— А я Мира, — стала пожимать друзьям руки третья девушка.

Друзья представились в ответ, ещё раз получили заверение в том, что с Дашкой ничего не случится, и пошли своей дорогой, а девушки — своей, ведущей в Северный Лес. Роки дремал на руках у Алины. Если у кого-то и были планы, как провести вторую половину дня и вечер, то под чудовищным потрясением они выветрились из памяти, и вообще от перспективы предпринимать что-то сейчас воротило. Дима завернул в подвернувшуюся таверну. Удерживать его не стали. Саша, Алина и Дашка отдали ему летунчика, а сами отправились домой. Да, жилище Винсентов все уже с лёгкостью называли домом. Может, потому что никто не видел существенных причин, чтобы не считать его таковым, или же у друзей не было выбора, — неважно. Крыша над головой появилась — и хорошо.

Дома никого не оказалось, даже Шаки с драконом не было. Саша, больно ударившись ногой о ржавый кусок железа, сокрытый в траве, покрывающей двор, решил навести там порядок, свалив весь мусор в одну кучу. Дашка с Алиной изучали содержимое книжного шкафа в своей спальне, отобрав для себя книги, которые можно было бы почитать на досуге, потом из чисто девичьего любопытства заглянули в ящики комода, но нашли там только изъеденную молью серую мантию, протёртые в коленях брюки и пожелтевшую рубашку. Скорее всего, когда-то это был парадный мужской костюм. Потом девчонки спустились хозяйничать на кухню. Ко времени, когда Саша придал двору относительно достойный вид, Алина и Дашка сумели соорудить на обед нечто из тех продуктов, которые, по их мнению, можно было есть сырыми (так как подруги не имели представления о том, как надо готовить волшебные продукты). Полученное блюдо получилось довольно сытным, и, наевшись и захватив по книге из шкафа в спальне, студенты выползли на задний двор. Алина с Сашей, разложив на коленях фолиант с заклинаниями, развлекались тем, что выбирали из них самые труднопроизносимые и пытались быстро прочитать их. Вредоносных заклинаний они на всякий случай избегали. Дашка читала «Хроники Полнолуний» — повествование о сложной жизни охотников на оборотней.

Так компания сидела до вечера. Иногда приходили разные люди и спрашивали Теону, с одним парнишкой друзья даже поболтали. Звали его Тинзо Цельсий, но из-за всклокоченных блондинистых волос он получил кличку Одуванчик, которая к бедолаге прилипла намертво; ему четырнадцать лет; да, это его отец на днях лишил Джессику работы, потому что рыжая бестия в пьяном угаре расколошматила всю его лавочку целебных зелий и чуть не прибила его самого, а Теона обещала залечить ему сломанный нос и руку, вот только до сих пор не пришла, и Тинзо послали за ней.

С появлением первых звёзд Винсенты стали подтягиваться домой. Ураганом ворвались во двор братья и с гордостью показали всем мешочек, набитый монетами: заработок, полученный от нанимавшего их мага. Верхом на своём крылатом питомце прилетела Шаки с огромным душистым букетом, из-за которого её саму не было видно, и сказала, что он должен стоять в комнате Дашки и Алины, Волкова принялась искать подходящую вазу. Анна, открыв калитку и ступив во двор, направилась прямиком на кухню, готовить ужин. Вернулись Дима с Роки, староста заплетающимся языком в самых мрачных красках рассказывал зверьку историю своей нелёгкой жизни. В сопровождении какого-то рассыпающегося в благодарностях молодого человека пришла Теона. Они стояли у входной двери, пока парень не вытянул из девушки обещания обратиться к нему, если вдруг в её семье что-то стрясётся, и после этого он, наконец, удалился, хоть и не замолчал, всё выкрикивал, что очень обязан Теоне. Только Джессики всё не было. За ужином друзьям удалось выдать свой страх за волнение по поводу сообщения в зеркале старейшины, но когда до начала действия проклятия осталось два часа, нервы у них звенели так, что мешали думать. Дима из стороны в сторону носился по коридору второго этажа, Дашка металась по комнате, каждую минуту выскакивая на балкон, где свирепеющая Алина, вглядываясь в прохожих, отвечала ей, что Джесс пока не видно, тогда Дашка не верила подруге, отталкивала её и проверяла сама. Саша высматривал Джессику со двора. Винсенты уже спали.

Остался час. Верников не выдержал и побежал к старейшине — может, его волшебное зеркало покажет, где эта девица? Алина рассвирепела так, что Диме пришлось надавать ей пощёчин и вытащить во двор. Дашку трясло, и жжение в области сердца стало невыносимым. Она забралась в кресло, уткнувшись носом в колени, сотрясаясь от истерического хохота. Глазам было горячо от слёз.

Ей показалось, что проклятие поразило её, когда в комнате раздался голос:

— Что, боялась?

Чуть не задохнувшись оттого, что сердце куда-то провалилось, Дашка задрала голову: перед ней стояла Джессика и протягивала ей стакан мутной голубой воды:

— Твоё лекарство. Извини, что так долго…

Набравшая полный рот зелья Дашка закашлялась. Она только и смогла, что ляпнуть:

— Ты извиняешься?!

— Ага, — Джессика устроилась во втором кресле. — Вот против тебя-то я ничего не имею.

— А на остальных за что взъелась? — осторожно спросила Дашка.

— Только на мамашу и Теону. Хотя сестру следует пожалеть, мозгов у неё совсем нет. Иногда мне кажется, что я ненавижу её, ну нельзя быть настолько тупой, такие не живут! Кто-то из братьев должен был рассказать вам, что она совершенно не думает о себе. Всё её существование в том, чтобы делать что-то для других. Говорили такое?

Дашка кивнула и пристальным взглядом выразила готовность слушать дальше.

— Эта дура в упор не замечает, что её добротой все злоупотребляют, а сестрица и рада стараться. Но это пустяк по сравнению с тем, какими она видит людей, да и вообще мир. Для неё не существует зла. По представлению Теоны, даже самый жестокий преступник в душе ангел, просто никто не помог этой светлой сущности вылезти наружу. И никак сестру не перевоспитаешь. Жизнь её не учит ничему, в нашей семье это каждый подтвердит. Она постоянно в дом всяких попрошаек на ночлег приводит, а на утро — бродяжки и след простыл, и все деньги исчезли. Мать бесится, братья слов не находят, а Теона выдаёт: «Бедняга, сколько же ему пришлось натерпеться, чтобы решиться на такое». Случилось, что я не выдержала. Я, стремясь открыть ей глаза на то, что в жизни полно жестокости и быть столь наивной опасно, договорилась с шайкой малолетних хулиганов, чтобы они напали на мою сестру.

— Что? — Дашка чуть не вывалилась из кресла.

Джессика горько усмехнулась:

— Погоди ужасаться. Ничего из этого не вышло, хоть мальчишки и постарались как следует, били её долго и куда попало, у Теоны после этого хватило сил только добрести до людного места, где она потеряла сознание. Сестра была слишком слаба, чтобы воспользоваться своей исцеляющей силой, так что она едва ли не месяц приходила в себя. И после всего этого она ничуть не изменила своё мнение о природной человеческой доброте! Вела себя так, будто и не было ничего. Я просто кипела от злости, с тех пор начала поколачивать сестру.

Когда-то я думала, что будет проще отучить людей злоупотреблять её добротой, чем перевоспитать саму Теону. Я бы могла в этом преуспеть, ты ведь меня уже знаешь, если бы эта дурочка не открыла для себя, что ещё она может отдавать людям. Не всем, правда, только мужчинам. Догадываешься? Всё верно. Когда Теоне было тринадцать лет, мы как-то пустили к себе переночевать молодого человека, охотника на драконов, возвращавшегося из лесов в столицу. Он был довольно уставшим, даже выглядел болезненно, так что Теона всё время поднималась к нему в мансарду, спрашивала, не нужно ли ему лечение, да наведывалась так часто, что парень успел на неё глаз положить, ну и оприходовал девчонку, а уже через неделю все наши кобели прознали, что Теону Винсент уламывать не нужно. Для сестры физическая близость не животный инстинкт и не особенное проявление любви между мужчиной и женщиной, а скорее что-то… дружеское, что ли, но только применимое исключительно к дружбе с противоположным полом. А так как другом Теона начинает считать любого, с кем она разговаривала дольше пяти минут, то… Злость обессиливает, поэтому мне остаётся только гореть в ненависти ко всем, кто пользуется сестрой, её душой, сердцем и плотью.