Маги рассредоточились по площадке, вполне поняв, во что ввязались. Я же слегка покачивалась будто змею. Ее кольца медленно раскручивались во мне, заставляя воспринимать мир немного иначе… четче, ярче, чувствительней.

Первый пробный файер я отправила назад даже не повернувшись в напавшему. Следующий залп дали уже все вместе. Отпрыгнув чуть назад, я отклонилась от одного шарика, а два других откинула щитом.

Кажется Иаллин начала что-то напевать, и при следующих атаках я уже танцевала мягко и изящно переступая по траве и изгибая тело с нечеловеческой грацией. Когда меня попытались срезать Воздушным Бумерангом — низко пригнулась, перевернулась на живот и тут же встала, еще успевая подпрыгнуть над возвращающимся заклинанием. Файерболы, пропускала просто изгибаясь, Голубой Луч отразила от вогнутого щита в сторону создателя. В общем, пока в дело не пошло холодное оружие, танец получался прекрасным.

Но, поняв что магией такую змею как я не взять, троица, слегка паленая троица, надо признать, обнажила оружие.

Так меч, копье и… булава? Это на хрупкую девушку с тяжелым шипастым шариком? Варвары!

Звук поющей ариоки прекрасен. Жать только что его приходиться обрывать каждый раз, когда на меня нападают. Уворачиваюсь от меча, ухожу, от удара длинным копьем, бью сама цепью по владельцу булавы. Красный след пачкает серую рубаху. Запах крови щекочет нервы. Облизываю губы в нетерпении. Хочется попробовать.

Замах клинка удается отразить, но вот жало копья пробивает грудь.

Непонимающе смотрю на красное пятно разливающееся по рубашке. По моей рубашке, моя кровь!

Толчок назад, гарда наконечника царапает кость, падение…

На мгновение боль сводит с ума.

Русоволосый маг еще сильнее нажимает на древко копья, буквально пригвоздив меня к земле. Упырь вас покусай, больно то как! В его протянутую руку вкладывают меч, кончик которого он тут же подносит к моему горлу.

— Попалась, змейка.

Один его товарищ держит мою правую руку, на кончиках пальцев которой горят магические огни, левой, с ариокой, не очень то помашешь с пробитой грудью, другой ноги.

А маг стоит как раз надо мной, расставив ноги.

Будет больно!

Делаю замах левой рукой, кость трескается, а ариока оплетает мужскую шею. Рывок на себя. Снова дикая боль.

Когда я пришла в себя, в полном смысле этого слова — треклятая змея снова свернулась в кольца и уснула, первое что я увидела — мертвые серо-голубые глаза. Маг упал на меня, и его кровь льющаяся из разорванного горла залила всю мою грудь и шею, смешиваясь с моей. Где-то слышался шум битвы, но мне уже все равно.

Я раньше никогда не убивала людей. Ни одно разумное существо.

Наемники не захотели выполнять Договор. Увидев, как девчонка убила их предводителя, они кинулись на оборотней.

«Доигрался!»

Времени на забавы не было, обратившись в красного дракона, Сери быстро разметал наемников-магов, а Колин занимался выловом тех, что все еще остались в круге. Мальгольм и Иаллин кинулись к подруге.

Лишь минут через пять, убедившись, что ни одного наемника в близи не осталось, желтоглазый опустился на землю в человеческой ипостаси.

Что бы почти сразу услышать полный боли крик. Сердце на мгновенье замерло, а в груди похолодело.

Вынув из груди копье, Колин откинул его прочь, а Иаллин тут же принялась заговаривать рану.

— Ключица сломана, — буркнул кошак, посадив девушку и облокотив ее на себя, что бы драконица могла заняться и выходным отверстием.

Александрит что-то шептала, и только прислушавшись Сериандрэй разобрал — «Я не хотела!»

— Ну что, доволен? — неприятно скривил губы брат. — Получил свою игрушку. Надеюсь ты хоть кость то срастить дашь, прежде чем тащить в свою постель.

— Я не собираюсь отправлять ее домой. Она все сделала верно.

— Верно? — поднял брови брат.

— Для полноты действий Александрит надо было научиться убивать и драться на смерть. Теперь я не боюсь, что ее убьют только потому, как она не может того же.

— Иногда я тебе поражаюсь.

Сери пожал плечами.

Почувствовав на себе взгляд, он обернулся… что бы столкнуться с голубыми, как вешнее небо глазами, расчерченными змеиными зрачками. От ненависти льющейся из них закружилась голова, и он поспешно бежал прочь. Лишь бы она не заметила в который раз за это время прокушенные губы, кривящиеся в болезненной усмешке.

«Ненавидь! Но ты все равно будешь моей.»

Плечо нудно болело. Хотя это причиняло меньше неудобства, а вот чесалось оно действительно безумно. При том где-то внутри. Так и хотелось взять острую спицу и почесать кость.

Подергав плечом и не дождавшись прекращения этого издевательства, я, не открывая глаз, попыталась почесаться. Но едва пальцы коснулись ткани прикрывающей плечо, руку перехватили.

— Проснулась.

Глаза распахнулись сами собой!

— Тш-ш! А ну, лежать! — Прижали меня к матрасу.

— Сери, гад, пусти меня!

Ага, раскатала губу. Рука лежащая поперек груди и не шелохнулась, а вот другая… накрыла раненое плечо. Что же они у дракона такие горячие то, как бы ожога не осталось.

— Успокоилась, красавица? Правильно, нечего мешать себя лечить.

Зло фыркнув, я отвернулась, лишь бы не видеть эти наглые желтые глаза. От рук Змея действительно разливалось приятное тепло, под колыбельной которого боль начинала дремать. Вот сейчас полегчает, и выгоню этого паразита из своей постели.

Так, вопрос дня, где это — моя постель?

Небольшая светлая комнатка, в открытое окно льется солнечный свет, окрашенный в розовый. Птички поют, правда голосок у кур не очень, но ведь птица, как не придирайся. Откуда-то доносятся вкусные запахи свежеиспеченного хлеба. А еще прохладно. Стало быть, вечер.

Лежу я на постели, неширокой такой, вон, приткнувшийся рядом дракон еле умещается. Простыни чистые, тонкое одеяльце едва прикрывает…

— Хм, ну и что это значит?

Судя по невинному взгляду этой красноволосой сволочи — он прекрасно понял что мне не понравилось. А вот бесята в глубине глаз настораживают — он явно принял в моем раздевании непосредственное участие.

Ударить Змея под дых, как я намеривалась, не удалось, левая рука оказалась привязана к телу. А вот пнуть его никто не мешал.

Да, кроватка все же узкая.

— Одеяло отдай! — потребовала я сверху.

— А если не отдам?

— Сери!

Одеяло мне отдали, и на этот раз я завернулась как могла, правда одной рукой было очень неудобно.

— Ложись, — потребовал он, снова оказавшись на постели. Только теперь сидя на самом краю. — Я еще с плечом не закончил.

Состроив недовольную гримасу, я все же подчинилась, возвращаясь в горизонтальное положение. На самом деле слабость и головокружение сделали свое дело, и на подушку я опустилась с облегчением.

Рука Сери вернулась на перебинтованное плечо, а я опять отвернулась.

— Злишься, — скорее констатация факта, чем вопрос.

— Нет, радуюсь, что вообще жива осталась.

— Тебе никто не причинил бы вреда, не заиграйся ты в великого мага и война.

— Иди к чертям.

— Я домой пока не хочу, — усмехнулся он. — Ну же, Александрит, перестань дуться, прям как маленькая.

— Что? Из-за тебя, меня чуть не убили. Я даже говорить с тобой не хочу. Тварь!

— Тебе так будет лучше.

— Как? Мертвой? Все, хватит, — сбрасываю его руку. — Уйди.

Как это не странно, но дракон послушно встал и вышел из комнаты. При том бросив на прощанье такой взгляд, прям малое дитяте обидели.

Почти сразу ко мне влетела Алла.

— Ты как, сестричка?

— Вопреки стараньем твоего братца, жива.

Иаллин потеснила меня на постели и уселась рядом.

— Не сердись на него. Он… дракон. Хотя кто бы говорил, да? Но ведь кроме этого Сери еще и мужчина, а это уже не лечится.

— Почему. — Запоздало вспоминаю о своем пробитом плече, и пожатие им отзывается болью. — Ой, я бы полечила. Ножницами.