Бестолоччи радости хозяина не разделял. Вечно «чужая милая» подруга хозяина баловала котика вкусностями только при наличии богатого и щедрого мужа. Сейчас она являлась супругой Джанкарло — человека обеспеченного, но жадного. Поэтому Бес равнодушно махнул хвостом и направился назад к окну.

— Послушай, Джинни, что я только что придумал! — Лео не терпелось рассказать о своей новой идее. — Представь себе...

— Ах, Лео, мне сейчас не до твоих фантазий, — вздохнула девушка его мечты, усаживаясь на диван, и несколько картинно приложила платок к глазам. — У меня такое горе!

Умение общаться с женщинами не входило в число талантов великого художника. А с плачущими женщинами — в особенности. Простояв столбом пару минут, Лео наконец догадался задать ожидаемый вопрос:

— Так что с тобой случилось, Джинни?

Джиневра еще раз вздохнула и, не забывая промакивать глаза платком, начала рассказ то ли вопросом, то ли утверждением:

— Ты же знаешь, Лео, какие ужасы творятся сейчас в городе?

По выражению лица художника она поняла, что это был все-таки вопрос.

— После покушения на дона Лоренцо каждый день кого-то арестовывают, всюду идут обыски. Вот и к моему Джанкарло вчера тоже приходили.

Девушка говорила быстро, но Лео застрял в самом начале ее фразы:

— Покушение?

— О, мадонна Литта! — удивилась Джиневра. — Неужели ты не слышал об этом? И о чем ты только думаешь?

— Ну я же пытался тебе рассказать, — тут же оживился художник. — Представь себе площадь, на которой растянуто огромное белое полотно...

— Я сейчас могу представить только площадь, на которой отрубают голову моему Джанкарло, — опять перебила его Джиневра. — У него в письменном столе нашли листок бумаги с какими-то странными значками. И теперь дон Лоренцо уверен, что мой муж тоже участвовал в заговоре.

— А он участвовал? — на всякий случай спросил Лео.

— А я знаю? — теперь Джинни заплакала по-настоящему. — Письмо никому так и не удалось прочитать. Завтра Джанкарло будут судить, и если он не сумет оправдаться, ему точно отрубят голову. А я не хочу становиться вдовой. Я еще ни разу не была вдовой.

— Но ты же разводилась уже раз шесть... или десять?

— Ты не понимаешь! Стать вдовой казненного преступника! Никто после этого не решится взять меня замуж! — Джиневра вцепилась в рукав куртки художника. — Лео, ну сделай же что-нибудь!

Ради подруги да Винчи был готов на любые подвиги. Даже забыть на время о веселых приключениях кота и мышонка. Лео обдумал проблему и нашел гениальное в своей простоте решение:

— Ну хочешь, я на тебе женюсь?

От неожиданности Джиневра даже перестала плакать. Она обвела глазами бедную, заваленную рисунками, чертежами и разными поделками комнату художника, словно в первый раз оказалась здесь, и с нежностью произнесла:

— Нет, дурачок, на это я никогда не соглашусь. Я слишком люблю тебя, чтобы так наказывать.

О том, что он и за год не заработает столько, сколько она привыкла тратить за неделю, Джиневра тактично промолчала.

— Ты лучше прочти это проклятое письмо, — попросила она, поглаживая рукав куртки, который только что готова была разорвать. — И все поймут, что Джанкарло ни в чем не виноват.

— Но как же я его прочту, Джинни? Я ведь ничего не понимаю в шифрах.

— Так соври что-нибудь. Ты же у меня такой фантазер! А проверить твои слова все равно никто не сможет.

Лео не нашел что возразить подруге. Как уже было сказано, он не умел спорить с плачущими женщинами.

— Хорошо, Джинни, я что-нибудь придумаю.

За прошедшие со дня покушения две недели судебные процессы успели превратиться в нечто привычное, обыденное и перестали волновать публику. Народу в большом зале замка Медичи собралось немного. Кучка унылых личностей с коряво написанным плакатом «Свободу узникам совести», чуть более многочисленная группа крепких парней с красивым транспарантом «У нас "ни за что" не сажают», плюс пара известных городских сплетников. Остальные присутствовали на заседании по необходимости — сам подсудимый, его супруга, секретарь суда, адвокат, обвинитель, дон Лоренцо со своими приближенными и представитель епископа.

Лео скромно сидел в сторонке и рисовал забавные фигурки тщедушного обвинителя и тучного адвоката, горячо спорящих между собой. А спор этот, похоже, зашел в тупик.

— Законопослушному гражданину незачем скрывать свои мысли и чувства! — утверждал обвинитель.

— Не спорю, — соглашался адвокат, — но ведь мой подзащитный не писал и не читал этого письма. Он даже не знает, кто мог его прислать.

— Но он хранил дома документ явно антиправительственного содержания, — наступал первый.

— Как раз этого-то мы и не можем с уверенностью утверждать без заключения эксперта, — не сдавался второй.

Эксперт, личный шифровальщик Лоренцо Медичи, с кислым видом вынужден был признать свое бессилие:

— Это письмо невозможно прочитать с помощью известных мне шифров.

— Значит, он точно виновен, раз пользовался таким сложным кодом! — не выдержал ожидания дон Лоренцо. — И я заставлю его признаться. Как говорили наши предки: «Види вици парабеллум». Что означает: побеждает тот, кто вооружен. А я вооружен очень хорошо. На моей стороне и бог, и закон, и справедливость. Не так ли, святой отец?

— Совершенно верно, дон Лоренцо! — поддакнул священник, обалдевший от его латыни.

Почувствовав, что на этом суд может и закончиться, Джиневра быстро выпалила заранее приготовленную фразу:

— Может быть, в зале найдется сведущий человек, который прочитает это злополучное письмо?

Лео с сожалением оторвался от своих набросков.

— Позвольте мне попробовать!

Публика оживилась в предвкушении нового развлечения. А шифровальщик ядовито поинтересовался у неожиданного конкурента:

— А много ли шифров знает уважаемый синьор да Винчи?

Но Лео был готов к каверзным вопросам и без труда поставил горе-эксперта на место:

— Я в совершенстве изучил египетскую, индийскую, китайскую и даже татарскую систему тайных знаков.

В зале одобрительно зашумели. «Татарская система» убедила самых отъявленных скептиков. Лишь посрамленный эксперт никак не хотел сдаваться.

— А знакомы ли вы с масонской азбукой?

— Нет, разумеется, — честно ответил Лео. — Я ведь никогда не состоял в запрещенных законом тайных организациях.

Шифровальщик, с опозданием сообразив, что сболтнул лишнего, затих окончательно. А нахмурившийся Медичи всерьез задумался, достаточно ли хорошо он на самом деле знает биографию собственных подчиненных.

Воспользовавшись общим молчанием, Лео подошел к судейскому столу и взглянул на наделавший столько шума листок. Какие-то палочки, крючочки, закорючки — ничего знакомого и как-то объяснимого. Но отступать уже поздно. Тем более что текст послания он сочинил еще дома.

— Я узнал код, дон Лоренцо! — уверенно объявил он. — Это древняя этрусская тайнопись. Каждый знак означает отдельный слог, а в результате получается...

Лео взял мастерскую паузу, которой позавидовал бы любой лицедей или проповедник, а затем продолжил:

— «Милая Джинни! Твоего козла пригласили на завтрашний ужин к Медичи. А ты в это время приходи ко мне. Любящий тебя Сандро Ботичелли».

На мгновение установилась мертвая тишина. Шифровальщик, открыв рот, смотрел на Лео. Видимо, он хотел что-то возразить, но, метнув взгляд на Медичи, сдержался.

А зал тем временем взорвался. На скамье подсудимых бушевал синьор Джанкарло:

— Мерзкий клеветник! Не могло там быть такого! Я вырву твой подлый язык!

Разумеется, охрана не позволила ему выполнить обещание. А в окружении Медичи вовсю упражнялись в злословии:

— Так вот почему он молчал! Боялся заблеять по-козлиному.

— Да тут целых два заговора! Один — против венценосной особы, другой — против рогоносной.

— Это же настоящий козлоумышленник!

Публика веселилась. Один из унылых личностей рыдал от смеха на плече у одного из крепких ребят. Только Джиневра осуждающе посмотрела на Лео и покрутила пальцем у виска. «Идиот! Ничего умнее ты не смог придумать?»