Рука оказалась притиснута к телу, но сжатый в ней меч торчал наружу, за пределы кокона, — вывернув кисть под немыслимым углом, наемница пыталась разрубить кокон, даже с риском поранить себя.

А существо взгромоздилось на нее, оседлало. Широченный рот неимоверно растянулся, распахнулся громадной пастью, — провал надвинулся, растянулся еще больше… Глотка никак не соответствовала скромным размерам существа — казалась бездонной, уводившей в неведомые глубины.

Казалось, что тварь сейчас попросту попытается натянуть себя на Тэм, будто перчатку на кисть руки.

Наемница, не обращая уже внимания на кокон, попыталась проткнуть мечом тело существа — не удалось дотянуться даже кончиком, но тут произошло странное: клинок удлинился, вытянулся раза в два, не меньше. И сам собой изогнулся, словно тростинка на ветру.

Насквозь пронзенное существо заверещало скрипучим голосом, забилось в агонии. Струи черной жидкости хлынули на лицо Тэм, жгучие, словно кислота.

Через пару мгновений наемница была уже на ногах, отодрав от одежды последние остатки кокона. Тварь перестала шевелиться, валялась рядом — скорчившаяся, затихшая, похожая на убитого ребенка. Спасибо за клинок, маг Торчин, вечная вам память…

Лицо жгло как огнем. Немедленно найти воду и смыть эту пакость! Иначе придется тратить в разы больше денег на магическую косметику магистра Тманна, а ведь и без того приходилось дорого платить за то, чтобы уродливый шрам казался милой и пикантной деталью лица…

Броситься на поиски воды Тэм не успела. Громыхающей поступью к ней приближался тот самый доспех — но, казалось, стал он выше и больше. Два красных огонька за забралом сверкали теперь гораздо ярче, да и сам доспех начал переливаться в темноте собственным светом…

Наемница громко зашипела, как разъяренная дикая кошка. Дух ты, призрак или нежить, — сейчас отправишься в бездну Хаоса!

Она привычным движением крутанула меч и… Сталь глухо звякнула о каменную плиту. Тэм почувствовала, что не может сдвинуться с места, не может даже пошевельнутся.

Доспех, кто бы в нем ни находился, застыл неподвижно, протянув к наемнице латную перчатку. Затем перчатка двинулась вверх, и ноги наемницы оторвались от земли, она медленно поднялась в воздух на высоту в пару локтей. Металлические пальцы шевельнулись, словно сжимали, комкали что-то, — Тэм услышала громкий треск и поняла, что это ломаются ее кости.

Боли отчего-то не было. Вместо нее наемница ощутила нечто более страшное: словно сотни невидимых громадных пиявок присосались к ней, и вытягивают, выпивают всё, — кровь, жизнь, душу…

— Сегарх… — прохрипела каркающим голосом старуха, повисшая над землей — седая и морщинистая.

Обрывки истлевших лохмотьев свалились с уродливого тела, покрытого гнойниками, на глазах лопающимися, истекающими сукровицей и гноем. Один глаз тоже лопнул и вытек, а может, его затянула старческая катаракта, но вторым наемница смутно видела, как латная перчатка медленно сжимается в кулак.

— Се… га… ррр-ххх… — проскрежетал скелет, теряющий ошметки гнилой плоти.

Позеленевшие кости посыпались на монастырский двор, распадаясь в пыль, в прах, в ничто.

Человеческая самка могла стать моей верной рабыней, но ей пришлось умереть. Владыки Хаоса свидетели, она пыталась остановить меня, и стала первой, на ком я опробовал свою новую силу. Первой из многих.

Закончено последнее испытание. Я прошел его и отправляюсь в путь. Мое новое тело бессмертно. Мой долг не изменился— объединить Тугард… и весь Лаар.

Но пока я не вправе вернуться в столицу. Прежде мне предстоит найти этого мальчишку, Хигарта.

И отнять у него Молот.