспокойно поддакивать, когда Мэки свои теории излагали, - они ведь определенный "тип личности" имеют в виду, не всех да каждого, а кто я такой, чтобы судить, может ли этот самый "тип личности" на любовь смотреть по-одному, на совокупление по-другому, я же в любви вообще ни черта не смыслю. Откуда мне знать, способен "тип личности" сразу нескольких любить или только по очереди, для меня-то любовь дело совсем темное. Да и вообще я умею с абсолютно противоположными заявлениями соглашаться, хоть бы их подряд услышал, а тут проще было - Мэки сначала одно доказывают, потом совсем другое. Правильно доказывают, неправильно - меня это не занимало.
А занимала - я про это несколько недель раздумывал - перемена во взглядах Мэков, очень заметная, а оттого занимала, что связывалась с моими размышлениями насчет нашего романа. Себя-то самого я почти и во внимание не принимал, мне любопытно было понять Гаррисона, ну в какой-то мере и Джейн, конечно, - что они за люди? Вернувшись домой после того, как в тот августовский полдень был положен конец моей добродетельности, я занялся логическими выкладками, кое-что записывал. И вот что вычислил касательно Гаррисона, насколько могу проникнуть в его психологию.
1. Жаждет приключения.
2. Пленяется мыслью о внебрачном сексе.
3. Не уверен, предлагать ли такое жене.
4. Есть друг - подсказывает жене заняться внебрачным сексом во имя дружбы.
5. Пленяется этой идеей.
6. Беседует с женой о том, что для человека широкой души представляют собой адюльтер, ревность и т. п.
7. В подробностях разрабатывает план любовной связи между женой и другом.
8. Отчаянно старается сохранить широту души:
"Не думай, что ты чем-то обязан!"
9. При всей интеллектуальной широте вынужден подавлять в себе ревность. С особой требовательностью добивается от жены свидетельств страсти.
10. Раздражен тем, что жена увлеклась своим приключением, но не желает и слышать о том, чтобы положить ему конец.
11. Настаивает на продолжении романа жены с другом, но ее покорность вызывает новое раздражение.
12. Замыкается в себе, но, когда жена спрашивает, что случилось, снова демонстрирует широту души и жизнелюбие, а как же, ведь иначе жена прекратит роман и, возможно, жизнь станет мучительной.
Пункты с 1-го по 10-й уже относились к прошедшему времени - в отличие от 12-го, - и, составляя свою схему, я их сформулировал без особого труда. Затем набросал вот что.
13. Жена, подавляя возможные укоры совести, решает, что друга она любит - "по-своему".
14. Муж сомневается, сумел ли друг в полной мере оценить, какая ему выпала огромная удача.
15. И м., и ж. держатся с д. все более требовательно, он стал их собственностью. Ревнуют его, если и не состязаясь в обоюдной ревности.
16. Ж. и м. желают со стороны д. проявлений любви и преданности.
17. Д. в них отказывает - дружеские чувства ослабевают.
18. Явная неприязнь к д. по причине его неблагодарности.
19. Роман временно прерван.
20. Период молчания и с той, и с другой стороны; м. и ж. проникаются еще более горячей, чем прежде, взаимной любовью - в порядке самозащиты.
До этой черты все было мне более или менее ясно, а далее я наметил несколько вероятных продолжений.
I. Прочное охлаждение (очень возможно).
II. Возобновление романа на прежних условиях (вполне допустимо).
III. Возобновление романа по инициативе жены вопреки желанию мужа (весьма сомнительно).
IV. Восстановление приятельских отношений, однако с сексом покончено (вполне допустимо).
Еще несколько дней после этого я набрасывал и другие схемы, но приведенная, по крайней мере вплоть до пункта 20-го, оказалась наиболее точной. Когда рожки у Гаррисона на голове только прорезались, мы с Джейн поначалу, как я упомянул, старались, чтобы они окрепли, - уж не знаю, поощрял он эти наши старания или не очень. Помните? - я, по своему обычаю, которому все равно не изменил, поднялся к себе соснуть после обеда. А Джейн уже меня ждет в номере и потом говорит: "Что скрывать, Тоди, я тебя по-своему люблю. Не так, как Гаррисона, но мы с тобой больше чем друзья, а то бы в постели не получалось у нас так здорово, правда?"
- Правда, - говорю.
Я сидел на краю кровати. А она прямо передо мной стоит. Ждет, видно, что я сообщу, как люблю ее.
- Я тебя люблю, - сказал и убедился, все правильно, этого она и ждала.
Еще с годик наш роман полыхал ярким пламенем. Каждый вторник и пятницу Джейн без затей оставалась у меня на всю ночь - фантастика! прямо как по расписанию, - ну а Гаррисон, что ни день, уж раза два ко мне на службу непременно заглядывал. По их настоянию я обязательно с ними обедал всю неделю, и, мало того, Гаррисон предложил, чтобы я вообще к ним перебрался.
- Вернешься в свою комнату, - говорит. - Знаешь, мне все равно кажется, что это Эндрюсов дом, а мы только гости.
Сказал он про мою комнату, где я с колыбели до семнадцати лет жил, и сразу кое о чем мне напомнил, заставив улыбнуться.
- Я про другое, - говорю, а смех меня так и разбирает. Предложение его я, конечно, отклонил. Нет, вы только подумайте! Но при всем том он меня и правда во всех отношениях превосходит, ведь от чистого сердца он это сказал, клянусь!