— Понимаю. Ты говорил когда-нибудь с Китингом об этом?

— Никогда, — с некоторым неудовольствием ответил Дервент. — И если это возможно, я предпочел бы больше не обсуждать этот вопрос.

Г. М. наклонился вперед:

— Не бери в голову, Джем. Я собираюсь задать тебе только один последний вопрос. Ты действительно честно веришь, что твоя жена отправилась в тот день на Бервик-Террас, 4, чтобы встретиться с Китингом? Погоди минутку, черт побери! Остановись на секунду, прежде чем ответить. Я не подразумеваю свидание того рода, которое ты имеешь в виду. Я не думаю, что там могли быть такого рода вещи. Люди не часто назначают свидания во время чаепития в пыльной дыре-мансарде, где температура поднимается до 105 градусов. Мне это больше кажется своего рода ритуалом, хотя я и не знаю каким. Но если здесь было какое-нибудь таинственное смотрение в кристалл или какая-нибудь ерунда с тайными обществами, касающимися чайных чашек, могла ли она быть заинтригована и готова пойти? Если ее не интересовали занятия любовью, может быть, она хотя бы интересовалась какими-нибудь глупостями?

— Да, это я признаю, — отозвался Дервент. — Дженет любит тайны так же, как более простые женщины любят сладости, хотя я не осуждал и ее любви к сладкому. Она истребляет пятифунтовую коробку шоколада за неделю. Но больше интересуется своей душой. Таким образом…

— Да?

— Таким образом, я убежден, что ее не приглашали на Бервик-Террас, и в том, что она, возможно, туда поехала. Понимаешь ли, Мерривейл, я на самом деле знаю, что она делала в тот день. Минуту назад я упомянул двух старых дев и то, как сложно бывает послать ее их навестить в частном лимузине. Для вечернего развлечения это, может быть, и не так дорого. Однако тогда был торжественный день. Она пожелала позаботиться о своих тетушках — так она это называла: дневной концерт, чай…

— Но ты же не собираешься мне сказать, — резко перебил его Г. М., — что автомобиль был нанят на целый день?

Дервент наклонил голову:

— Сразу после полудня, да. Моя жена провела весь день в обществе своих тетушек. Сержанту могут понадобиться их имена и адреса: это миссис Алис и Лавиния Буркехарт, «Голубятня», Парк-роуд, 18. Они отправились на шекспировскую постановку в Шафтсбери-театр. Пили чай у Фраскати, и мне было рассказано, что они пили чай в пять часов. — Он поднял глаза и после паузы продолжил: — В этот вечер она разоделась в пух и прах и отправилась к ним, чтобы встретиться с некоторыми своими друзьями. Поскольку этот выход планировался за неделю или даже за две, я едва ли думаю, что ее график в тот вечер имел отношение к десяти чашкам.

— Это предельно ясно, сынок, — признал Г. М. Он смотрел на Дервента странным, рыбьим, недоброжелательным взглядом. — Я не намерен спорить о сроках. Но ты уверен, что все именно так и происходило? Или это только то, что она тебе сказала?

— Это, мой дорогой Мерривейл, я должен оставить на твое усмотрение.

— О! — протянул Г. М.

Он неуклюже встал со стула, прошел недолгий путь до двери летнего домика и остановился там, фыркая, словно людоед в теплой ночи. Хотя мотыльки то и дело налетали на него, ни один из них не коснулся прямого, довольно элегантного старого человека. Поллард, наблюдая за Г. М. краешком глаза, с удовлетворением подумал, что старик все же уличил мистера Джереми Дервента по крайней мере в одной лжи. Он помнил, что, когда они приехали на Вернон-стрит, шофер лимузина подошел к женщине, вышедшей из двери, и спросил: «Миссис Дервент?» Но если автомобиль был нанят на целый день, шофер должен был ее уже знать. Итак?

— Джем, — проговорил Г. М., обращаясь в ночь, — нам удалось затемнить массу вещей во время этой маленькой беседы. Но факт остается фактом: кто-то убил Китинга. У тебя есть на этот счет какие-либо мысли?

— Да. Предполагаю, вы ищете связь.

— Связь?

— Естественно. Что-то общее в случаях Дартли и Китинга. — В голосе Дервента слышались нотки нетерпения. — Боюсь, мой дорогой, что, увлеченные сенсационной смертью Китинга, вы находитесь в опасности совершенно позабыть о Дартли. Между тем в этих убийствах есть момент… В деле Дартли фигурировало имя Бенджамина Соара, который уже умер. В деле Китинга, в списке из шести человек, которые были прошлым вечером в моем доме, чтобы развлечься этой дурацкой игрой в убийство…

— Да. Я собирался перейти к этому.

— …снова возникает имя юного Бенджамина Соара, который вплотную занимался его делами уже несколько лет и начал это еще до смерти отца.

— Не знаю, можно ли это назвать единственным совпадением. Там также были ты и твоя жена. Все зависит от того, с какого конца взяться за это дело. Гм… Что ты там выдумываешь, сынок? Представляешь убийцу антиквара, крадущегося среди своих старинных безделушек? Я сказал — и разве тебе самому это никогда не приходило в голову? — что во всех этих домах есть что-то жутковатое. Такое впечатление было у всех, кто об этом писал. Подумай о Маркхейме, стоящем с кинжалом под часами, и о маленьком магазинчике, где Готье купил ногу мумии, и…

— Глупости! — перебил старика Дервент, пронзительно глядя на него. — Молодой мистер Соар — способный и компетентный бизнесмен, который привнес в свою торговлю то, что я называю «задором». Я далек от того, чтобы даже намекать, что он мог убить либо Дартли, либо беднягу Китинга. И его присутствие в моем доме на вечере убийств вчера ночью тоже не случайно. Я хорошо его знаю. Я знаю его с тех пор, когда мы оба оказались замешаны в этом деле Дартли, что нас, в конце концов, и сблизило.

— В чем же в таком случае совпадение?

— Оно есть, — ответил Дервент с возобновившейся настойчивостью. Полларду, правда, казалось, что адвокат пытался скрыть свою настойчивость, но его выдавали ногти, которыми он скреб по столу. — Ты помнишь, что Дартли за день до своей смерти был приглашен, как предполагалось, к старому Бенджамину Соару, чтобы купить у него набор чашек, расписанных павлиньими перьями?

— Да.

— И что он купил эти чашки втайне, я бы сказал, в большой тайне?

— Да.

— Тогда вас может заинтересовать, что вчера, за день до своей смерти, Китинг тоже кое-что купил в антикварном магазине Соара. Он купил это при условии, что покупка останется в тайне. Сам Китинг не посещал магазина, так же как не делал этого и Дартли. А предмет, который приобрел Китинг, — миланская скатерть или шаль невероятной красоты и такой же древности, на которой золотом вышит орнамент из павлиньих перьев. Не удивлюсь, если эту скатерть вы обнаружили в комнате с чайными чашками.

Дервент снова уселся в кресло, явно намереваясь насладиться произведенным эффектом. Но если он рассчитывал произвести сенсацию или уязвить Г. М. новой головоломкой, он мог испытать разочарование.

Г. М. только покачал головой:

— Сказать по правде, я ожидал чего-то в этом роде. Это может быть важно, но все-таки я куда больше интересуюсь этим вашим вечером убийств. Тебе известны какие-нибудь подробности о покупке Китингом этой шали?

— К сожалению, нет. Один-единственный факт.

— Как ты вообще мог узнать об этом?

— Сам мистер Соар упомянул об этом между делом на нашем злосчастном вечере убийств. — Дервента снова одолела холодность, и его голос стал отчетливо сух. Он сложил кончики пальцев. — Я не должен был этого допускать — эта детская глупость, Мерривейл, хотя должен признать, что сама идея увлекла меня. Ты слышал о том, что мистер Китинг у нас не появился? Мы все гадали почему, и мистер Соар…

— Ага, вот мы и дошли до этого! — прогремел Г. М., впервые проявив признаки жизни. Он совершенно переменился. — Значит, вас удивило, что Китинг не явился на вечер, так?

— Даже очень сильно удивило. Китинг был заводилой в этой игре, полагаю, он сам и предложил ее. Китинг очень хотел попробовать себя в роли детектива. Но могу ли я спросить, почему это вызывает у тебя такой интерес?

— Спокойно, сынок. А ты не пытался выяснить, почему он не пришел?

Дервент нахмурился:

— О, ради бога, Мерривейл! Я ожидал, что он приедет с мисс Гейл. Но она приехала одна, несколько возбужденная, со всей очевидностью не хотела говорить об этом. Я предположил, что между ними произошла размолвка. В данных обстоятельствах я едва ли мог давить на нее.