Плутарх называет еще одну причину, по которой Фульвия упрямо шла к междоусобной войне: «беспокойная и дерзкая от природы, она вдобавок надеялась, раздув беспорядки в Италии, оторвать Антония от Клеопатры».
Непомерные амбиции и сгубили мятежников. Хитрый, коварный Октавиан возложил ответственность за братоубийственную войну на своих противников; на его сторону встали ветераны, так и не получившие земли из-за демагогии Фульвии. Римляне, уставшие от многолетних смут, не оказали широкой поддержки Антонию и Фульвии, поскольку были раздражены их нежеланием закончить ссору мирным соглашением.
Самые трагические события этой войны развернулись под этрусским городом Перузией (оттого война и называется Перузийской). В этом городе Октавиан осадил войско Луция Антония.
Перузия лежала на холме и была практически неприступна, но длительная осада поставила ее защитников на грань голодной смерти. «Подсчитав, сколько осталось продовольствия, Луций запретил давать его рабам и велел следить, чтобы они не убегали из города и не дали бы знать врагам о тяжелом положении осажденных. Рабы толпами бродили в самом городе и у городской стены, падая от голода на землю, питаясь травой или зеленой листвой; умерших Луций велел зарыть в продолговатых ямах, боясь, что сожжение трупов будет замечено врагами, если же оставить их разлагаться, начнутся зловоние и болезни» (Аппиан).
Войско Антония пыталось вырваться из окружения, но после многочисленных жертв было отброшено назад — в лишенный продовольствия город. Осталось одно: сдаться на милость победителя.
Луций Антоний получил прощение; впрочем, он был обязан жизнью не доброте мстительного и беспощадного Октавиана, а тому, что в руках его брата, Марка Антония, находилась половина римских владений. И еще живой и свободной оставалась Фульвия — женщина, которая была опаснее любого военачальника. Скрестить с ними меч молодой наследник Цезаря был не готов.
Октавиан утолил жажду мести прочими защитниками Перузии. «Большинство сенаторов и всадников, — пишет Дион, — были обречены на смерть. Рассказывают, что их не просто убивали, но приносили в жертву у алтаря старшего Цезаря — три сотни всадников и много сенаторов… Жители Перузии и прочие, захваченные там, в большинстве своем погибли, а сам город был полностью уничтожен огнем, кроме храма Вулкана и статуи Юноны».
Фульвии не было в осажденной Перузии; она собирала войска и отправляла их на помощь Луцию Антонию. Ее полководцу Планку удалось даже уничтожить легион Октавиана, но капитуляция Перузии сделала продолжение войны бессмысленной затеей.
В сопровождении трех тысяч всадников Фульвия отправилась к главным морским воротам Италии — Брундизию. «Из Брундизия она и отплыла на пяти военных кораблях, вызванных ею из Македонии» (Аппиан).
По крайней мере, одной цели Перузийской войной отчаянная женщина достигла: ей удалось оторвать Антония от Клеопатры. Получив «полное жалоб письмо от Фульвии», он «с двумястами судов вышел в море, взяв направление на Италию» (Плутарх).
Согласно Аппиану супруги встретились в Афинах, но Плутарх сообщает, что Фульвия «заболела и в Сикионе умерла». Впрочем, это не важно; главное, она умерла в Греции — вскоре после того, как покинула Италию.
Некоторые исследователи полагают, что Фульвию отравили. Вполне возможно. Эта женщина стала обузой Антонию, безумно влюбленному в Клеопатру; еще больше она мешала Октавиану пылко любившему власть. Неизвестно, какие потрясения ожидали бы Рим, если бы Фульвия не скончалась скоропостижно. И здесь древние авторы единодушны: Плутарх пишет, что смерть Фульвии «сильно помогла Антонию достигнуть согласия с Цезарем»; Ливии сообщает, что «Марк Антоний уже готовился к войне против Цезаря, но тут умирает Фульвия, столь мешавшая согласию двух вождей, и он заключает с Цезарем мир, а сестру его Октавию берет в жены».
Впрочем, кончина Фульвии лишь оттянула на десятилетие новую гражданскую войну, после которой исключительную власть над Римом получит Октавиан; Марк Антоний, лишившийся своей надежной опоры (жены) проиграет самую важную в своей жизни битву.
А семена, посеянные властной женщиной, римляне пожинали до конца истории собственного государства.
Фульвия приложила больше усилий, чем Гай Юлий Цезарь, чтобы уничтожить римскую республику. Используя своих мужей — самых известных в римской истории авантюристов, — она расчистила властной рукой дорогу первым римским императорам и изменила не только древний государственный строй, но и представления о роли женщины в римском обществе.
Такова история женщины, у которой, по словам Веллея Патеркула, «не было ничего женского, кроме тела». Можно отметить еще одно — привычку Фульвии, которая роднит ее со слабым полом: это слезы. Впрочем, она пользовалась ими не для выражения эмоций, а в качестве средства для достижения целей, а именно — власти над мужчинами.
Октавия
(69–11 годы до нашей эры)
Она была современницей властолюбивой Фульвии, жены Марка Антония, и коварной Ливии, жены Августа; но кажется, будто Октавия появилась рядом с ними из другого времени.
Да! Привычки и характер Октавии больше подходили для ранней республики с ее почти неограниченной властью мужчины над женщиной. Во времена, отличавшиеся строгостью нравов, отец семейства обладал в отношении своих детей правом «жизни и смерти». Если сын после кончины отца получал в наследство его права и собственность, то женщины получали только нового хозяина. Отец выдавал дочерей замуж по собственному усмотрению, заключая соглашение с отцом будущего зятя; при этом учитывались не чувства, а семейные интересы делового или политического характера.
Выйдя замуж, девушка попадала под власть нового главы семейства. Она не имела права владеть недвижимостью, семейным имуществом; и даже личными вещами, своим приданым римлянка распоряжалась через опекуна. Выходить из дома приличная римская матрона была обязана в сопровождении кого-либо.
Отец Октавии, как пишет Веллей, «происходил хотя и не из патрицианской, но достаточно видной всаднической фамилии, — человек основательный, безупречный, честный, богатый. Он был претором наряду со знатнейшими людьми, занимая в списке первое место. Благодаря своему положению он женился на Атии, рожденной Юлией».
Юлия была сестрой Гая Юлия Цезаря, и после удачной женитьбы род Октавия начал свое восхождение к вершинам власти. Наибольшего успеха добился сын Октавия и Атии — Октавиан (будущий император). Цезарь полюбил его, «как собственного сына, и когда ему исполнилось восемнадцать лет, взял его с собой на войну в Испанию и впоследствии также держал при себе, и никогда не давал ему ни пользоваться другим гостеприимством, кроме своего, ни передвигаться в другой повозке и почтил его, еще мальчика, должностью понтифика» (Беллей). Позже сенат объявит Октавиана патрицием, а историки будут выводить его род из эпохи древних полулегендарных римских царей.
Однако муж Атии, столь удачно начавший карьеру, всего этого не увидит. После претуры он «получил по жребию Македонию и был провозглашен императором, оттуда направился в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру в консулы, но умер» (Веллей). Героине нашего очерка Октавии Младшей (была еще старшая сестра) исполнилось лишь 10 лет, когда она стала сиротой.
Впрочем, новый муж Атии, Луций Филипп, заботился о детях Октавия, как о собственных; около 55 года до н. э. он выдал Октавию Младшую замуж за Клавдия Марцелла — представителя старинного влиятельного рода. И это достоинство было не главным у мужа Октавии. Николай Дамасский пишет, что Октавиан имел привычку не обедать раньше десятого часа, «кроме как у Цезаря, Филиппа, или у женившегося на его сестре Марцелла, человека самого благородного среди римлян».
Юлий Цезарь продолжал заботиться о детях Атии, но часто эта забота была весьма жестокой. Октавия рано почувствовала, что значит иметь влиятельного родственника, готового жертвовать всем в угоду политической конъюнктуре. В 54 году до н. э. умерла Юлия — дочь Цезаря и жена Помпея. «Чтобы сохранить родство и дружбу с Помпеем, он предложил ему в жены Октавию… хотя она и была уже замужем за Гаем Марцеллом» (Светоний). Но боги не дали свершиться неправедному делу — подобные перетасовки человеческих судеб пришлись не по вкусу Помпею.