Столица одной североафриканской державы, начало мая 199..г

Периодически прикладываясь к лежащей рядом на сиденье машины бутылке с минеральной водой, Рогов неторопливо ехал по узким и замусоренным улочкам столицы. Накануне, почти сразу после разговора с Моргуновым он связался с Хасаном. Такая поспешность объяснялась не особой срочностью дела, а тем, что Рогов старался не дать улетучиться своему мужеству, собрав его в кулак. Далее это получалось бы всё сложнее. Иван ненавидел всякие тайные переговоры с неясным исходом, всё то, от чего явно получал удовольствие Моргунов. Сейчас Рогов поймал себя на мысли, что не интересовался планом операции не только из соображений собственной безопасности, но и просто потому, что ему было неинтересно. Наплевать. Его интересовали только деньги и он не мог дождаться, когда же эта затея будет позади. Но очевидно, случится сиё ещё не скоро, и проклиная всё на свете, он ехал на встречу с Хасаном. Да, вести переговоры Рогов умел. Но какое-то дерганное и неприятное чувство, равно как и посасывающее ощущение под ложечкой окончательно портили и без того унылое настроение.

Хасан с полуслова понял, о чем идет речь и тут же назначил встречу. „Ещё бы“ — злорадно усмехнулся Иван — „старый жулик!“ Подход к этому человеку Рогову был известен, да и вообще особых трудностей при переговорах не ожидалось: слишком уж совпадали желания и интересы сторон. То, что криминальность затеи не оттолкнет Хасана, Иван не сомневался, для него это отнюдь не первый раз, да и ничем не рискует проклятый нувориш. „Там такие связи, что возьми его хоть с поличным, всё равно вывернется“ — с нескрываемой завистью подумал Рогов — „это нам, мелким сошкам приходиться головы подставлять!“ Ныне Рогов испытывал к владыкам жизни почти пролетарскую ненависть, что в другое время его бы здорово посмешило. Но сейчас смеяться отчего-то не хотелось.

Перед воротами белокаменного дворца Хасана Рогов притормозил. Один из двух охранников, одетых в безупречного покроя цивильные костюмы, но вооруженные короткими автоматами, которые они и не пытались скрывать, молча заглянул в салон машины и жестом попросил открыть багажник. Иван повиновался не выходя из салона и лишь пробарабанил по рулю короткую дробь своими холеными пальцами. Также молча охранник захлопнул крышку и разрешающе махнул рукой. Ничего необычного в досмотре не было, типичные для этого дворца меры безопасности. Рогов бы не удивился, если даже машины членов правительства и ближайших родственников проверяются подобным образом. „Богатство в арифметической прогрессии увеличивает число твоих друзей, но в геометрической — число врагов“, вспомнил Иван прочитанную где-то цитату. От ворот до дверей дворца была ещё добрая сотня метров классического английского парка с ухоженной подъездной дорожкой. Остановившись у края подстриженного газона, Рогов прихватил главный объект сегодняшнего обсуждения — каталог приближающейся выставки и прошел в дом. Очередной охранник корректно, но тщательно ощупал его металлоискателем и это тоже была стандартная процедура, только после сего одетый в национальный бедуинский костюм камердинер — Хасан четко выдерживал грань между двумя мирами — провел его в кабинет хозяина.

— Входите, входите, друг мой! — безупречное радушие и искреннее расположение этого преуспевающего дельца всегда являлись для Ивана загадкой. Он до сих пор так и не смог раскусить соотношение долей искренности и лицемерия в его белозубой восточной улыбке.

Рогов попытался не менее сердечно улыбнуться в ответ, но почувствовал, что изображенная гримаса получилась несколько кривоватой. В конце-концов, при желании Хасан вполне может записать их предстоящую беседу на магнитофон, а за преступления такого масштаба в этой варварской стране виселица ему гарантирована. Он же всего лишь маленький чиновник не имеющий дипломатического статуса. Другое дело, что вряд ли у Хасана появится такое желание… Иван вытер со лба обильно выступивший пот, на что Али успокаивающе похлопал его по плечу.

— Вам нечего опасаться, мой друг, я всегда открыт для любых дел, которые могут привести вас ко мне!

Обычно, из уважения к возрасту и положению своего собеседника, Рогов говорил с Хасаном по-французки, фактически являвшимся вторым родным языком в этой стране, но последнюю фразу гостеприимный хозяин произнес на незабытом ещё русском языке, что по регламенту утонченного восточного этикета свидетельствовало об особом расположении к посетителю. Широким жестом Али указал на огромные кожаные кресла и, сев сам, откинул крышку сигарного ящика.

— Раз так, господин Хасан, давайте поговорим о деле. Вам, несомненно, очень хорошо знакомы работы, помещенные в этом каталоге? — заняв место напротив, Рогов протянул собеседнику глянцевый проспект.

— Конечно. — Хасану достаточно было лишь бросить беглый взгляд на обложку. Он широко улыбнулся — помимо того, что это шедевры, они ещё и иллюстрация моей молодости, проведенной в Ленинграде, ах, простите — Санкт-Петербурге. Вообще-то, мои русские друзья и в то время называли город именно так… Прекрасные работы, великолепное собрание. Надеюсь, что мне удастся выбраться в Мадрид и хоть краем глаза взглянуть на кусочек ушедшей молодости! — он возвел к потолку свои темные глаза — Как вы думаете, господин Рогов, у нас есть шанс заполучить подобную выставку для моей страны?

— У такого человека как Вы — Иван выразительно взмахнул только что прикуренной сигарой, чей дымящийся кончик описал в воздухе правильный круг — всегда есть гарантия успеха любого дела!

— И по какому же из них — Али понимающе кивнул — вы попросили меня об этой встрече?

— Господин Хасан, Вы не можете не знать о той сложной экономической ситуации, в которой сейчас находится моя страна.

Собеседник Рогова молча кивнул и тот продолжал:

— Поэтому определенные круги в нашем правительстве заинтересованы в продаже ряда произведений искусства для финансирования некоторых конкретных программ.

Хасан удивленно и недоверчиво вскинул глаза, но Иван не дал себя прервать:

— Разумеется такие сделки должны оставаться в тайне, чтобы не повредить политической репутации моей страны. Решение это, как Вы сами понимаете, весьма спорное. Аукционы и иные традиционные методы здесь не могут быть задействованы. Поэтому мне поручено найти человека, который был бы заинтересован в приобретении части экспонатов — Рогов кончиками пальцев прикоснулся к лежащему на столе каталогу — и обязался сохранить приобретение в тайне. Такова моя миссия.

Эту ложь Иван придумал давно и она приследовала несколько целей. В первую очередь обезопасить себя перед Хасаном: если операция сорвется, всегда можно сослаться на приказ вышестоящего руководства. Ну и если собеседник попытается сыграть против него, такая легенда может помочь ему выиграть драгоценное время. Впрочем Рогов прекрасно понимал, что Хасан вряд ли поверит такой версии, особенно в контексте тех требований, которые ещё предстоит выставить. Но скорее всего, даже не поверив ей, араб эту легенду примет, она ему очень удобна, ведь всегда можно сказать, что вел переговоры с официально уполномоченным для продажи картин лицом… И даже подтвердить сей факт магнитофонной записью. Вряд ли кто поверит в подобную наивность, но чем сможет её опровергнуть?

Некоторое время Хасан молча курил, избегая встречаться с Роговым взглядом. Потом негромко произнес:

— От вашей страны всегда можно ожидать сюрпризов, но это уже нечто особенное…

— Такова наша действительность — с деланным равнодушием пожал плечами Рогов.

— Конечно, я очень заинтересован вашим предложением и полагаю, что смогу обеспечить условие конфиденциальности — голос Хасана стал тверже. Он оценивал степень собственного риска в этом насквозь неправдоподобном предложении и посчитал её достаточно низкой. Что там болтает Рогов, не так уж важно. Главное, он не завел бы этот разговор не имея доступа к картинам — каковы прочие требования вашей стороны?