Собеседник пожал плечами.

- Приболел малость.

Поймав испытующий взгляд Нисенбаума, он быстро уточнил:

- Нет-нет, ничего серьезного, уверяю вас. Легкое недомогание, возраст - сами понимаете. Скоро сразитесь по новой…

- Ваши бы слова да Богу в уши, - кивнул шахматист. - А вам не кажется, что это место - слишком людное для встреч подобного рода? Скоро появятся зрители. Посмотреть, как я разделаю желторотого под орех.

- А мы их прогоним, - беззаботно ответил тот. - Да мы и не задержимся, а сейчас пока никого нет.

- Тоже правильно, - кивнул Нисенбаум. - Как прикажете вас величать?

- Да зовите запросто - Игорем.

Старик пожевал губами:

- Хорошее имя. Героическое. Будь по-вашему - Игорь так Игорь. Князь Игорь. Только поете не по-оперному.

- Ну, если только в князи из грязи, - отшутился тот. - Какой из меня опер? - И посерьезнел: - Рассказывайте, Моисей Залманович. Все как есть.

Нисенбаум-Красавчик, он же Бильярдный Шар, пожал плечами:

- Собственно говоря, рассказывать мне не о чем. Василия вызвали в прокуратуру. И это все.

Игорь отнесся к этой безобидной новости предельно серьезно.

- Он говорил вам, зачем?

- Конечно, нет. Разве прокурорские докладывают?

- А сам он как считал?

- Никак не считал.

- Но ведь он же, насколько нам известно, сидел?

- Все сидели, - равнодушно отозвался старик. - Вам шах.

- Я прикроюсь. Вот так. Но соображения-то у него какие-то были? Если он об этом заговорил, то что-то же имел в виду.

- Наверное, были. Но он со мной не делился. У зэков не принято болтать языком - особенно если не спрашивают. Достаточно намека. Он и намекнул.

- А вы не спрашивали?

- Только в самых общих чертах. Излишнее любопытство всегда подозрительно. Я был ему благодарен, и он это видел.

- Это верно.

Игорь смотрел на шахматную доску, но думал явно не о партии. К тому же он совсем не умел играть, что стало ясно уже после первых двух ходов.

- Его ведь давно не трогали, так?

- Вроде бы так. Что его трогать, стародавнего сидельца?

- И вы не звонили ему после, не расспрашивали?

- Мы не настолько дружны. Мы никогда не созваниваемся, хотя телефон его я, конечно, знаю. Но звонить в этом случае - вы сами понимаете…

- И он не звонил? - полуутвердительно спросил Игорь.

- Нет.

Игорь откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза.

- Возможно, что все это ерунда, - проговорил он медленно. - Мало ли какие вскрылись дела.

- Возможно, - не стал спорить Нисенбаум. Игорь поднял палец:

- Но возможно, что и нет. Нам, кстати, известно, что в этом парке недавно произошло убийство. Слышали об этом?

- Разумеется, - Моисей Залманович Нисенбаум чуть улыбнулся. - Об этом слышали все. Да это пьянь, хулиганье. Развелось столько, что никакой жизни, ей-богу, - он произнес это вполне искренне, с чувством.

- Местных завсегдатаев опрашивали?

- Кое-кто проболтался, что - да.

- А вас?

- Меня - нет.

- А вот это и в самом деле внушает некоторое недоумение, - Игорь вынул пачку сигарет, закурил.

- Да, - чуть помедлив, согласился Соломон Красавчик. - Об этом я не подумал. Ко мне и вправду не лезли с вопросами.

- Может быть, еще и полезут…

- Не исключено.

- А это крайне нежелательно…

- Да уж, - старик вдруг непроизвольно дернул шеей - с некоторых пор Нисенбаума беспокоил нервный тик, следствие атеросклероза.

- Убийство - неплохой повод пригласить на беседу…

- С каких это пор им понадобились поводы? - возразил Моисей Залманович; он хотел было взяться за пешку, но передумал и отвел руку.

Подошел какой-то зевака, и Нисенбаум замахал на него:

- Нет-нет, молодой человек, только не сегодня. Вы нам помешаете. Я тренирую новичка, и он сильно волнуется.

Прохожий испарился, и оба продолжили разговор.

Нисенбаум прижал руки к груди:

- Поймите, - молвил он проникновенно. - Я старый и больной человек, мне повсюду мерещатся всякие ужасы. Может быть, я уже не гожусь в агенты. Может быть, меня пора списать. Но когда человека, с которым я провожу большую часть времени, вызывают в органы…

Игорь легко дотронулся до его плеча:

- Вы отличный агент, Моисей Залманович. Мы высоко ценим ваши заслуги. И я уверен, что вы совершите еще немало славных дел. И вы все сделали правильно. Этот вызов в прокуратуру нам не понравился.

Чуть успокоенный, старик дрожащей рукой взял ферзя, подержал, поставил на место. Уткнулся подбородком в кулак.

- Тронул фигуру - ходи, - улыбнулся Игорь.

Нисенбаум вяло улыбнулся в ответ.

Игорь решительно хлопнул себя по бедрам:

- Значит, поступаем так, Моисей Залманович. С квартиры вам придется съехать. Скорее всего, вам имеет смысл исчезнуть и из города. Обо всем этом мы позаботимся. И действовать придется как можно быстрее.

Нисенбаум тяжело и обреченно вздохнул:

- Эх… В мои годы нелегко покидать насиженные места. Но я все понимаю. Я уеду, куда скажете.

Игорь заверил его:

- Мы обеспечим вам максимум удобств. И, кроме того, мы, конечно же, постараемся выяснить, кто и почему вдруг заинтересовался вашим товарищем. У нас достаточно широкие связи.

Подумав, он добавил:

- Вполне вероятно, что вам придется перебраться за границу. Для этого есть и другие основания.

- Акция? - вскинулся Нисенбаум.

Игорь вновь улыбнулся. Улыбался он очень хорошо: открыто и снова чрезвычайно доброжелательно.

- Скорее всего. Видите ли… я сейчас поделюсь с вами сведениями, которые…

- Да-да, - закивал бывший Красавчик, давно превратившийся в Бильярдный Шар. - Вы знаете, что я умею молчать.

- Знаю, - кивнул Игорь. - Потому и рассказываю. Понимаете - мы, в свою очередь, тоже вышли на кое-кого. На того, кого разыскивали многие и многие годы. Вам что-нибудь говорит фамилия Валентино?

Старик потемнел лицом.

- Говорит, - процедил он. - Мне рассказывал о нем Сергей. Это гад, который проводил над ним первичные опыты. Предварительные, отборочные…

- Он самый. Так вот: имеются основания подозревать, что эта сволочь окопалась в Париже. Воображаете, какая наглость? Не Аргентина, не Бразилия - самый центр Европы! Под носом у французов, которые тоже не жалуют бывших нацистов.

Нисенбаум покачал головой:

- Но я никогда не видел его в глаза. Сергей, правда, описывал его, и довольно подробно, но этого мало.

- Вам и не придется его опознавать. Вы можете быть свидетелем как человек, имеющий непосредственное отношение к делу, на которое он работал.

Нисенбаум удивленно вскинул редкие седые брови:

- Свидетелем? Будет суд?

Игорь расхохотался:

- О чем вы говорите, Моисей Залманович! Какой ему суд? Никакого суда… Но как участник грядущего эксперимента вы, может быть, приобщитесь… к дознанию. Есть основания считать, что Валентино имеет непосредственное отношение к Проекту, и что Проект… скажем так, не закрыт. Во всяком случае, давнишняя история получила неприятное продолжение.

- Ясно, - сказал Красавчик. - У вас свои тайны, я в них не суюсь.

- У нас, - строго поправил его Игорь.

- Да, извините. У нас.

- И потом: разве вам не хочется поучаствовать в дознании лично?

Пальцы у старика скрючились, глаза зажглись.

- Да, - хрипло проговорил он. - Я очень, очень хочу поучаствовать лично. Хоть прямо сейчас. В любую секунду.

Его собеседник, несмотря на молодость повидавший виды, невольно содрогнулся, вообразив, какие вещи способен сотворить с бывшим доктором Валентино Баутце Нисенбаум, если отдать ему на откуп эсэсовца - человека, между прочим, не менее пожилого, чем сам Моисей Залманович. Кровавая встреча двух верных кандидатов в дом престарелых - или на кладбище. Он подумал, что Соломон Красавчик в мести своей, возможно, окажется способен превзойти самого доктора Валентино с его былыми лагерными подвигами.

Жуткая картина промелькнула перед внутренним взором Игоря и погасла.