Глава 9

СОВЕСТЬ БИРЖЕВОГО МАКЛЕРА

На следующее утро, чуть позже девяти, сержант Поллард взбирался по грязным лестничным пролетам в кабинет Г. М., выходящий окнами на Эмбанкмент. Ему было приказано явиться туда, когда они расставались с Г. М. накануне вечером в среду, а сегодня в восемь утром он уже побывал в Ярде. Действуя по мере своих возможностей в качестве кого-то вроде секретаря старшего инспектора во время расследования убийства, сержант считал своей обязанностью собрать всю информацию, которая могла скопиться за ночь, и подготовить ее в виде рапорта Мастерсу. И этот его рапорт, содержащий несколько ужасных фактов, был уже готов. Но Мастерса пока что не было и следа, так же как и Г. М., что он обнаружил, добравшись до его кабинета.

В большой грязной комнате было так тихо, словно внизу не стучали машинистки, словно Уайтхолл был заперт на все задвижки. Везде виднелись следы неряшливого пребывания Г. М. — от смятых бумаг до кончиков его сигар. День был жарким, и Поллард распахнул оба окна. Затем медленным шагом обошел комнату, изучил похожий на Мефистофеля портрет Фуше на каминной полке, наконец, уселся за стол Г. М., зажег сигарету и принялся читать то, что написал.

«Заключение посмертного вскрытия. Покойный был убит двумя пулями, выпущенными из револьвера 45-го калибра. Одна пуля пронзила верхнезатылочную кость и застряла у фронтальной кости над левым глазом. Другая пуля вошла в спину между третьим и четвертым поясничными позвонками, задев нервы спинного мозга, и прошла по косой, остановившись около правого легкого. Оба выстрела были сделаны с расстояния менее сантиметра от тела.

Результат баллистической экспертизы. Обе пули, извлеченные из тела, вне всяких сомнений, были выпущены из револьвера «ремингтон» 45-го калибра, представленного на экспертизу (регистрационный номер отсутствует)».

— Вот так-то, — произнес вслух Поллард. Потом перевернул лист бумаги, на котором излагались результаты расследования от инспектора отделения.

«Мебель. Утром во вторник, 30 июля, управляющий компанией «Атлас мебель», Оксфорд-стрит, получил отпечатанное на машинке письмо с просьбой отложить один стол красного дерева, два легких стула из того же материала, один простой черный ковер размером 10x12, одну меру черных бархатных занавесей для окна 4x5. (Это не та же самая компания, которая предоставляла мебель в случае Дартли.) К письму были приложены десять 10-фунтовых банкнотов. Мебель известна под названием «Грант».

В тот же день компания «Катрайт Хаулинг», Кенсингтон Хай-стрит, получила письменные инструкции забрать мебель и перевезти ее в дом номер 4 на Бервик-Террас. Ключей не прилагалось, но дверь должна была быть открыта. Мебель была оставлена в нижнем переднем холле. Из-за ошибки в магазине «Атлас» был доставлен только один из двух требуемых стульев. (Катрайт Лимитед — компания, которая перевозила мебель в случае Дартли.)»

На этом месте Поллард, который бессознательно прислушивался к медленным шагам за открытой дверью, поднял глаза от своих записок.

— Прошу меня простить, — произнес довольно холодно чей-то голос. В дверном проеме появился пухлый, суетливого вида человек с котелком в руках, который он держал, словно люльку. Его круглое лицо, несмотря на довольно жесткие серые глаза, свидетельствовало о хорошей жизни и хорошем характере. Его тонкие каштановые волосы были расчесаны и блестели, как и хорошо скроенный черный пиджак. Но мужчина был, очевидно, расстроен. Он вошел в кабинет с некоторым подозрением, словно ожидал, что на него опрокинется ведро воды, поставленное над дверью, но затем он кое-как собрался. Поллард сразу же его узнал.

— Вы ведь не можете быть Мерривейлом? — предположил посетитель с осторожным дружелюбием. — Они… э… сказали мне прийти сюда. Я думаю, что угодно в мире можно заполучить обманом, но никогда в жизни мне не приходилось преодолевать столько препятствий, чтобы получить какую бы то ни было информацию от полиции. А ведь я родственник того человека, смею вам напомнить. Совершенно ужасно, вот как я это называю. Меня зовут Китинг, Филипп Китинг.

— Да, сэр. Входите. Сэр Генри Мерривейл скоро будет здесь.

— Послушайте, я вас не знаю? — внезапно спросил Филипп. — Ну конечно, мы где-то встречались. Я тут же вспомнил бы ваше имя, если бы это дьявольское дело не отвлекало меня.

Его, казалось, поразило известие, что Поллард — сержант полиции, и он принялся вспоминать детали их знакомства, выражая дружелюбие, шумно шаркая ногами, и будто хотел этим компенсировать свою забывчивость. Затем оседлал стул рядом со столом и понизил голос. Если бы Полларду пришлось обсуждать с ним дела, сержант почувствовал бы себя очень настороженно.

— Это дело, — произнес Китинг, — довольно тухлое, не так ли?

Поллард согласился, что так оно и есть.

— И между прочим, — медленно продолжил Китинг, — оно заставляет меня чувствовать себя свиньей.

— Почему же?

— О, мы немного повздорили с Вэнсом как раз перед тем, как он вчера ушел. Говорите что хотите, но Вэнс всегда играл со мной в игры, и я старался отвечать ему тем же. Это не важно, но вы знаете, как такие вещи действуют. Остается неприятный осадок, и вы вините себя, когда вспоминаете, что в последний раз, когда вы видели этого человека живым, вы сказали…

Задушевные признания Филиппа Китинга были прерваны бурным появлением Г. М.

Выглядел он словно призрак. Прежде всего Полларду бросилось в глаза, что Г. М. и сегодня не отказался от того, чтобы надеть воротничок. Более того, в дополнение к древней шляпе он облачился в ослепительный костюм, пальто и брюки со штрипками. Воротник-стойка был обвязан серым шарфом, над которым он еще больше потел. Он выглядел так впечатляюще, как того хочет правительство. Эффект немного омрачала его трубка из кукурузной кочерыжки, которую он зажег с очевидным удовольствием.

Усевшись, Г. М. положил ноги на стол.

Филипп Китинг сердечно его приветствовал.

— В любое другое время, сэр Генри, я был бы польщен знакомством с вами, — признал он. — Но это, ну, это гнилое дельце, как я уже говорил сержанту Полларду… Мы с Вэнсом больше были братьями, нежели кузенами.

— Спасибо, сынок. Да, должно быть, для вас это серьезный шок, — заявил Г. М., глядя в сторону. — Старина Боко предоставил вам все факты, разве не так? Я его об этом спрашивал.

— Комиссар? Да. Но дело не только в смерти Вэнса. Понимаете ли, все это будет иметь… последствия, — сообщил Филипп, поглядывая через плечо, чтобы убедиться, что дверь закрыта. — Я часто говорил Вэнсу, что ему очень хорошо быть чуждым условностям. Ему не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Можете меня назвать респектабельным псалмопевцем. Но это не так. Играй в игру и не допускай чертовых оплошностей — вот мой девиз. Понимаете, что я имею в виду? Кроме того, я не нарушу тайны, если сообщу, что я обручен с леди Прунеллой Аберисуит — дочерью графа Глэмбейка, понимаете ли, — добавил он несколько смущенно. — А старый Глэмбейк…

— Не хочу тебя перебивать, сынок, — сказал Г. М., вытаскивая трубку изо рта, — но не мог бы ты объяснить, о чем, собственно, ты нам тут толкуешь?

— Вы не знаете, кто убил Вэнса?

— Пока нет. А ты?

— Я не могу вам точно сказать, кто это был. Но я могу вам сказать, что это было. Это было тайное общество под названием «Десять чайных чашек».

Наступила пауза. Г. М. положил свою трубку. Филипп Китинг смотрел на него с такой глубокой искренностью и с такой тревогой на круглом добродушном лице, что Г. М., похоже, заколебался.

— Это очень интересно, сынок. И что же ты знаешь об этом обществе?

— Боюсь, что не так много. Только раз или два Вэнс намекал на что-то такое, как я понял. Ну, не обращайте внимания. Я полагаю, это что-то вроде религиозного общества.

— Религиозного общества?