А для священника XIX века спорынья — это сросшиеся колосья: «Наконец, поиск в полях „спорыньи“, то есть двух хлебных колосков, сросшихся вместе, которые, по мнению крестьян, обеспечат в будущем году прекрасный урожай».
Видно, что «житная матка» или «спорынья» всеми понимается по-разному. Чтобы снять эти разночтения, нужно просто убрать кавычки со слова «спорынья». Ее — спорынью — и искали. Без всякого символизма. Ту самую, которая хоть и «вредна в пище», но от нее «зерно вырастает втрое», и «квашня подымается» (Даль).
Поначалу христианские священники в некоторых проповедях обличали суеверные языческие обычаи, например, перегон стада для прекращения падежа животных через «живой огонь», «завивание бороды пророку Илье» и тот самый поиск в полях двух сросшихся хлебных колосков — «спорыньи», обеспечивающей будущий урожай. Но непосредственно спорынья была тут не причем — священникам не нравилось само слово «спорынья», в котором они (не без оснований) видели языческое значение. И это было даже не название языческого духа (среди множества домовых духов кроме домового, кутного бога, дедов и спехов — духов, способствующие человеческим делам, также присутствовали и спорыньи). Повод был более серьезен: древнеславянское поклонение небесному огню — Солнцу, которое творит спорынью (плодородие). Солнце представлялось разумным и совершенным существом, которое или само является божеством, или выполняет Божью волю. Христианам не нравились «такие понятия в языке как дождь — „севень“, жар солнца — „спорынья“». Впрочем, скоро значение слова «спорынья» к солнцу никакого отношения уже не имело. Спорынья с неба перебралась в закрома и в квашни.
Переход мифологического образа в термин Р.Г. Ахметьянов объясняет следствием того, что грибковая болезнь представлялась следами, метками, которые оставляла мать ржи. По языческим поверьям покровительница полей оставляет за собой на колосьях метки богатства, изобилия. Именно отсюда возникло второе значение, существующее в некоторых других языках — спорынья. М. Фасмер связывает это слово с древнерусскими словами спорь „богатство, изобилие“, спорый „прибавляющийся, прибывающий, изобильный“, а его переход к современному значению называет случаем эвфемизма, т. е. когда болезнь не называется напрямую.
Фасмер, естественно, прав насчет «богатства и изобилия», но вряд ли стоит соглашаться с переходом значения, как эвфемизма болезни, поскольку нет свидетельств, что проблемы отравлений на Руси народ когда-либо связывал со спорыньей, вредность которой постепенно будет проясняться только в XIX веке. Скорее уж смешение значений могло бы произойти с голландским или немецким sporen — шпоры, с чем часто ассоциировалась спорынья из-за своего вида торчащих «рожек»; во французском и сегодня ergot означает шпору (петушиную и пр.) и спорынью. А еще скорее «мать ржи» изначально начали так называть именно из-за старого значения «изобилия урожая». Говоря же о болезнях, здесь мы можем поспекулировать и насчет этимологии русского выражения «отбросить копыта». Происхождение его лингвистам неизвестно, в словаре Ожегова оно считается просторечием. Но мы знает, что копыта у животных отваливались от спорыньи отнюдь не иллюзорно. Домашняя скотина во время эпидемий умирала, отбрасывая копыта совершенно в физическом смысле. Так что можно вполне реально представить себе диалог крестьян прошлых веков: — А что с твоей скотиной, Кузьма, случилось? — Да передохла вся, копыта откинула…
Но физический вред спорыньи — еще далеко не вся проблема. Гораздо хуже то, что русский народ, также как ранее немцы и французы, «подсел» на спорынью. Русский фольклор: песни, сказки, так называемые «духовные стихи», пословицы и поговорки хорошо показывают, что крестьянин считал важным в своей жизни: в хозяйстве, в быту, в семье. В глубокой древности возникли обрядовые песни: календарные (новогодние, весенние, купальские, жнивные и др.) и семейно-бытовые (родильные, свадебные, похоронные). Любой жанр имеет свои особенности как в поэтическом содержании, так и в художественной форме. Через многие календарные песни проходит заклинание богатого урожая и здоровья. И все это обычно связано со спорыньей. Это видно и в песнях, и в сказках, и в фольклоре, и в «духовных стихах».
Коледа (святки и праздник Рождества Христова до Крещенья, сочельник; колядка — песня при колядованьи)
Афанасьев пересказывает типичную в то время деревенскую историю-сказку, своеобразную реминисценцию Иова: «Гуляли как-то Илья и Николай. — «Постой же! — сказал Илья-пророк, — я отниму у хлеба всю спорынью: сколько бы ни клал мужик снопов, больше четверика зараз не вымолотит». — «Плохо дело!» — думает Никола-угодник…». В результате самый почитаемый на Руси Никола-угодник (он же— деканонизированный ныне католиками Санта Клаус) Илью-пророка все-таки обманул и перехитрил, а мужик остался при урожае (то есть при спорынье): «Пригрело солнышко, и созрела рожь — словно золотая стоит в поле. Много нажал мужик снопов … стало мужиково поле поправляться; от старых корней пошли новые свежие побеги … Все закрома, все клети набил рожью…»
Со временем спорынья попадает, например, даже в герб города Нижнедевицка. «В верхней части щита герб Воронежский. В нижней — ржаная былина, на которой многие находятся колосы, называемые спорынья в зеленом поле, означающая великое изобилие хлебом».
Как родовспомогательное средство, спорынья в мистическом мифологизированном сознании простого русского человека могла помогать не только людям. Ее лечебная и сакральная мощь проецировалась даже …на реки:
«Весна в этом году выдалась неверная и холодная. Даже в последних числах мая лед на Байкале не сломало. «Родами матушка мучится», — говорили посадские женщины, глядя с берега на вспученную, но бессильную скинуть лед Ангару, и чтобы помочь реке, по суеверному обычаю, бросали в прибрежные полыньи хлебные караваи с запеченной в них спорыньей. Крепко стоял лед и на Лене, как передавали приезжие из Якутска».
В общем, по мнению народа, без «спорыньи в квашне» даже душа спастись не может. «Счастье и удача» — спорынья — наполнилась сакральным смыслом.
Вот теперь становится понятно, о чем говорил на семинаре исследователь социальной деструкции культуролог А. Трошин, и что было причиной массовых психопатий и огромного распространения различных христианских сект:
Есть еще один очень важный факт. Русское общество основывалось на наркомании. Широко была распространена культура спорыньи. Там три действующих вещества. Одно из них — антагонист адреналина, приводящий к истероидному климаксу у женщин. Со спорыньей работа «спорилась», спорынья считалась главным достоинством хлеба. С этим нельзя было бороться. Н.Н. Реформатский описывает случаи стопроцентного поражения жителей спорыньей. Выделялось семь форм психопатии на фоне отравления спорыньей. Ни одного здорового человека не было. То есть факторов, вызывающих психопатии — множество, в том числе и поражения нервной системы вызванные спорыньей. Случалось, что за два-три года деревня вымирала полностью. Мужчины мигрировали, бросая семьи, женщины и дети умирали с голоду или становились нищими. Но кликуши постоянно присутствуют в русском обществе.
По мнению специалиста по психопатиям П.И. Якобия, единственного, кто попытался написать антропологическую историю России, каждый год более половины населения было охвачено теми или иными формами массовых психопатий. И когда мы пытаемся объяснить невероятную распространенность сектантства в России, довольно легко можно доказать, что сектантство и являлось следствием массовых психопатий.