Морс побагровел до самых кончиков ушей.

— Ах ты…

— Сэр, — вынырнул откуда-то сзади ещё один полицейский, — мы нашли в доме вот это.

Он бережно передал в руки офицера мой пистолет.

— Ну и что? — удивлённо произнёс Морс. — Пистолет, как пистолет. Сдай его в оружейку.

— Сэр, обратите внимание на номер. Это пистолет суперинтенданта Морриса.

— Что! — заорал Морс. — Почему ты сразу не сказал?

— Виноват, сэр! — произнёс разом побледневший коп. — Я не успел…

— Молчать!

Несчастный полицейский вытянулся во фрунт и стал поедать начальника глазами.

Морс снова повернулся ко мне.

— Это твой пистолет?

— Почему ты так решил? У меня нет разрешения. Ты же сам мне его не дал.

— Верно, не дал, — согласился Морс. — Тогда ты решил заполучить оружие другим способом: во время вчерашних беспорядков напал на суперинтенданта Морриса, убил и завладел его табельным оружием.

— Не пори чушь, — вяло откликнулся я. — Я впервые вижу этот пистолет и уж тем более, ничего не знаю ни о каком суперинтенданте Моррисе.

— Ха-ха! — откликнулся лейтенант. — Ты думаешь, я тебе поверю? Мы до сих пор считали, что ты лежишь без памяти, а оказывается, вы, вместе с эльфийским отродьем, нас просто водили за нос. Знаешь, как я удивился, увидев тебя здесь живым и здоровым?

— Брось, Морс. Мы тебя дурили, это правда, но суперинтенданта я не убивал. И пистолет не мой.

На всякий случай, я решил отрицать всякую связь с этим злополучным пистолетом. Чем сильнее отпираешься, тем меньше на тебя повесят, а Морс был не прочь упечь меня за решётку.

— Ты думаешь я не смогу доказать? — хмыкнул лейтенант. — Эй, Питкин, тащи сюда свой чемоданчик.

Перед нами предстал невысокий полицейский каким-то чудом преодолевший минимальный ростовой ценз для набора в полицию. Пожалуй, Гвенни и тот будет повыше. В руках полицейский держал саквояж из крокодильей кожи.

— Протяни правую кисть, — потребовал у меня Морс.

— Ты что сдурел? — удивился я. — Я же в наручниках.

Морс выругался. По его приказу с меня сняли наручники. Тем временем, маленький полицейский достал из недр саквояжа подушечку, залитую чернилами, взял мою кисть и провёл ей по подушечке.

— Что ты делаешь, приятель? — возмутился я.

— Не мешай, Сухарь, — отозвался Морс. — Питкин знает, что делает.

Питкин ухмыльнулся, похоже, похвала начальника ему льстила. Он осторожно опустил мои пальцы по очереди на белоснежный лист плотной бумаги, стараясь не размазать оставшиеся следы от чернил, а потом помахал им в воздухе.

— Ну, как? — нетерпеливо спросил Морс.

— Одну минуту, — Питкин вынул из саквояжа следующий предмет — им оказалось увеличительное стекло, и стал по очереди смотреть на бумажку и рукоятку пистолета.

— Что это значит? — снова возмутился я.

— Потерпи, Сухарь. Скоро узнаешь, — заверил лейтенант.

В это время Питкин пришёл к какому-то выводу, поскольку разразился сообщением:

— Сэр, отпечатки пальцев совпадают. Этот тип действительно был последним, кто стрелял из пистолета.

— Что он мелет, Морс? — вскинулся я. — О каких отпечатках идёт речь?

— Ну что же, — довольно потирая руки, произнёс Морс, — не ты один такой тёмный на свете, Сухарь. За последнее время наука сделала ещё один рывок вперёд. Наши умники установили, что у всех людей, эльфов, гномов и прочих тварей, отпечатки пальцев рук абсолютно индивидуальные. В мире нет двух одинаковых отпечатков. Во всяком случае, так твердят профессора из королевской академии наук, — Морс хмыкнул. — Питкин исследовал следы, оставленные на рукоятке пистолета и сравнил их с твоими пальчиками. Хочу тебя обрадовать — теперь у нас есть железное доказательство, что ты держал этот пистолет в своих ручках последним.

— Да, но ведь вы тоже его трогали. И тот полицейский, что нашёл его, и ты, и Питкин.

Морс усмехнулся:

— Мы уже учёные. Если обратил внимание — ни один из нас не притрагивался к рукоятке пистолета, мы все брали его за дуло. Так что суши сухари, Сухарь, — сострил лейтенант, — но не перестарайся, только чтобы их хватило на время от суда до виселицы, а это ой как немного. Когда речь заходит об убийстве полицейского, мы проволочек не терпим.

— Я впервые слышу о каких-то отпечатках пальцев, — произнёс я, кусая разбитые губы. — Может быть, учёные и правы, но я никого не убивал. Пистолет был подобран мною во время схватки на разводном мосту в Туземном Квартале. Я отобрал его у одного из молодчиков, правда, тот парень всё же успел из него пострелять. Думаю, вашего суперинтенданта убил он. Я тут не при чём.

— Заткнись — грубо прервал Морс. — Лучше прибереги красноречие для суда. Там оно тебе больше пригодится.

— Не делай ошибки, Морс. Ты хочешь осудить невинного человека, — взмолился я.

— Невинных людей не существует, — усмехнулся лейтенант.

По его приказу меня посадили в арестантскую карету, не забыв при этом снова заковать в наручники. Что же, я был прав с самого начала. Это был не мой день!

Знакомый по недавнему визиту, когда мы с Лигрелем выручали Лиринну, полицейский участок напоминал сумасшедший дом. Десятка три копов метались из угла в угол, норовя оказаться одновременно в нескольких местах. Похоже, людей у Морса не хватало, поскольку он самолично оформил задержание, занеся все необходимые данные в толстую амбарную книгу. Я развалился на стуле и с усмешкой наблюдал, как коп старательно рисует пером закорючки, меньше всего похожие на знакомые мне буквы. При этом у него смешно шевелились уши.

Над пыльной конторкой жужжала сонная муха. Я проследил глазами за её полётом и обнаружил, что она приземлилась на поверхность толстого недоеденного бутерброда, покоившегося на растресканном блюдце. Окончив корпеть над неподатливыми строчками, лейтенант любовно захлопнул журнал регистрации арестованных и потянулся к бутерброду, встревожив насекомое.

— Вот ты и попался, Сухарь, — с полным ртом довольно произнёс коп, роняя крошки на стол.

Я не стал спорить. Попался так попался. Рано или поздно это должно было произойти, так что морально я уже успел настроиться на неизбежное, потому и сидел с абсолютно отсутствующим выражением.

— Я хочу вызвать своего адвоката, — зевнув, сказал я. — Буду говорить только в его присутствии.

Надеюсь, Марсен примчится сюда на всех парах, как только узнает, что меня арестовали. В конце концов, я ведь ещё не расплатился за порчу смокинга, друг рискует не получить должной компенсации, если не сумеет отмазать меня от тюрьмы.

— Адвоката…, — с ухмылкой протянул Морс, затем обратился к остальным полицейским, находившимся поблизости:

— Ребята, вы слышали, этот тип убил суперинтенданта и хочет вызвать себе адвоката.

В ответ раздался дружный смех.

— Слушай, Морс, — взвился я, — перестань выдумывать. Не убивал я суперинтенданта, заруби себе это на носу.

— А ты заруби на носу, что я никогда не позволю арестованному разговаривать со мной в таком тоне, — разозлился Морс и врезал мне в солнечное сплетение.

Я слетел со стула, потом привстал, потирая ушибленное место.

— Вижу, жизнь тебя ничему не научила, Морс. Ты по-прежнему распускаешь руки на тех, кто не в состоянии дать сдачи. Но, на сей раз, тебе не повезло.

Я схватил первую подвернувшуюся в руку тяжёлую вещь (ей оказалось пресс-папье внушительных размеров в виде коня, вставшего на дыбы) и запустил в Морса. Он едва успел пригнуться. Вздыбившаяся коняга просвистела у него над головой и со страшным грохотом врезалась в зарешечённое окно. Осколки разбитого стекла разлетелись по сторонам.

— Всё, моё терпение иссякло, — рявкнул пришедший в себя лейтенант. — Отведите этого типа в пятую камеру. Пусть там ему Молотильня зубы расшатает.