Странник был немолод, загорел, худ, жилист. Истоптанные сапоги и сбитый конец посоха свидетельствовали, что немало дорог он измерил своими шагами, пока не очутился здесь, на окраине Туллена.

Что происходит в городе, странник пока не понял — подземные толчки застали его в пути, в нескольких лигах от столицы, и не показались чересчур сильными.

— Скажи, добрый человек, — обратился он к первому встреченному тулленцу, — что произошло в вашем спасаемом богами городе? Смута или вторжение врагов?

Тулленец стоял у обочины и не спешил ответить на заданный вопрос. Занимался он странным делом: мял и ощупывал собственное лицо.

Странник повторил вопрос.

— Землетрясение… — ответил тулленец равнодушно, словно о чем-то малозначительном. — Но ответь и ты, странник, на мой вопрос, хоть и может он показаться нелепым. Какое у меня лицо? Опиши его по совести!

— Сеггер да простит тебя, добрый человек, за такие неприличные вопросы! Но если это тебе нужно…

— Очень нужно!

— Изволь, я опишу. Лицо у тебя ужасно загорелое, кожа почти черная.

— Проклятье…

— Нос чуть ли не с мой кулак…

— Проклятье…

— …Рот преширокий и губы с голубым отливом.

— Что еще? — сдавленно прохрипел тулленец.

— Глаза серо-зеленые и выпучены, как у рака. А в общем… ты уж извини, добрый человек, но Сеггер наградил тебя преотвратной рожей!

Выдав этакое заключение, странник отступил на шаг и перехватил посох поудобнее, мало ли что взбредет в голову странному человеку… Но тулленец лишь ограничился словами:

— Не Сеггер одарил меня этим … И мой ответный дар будет страшен!

Амилла отложила книгу, упала на тахту и судорожно обхватила пухлую бархатную подушку.

Больше всего ей хотелось разреветься. Нельзя. Вот-вот войдет служанка, чтобы помочь ей переодеться, сделать прическу… и непременно спросит: «Что случилось, ваше высочество?» Можно что-нибудь соврать — например, что стосковалась по отцу. Или просто приказать, чтобы ее оставили в покое. В конце концов, она принцесса, невеста будущего императора Туллена!

Если только свадьба состоится.

Нет, конечно, состоится. Адрелиан так ее любит! Стоит ей только попросить, и он…

А что «он»? Пообещал разорвать отношения с этими дикими горцами, которые два дня везли ее в мешке через всю пустыню? Ее до сих пор тошнит от запаха конского пота и плохо выдубленной кожи, стоит только вспомнить… Сказал, что избавится от своих наложниц? Разрешил не ходить в церковь?

Хорошо, но откуда ей знать, что обещания не останутся обещаниями? Где указ со словами «не оказывать помощи», «не подпускать к границам» и прочими, скрепленный императорской печатью? Где гонец, который скачет на север, чтобы отнести этот указ Балеогу? Правда, болтая со служанками и как бы невзначай спрашивая то одну, то другую, Амилла поняла, что почти все наложницы уже покинули дворец, а те, что остались, уедут со дня на день. Но если это всего лишь уловка? И если уж на то пошло, кто помешает императору заводить новых наложниц после свадьбы?

Если только свадьба состоится…

В дверь постучали. Наверно, служанка пришла — помочь одеться, сделать прическу…

— Входи! — крикнула Амилла.

Но девушка, которая проскользнула в дверь, была непохожа на служанку. Слишком хорошо одета… И слишком высоко держит голову.

— Меня зовут Флайри. Я наложница Адрелиана.

— Тебе еще не сказали, что все наложницы ко дню моей свадьбы должны отправиться по домам?

Флайри поджала губы, но гримаса получилась горькой. Девушка присела на пуфик и привычно одернула длинное темно-зеленое платье — еще один жест, выдающий девушку из древнего рода сайэров. Она была ростом чуть выше Амиллы, немного старше и заметно шире в плечах. В ее фигурке было что-то мальчишеское. Огромные, чуть ли не в пол-лица глаза были густо подведены и от этого казались еще больше.

— Ты, наверно, думаешь, что я стану просить, чтобы ты пожалела меня? Буду рассказывать, как я люблю Адрелиана и все такое?

Кандийка смутилась. Примерно этого она и ожидала. Заплаканные девушки, которые будут умолять ее поговорить с лордом-регентом, позволить им остаться…

А теперь она сама вот-вот расплачется.

— И что дальше? Думаешь, я откажусь от свадьбы? Брошу все, оставлю письмо лорду Адрелиану и уеду к отцу?

Наложница поднялась и шагнула навстречу Амилле. Всего один шаг, но кандийка попятилась.

— Не городи чушь, принцесса… — прошипела Флайри. — Свадьба состоится. Если ты этого захочешь. А ты захочешь. Но имей в виду: Адрелиану нужна не женщина, а императрица для его империи. Иначе он бы давно женился.

— На тебе, что ли?

— Да хоть бы и на мне!.. Послушай, сейчас это неважно… — она покачала головой и коснулась руки Амиллы. — Адрелиан в беде. Я не знаю, что именно случилось, но… Мне нужен твой совет. Мне больше не с кем поговорить. Понимаешь, сегодня, после ужина, он позвал нас к себе…

— Нас?

— Да. Нас осталось всего три: Валда, Солана и я. Остальные уже отправились к родителям… Я знаю, это из-за свадьбы…

«А ты чего хотела?»

Слова уже были готовы сорваться с губ Амиллы, но она осеклась. Кажется, девчонка и в самом деле не пыталась ее запугать или оскорбить. И смолкла она не потому, что ждала ее ответа. Меж густых бровей наложницы залегла морщинка, губы сжались, точно от невыносимой боли.

— Продолжай.

— Я никогда его таким не видела… Он был… пьян.

Последнее слово Флайри выплюнула, как неприличное орочье ругательство.

— Поверь мне: Адрелиан не пьет. Даже на торжествах. Пара глотков не в счет. Ты разве не заметила? Когда вы с ним ужинали? Он наверняка приказал принести вино, но у него в бокале была вода. Или ягодный сок.

— Откуда ты знаешь? — ахнула Амилла.

Она была слишком потрясена, чтобы скрыть изумление. И в самом деле… Во время второго визита лорд-регент распорядился подать угощение. Когда пришел слуга-евнух с вином и фруктами, дочь магноса заметила, что кубки он принес разные и старается, чтобы ни в коем случае их не перепутать. И запах… Тогда словно звякнул колокольчик, и только сейчас Амилла поняла: когда Адрелиан поцеловал ее в щеку у дверей спальни, она не ощутила запаха хмельного.

Флайри чуть заметно улыбнулась.

— Я знаю его не первый день. Он никогда не пил. Он считал, что человек, на которого возложена такая ответственность — управление государством, — должен сохранять трезвую голову. Иначе этим непременно воспользуются враги.

Амилла поежилась. Только сейчас она поняла, что почти совсем стемнело, и никто не пришел растопить камин. Пламя свечей подрагивало, словно от холода или страха.

— Ну так вот, — продолжала Флайри. — Он посмотрел на нас и спросил: «Как, это все?» Распорядитель Харадир стал объяснять: мол, вы сами приказали отпустить Аллену и всех остальных. А он даже не дослушал, шлепнул Солану и сказал что-то вроде «Ладно, девочки, пошли веселиться».

Пресвятой Пасман-миротворец… Амилле показалось, что пол уходит из-под ног, как сегодня утром, когда началось землетрясение. Значит, он все-таки обманул ее.

— И что ты предлагаешь?

Она надеялась, что этот вопрос прозвучит спокойно, небрежно. Но голос внезапно осип, а язык стал непослушным.

— Мы должны выбраться отсюда и рассказать кому-то о том, что случилось, — Флайри покачала головой. — Сейчас у нас есть возможность. Пока… этот человек развлекается… Только мне кажется, что это и не человек вовсе.

— И кому ты расскажешь? — выпалила Амилла. — Кто нам поверит?

— Все поверят! Все, кто знает Адрелиана. Видишь, даже ты мне поверила!

— А кто тебе сказал, что я поверила?

Амилла сделала последнюю попытку освободиться от кошмара, который сгущался вокруг нее с сегодняшнего утра. В конце концов, какая разница, кто станет ее мужем — настоящий император или его двойник? Она станет императрицей Туллена, ее коронуют… а там будь что будет! Но что-то подсказывало ей, что это не так.