— Она страдала, Рой?

— Нет. Уокер — хороший парень. Он знает свое дело. Он позаботился о ней.

— Я хотела бы, чтобы ты позволил мне посетить ее этой ночью.

— Я думал, что для тебя будет лучше, если этого не произойдет.

— Я не могу поверить в случившееся. Я никогда вновь ее не увижу. О Господи… Что теперь будет, Рой?

— Я говорил с Арни Гаррисоном. Он и миссис Монтгомери сделают все, что необходимо.

Птицы были фантастическими, невероятно ярко расцвеченными и очень деятельными. Альма их никогда не увидит. Казалось, что деревья полностью покрыты белыми цаплями, которых Альма тоже никогда не увидит; а расположившиеся на ветвях птицы, которые напоминали орлов, оказались всего лишь турецкими сарычами, как мне объяснил Рой. Вдоль всей дороги виднелись небольшие стада диких свиней, роющихся в траве, сероватые упитанные создания с визжащими между ног малышами. Мамы-свинки, папы-хряки и дети-поросятки.

— Полудикие свинки-полосатики, — сказал Рой. — Мы остановимся в стороне от них. Они опасны, особенно в это время.

Мы замедлили движение, чтобы объехать змей, которых давили другие автомобили, многочисленных полозов и гремучих змей, и Рой объяснил, что они не могут убегать по дороге, вроде этой, и что гремучая змея (к примеру) может ползти со скоростью не более четырех миль в час. Я всегда думала, что змея может опередить скаковую лошадь, а оказывается, нет.

Я не знала, как долго мы ехали. Я была бессильна в своем несчастье. Каждый раз, стоило мне подумать, что я, наконец, контролирую свои чувства, я вновь заливалась слезами. Рой был необыкновенно добр и нежен, но он не мог ничего сделать с мыслями и видениями, которые возникали в моем мозгу. Я вспоминала ее в том платье, которое она надела в последнюю ночь, и начинала плакать. Я вспоминала разного рода случаи, которые казались забавными в свое время, как, например, ее дискуссия с доктором Шварц по вопросу о том, как принимать мать роды, и потоки слез начинали бежать из моих глаз. Почему такая ужасная, бессмысленная судьба постигла ее, почему?

Наконец мы выехали снова к воде. Я спросила Роя:

— Где мы тёперь?

— Ист-Кейн.

— Что за милое название. Где это?

— У Мексиканского залива.

Мы здесь позавтракали на террасе ресторана, обращенной к океану, и постепенно я все больше овладевала собой. Потом, когда мы готовы были отправиться в обратный путь, где-то около половины третьего, я заметила, каким усталым выглядит Рой. Разумеется. Ведь он большую часть ночи не спал. Я уговорила его позволить мне вести машину, и, только понаблюдав в течение нескольких минут, как я веду себя за рулем, и убедившись, что я знаю, как управлять «МГ», он расслабился и сразу заснул. Я чувствовала себя ответственной за него и ехала с большой предосторожностью. Он проснулся и сел за руль только перед тем, как мы въехали в Майами.

Он припарковал машину снова у подъездной дорожки к отелю. Прежде чем мы вылезли из машины, он посмотрел на свои часы и заметил:

— Уже без четверти шесть. Что ты думаешь делать сегодня вечером?

— Я хочу только остаться с тобой. Можно?

— Тебе следует принять успокоительное и отправиться в постель.

— ; Нет. Я хочу остаться с тобой.

Он наконец уступил.

— Ладно. Но я должен подняться к себе в номер и кое-куда позвонить. Мы могли бы встретиться в вестибюле в половине седьмого?

— Да, дорогой.

Мне приходилось оставаться без него три четверти часа, но ничего не поделаешь. Когда мы вошли в отель, он сказал:

— У меня осталось всего иесколько сигарет, и я хочу узнать в справочной, нет ли мне почты. Хочешь, иди наверх?

— Нет. — Я просто хотела быть с ним постоянно, я в коем случае не хотела быть в стороне от него. Я с ним, когда он подошел к маленькому киоску, где подавали сигареты, И я была с ним, когда он справлялся у стойки о своей почте.

Клерк сказал:

— Доктор Дьюер? О да, — и вынул около полудюжины белых листков бумаги из ячейки и протянул их ему. Рой просмотрел их, а затем посмотрел на меня, как будто хотел что-то сказать, но ничего не сказал. Я увидела, как его лицо стало жестким, а его глаза внезапно стали суровыми. Когда я повернулась, я увидела Донну и Элиота Ивинга, идущих под руку по вестибюлю. Элиот был в своей форме капитана, а Донна была одета в свое легкое платье и маленький белый жакет, сползающий с одного плеча, и оба были пьяны.

В этом нельзя было ошибиться. Они были пьяными в стельку. Я не могла сказать Рою: «Не обращай на них внимания, они просто счастливы, им просто весело». Они были пьяны, черт их побери, они были пьяны, как сапожники, они пошатывались и хихикали. Все в отеле наблюдали за ними.

Я сказала:

— Рой, — но он не слышал меня. Он стоял с затвердевшим лицом и молчал, глядя, как они, шатаясь, направляются к нам. В этот момент Донна увидела меня, и стало еще более ясным, до какой степени она пьяна. Вмёсто того чтобы развернуть Элиота и исчезнуть как можно скорее с глаз долой, она начала кричать:

— Кэрол! Кэрол! Эй, Кэрол! Ого-го! — И пошатываясь, заковыляла ко мне, таща за собой Элиота.

Я проговорила снова: «Рой», начиная предложение, которое я и не надеялась закончить. Он не слушал меня, и я заледенела.

Донна раскраснелась; ее рыжие волосы были в беспорядке и все же еще прекрасны; от нее пахнуло на меня алкоголем.

— П-привет, Кэрол, — смеялась она. — Маленькая конфетка. Маленькая королева-пчелка. И доктор Дьюер. Милый душка доктор Дьюер. П-привет. Вы помните маленького душку капитана Глага, не так ли? Эй, капитан Глаг, дорогой. Подойди поприветствовать Кэрол и милого душку доктора Дьюера.

— Ну, привет, — сказал Элиот, взглянув на нас. Прекрасно. Прекрасно. Вот забежал. К вам.

Рой сказал мне очень тихо:

— Думаю, тебе лучше увести мисс Стюарт в ее комнату.

— Ну, подождите минуту, — сказал Элиот, тупо моргая. — Давайте только выпьем. Понятно? «Сувенир-бар» Ну что, пойдем? Ладно. Все пошли.

Донна издала дикий крик:

— Ого-го! Идем все. Давайте устроим вечеринку, давайте отпразднуем.

Голос Роя был спокойным:

— Мисс Стюарт, думаю, вам лучше подняться в вашу комнату.

— Ну, парень, — сказал Элиот. — Ну, только минуту. Подожди только минуту. — Он, пошатываясь, стал между Донной и Роем, внезапно став агрессивным. На пару дюймов он был выше Роя и намного тяжелее его.

Рой сказал ему все тем же спокойным тоном:

— Пожалуйста, прекратите, капитан.

Элиот закричал:

— Леди! Вы со мной. Понятно? Со мной, парень. Пойдём выпить. «Сувенир-бар».

— Мисс Стюарт, — сказал Рой.

— Послушай, ты, — сказал Элиот. — Моя девушка. Ты не имеешь права приказывать ей, вот так. — Он подался вперед, протянул свою огромную тяжелую руку к лицу Роя и ткнул кулаком изо всей силы.

Рой не смог уберечься, и я не могла ему помочь. Он был ослеплен и совершенно потерял равновесие, Он попятился, сделав несколько шагов назад, пока его ноги не подогнулись под ним, и он рухнул. Он потерял очки. Сигареты и почта, которые он держал, рассыпались, и когда я бросилась к нему, он, казалось, превратился в камень.

— Рой! Тебе больно? Рой!

Он не ответил, он не глядел на меня. Его глаза были устремлены на Элиота, который громко хохотал. В один момент вокруг нас собралась толпа в тридцать или сорок человек, глазеющих на происходящую сцену. Из толпы вышел огромный костлявый старина Люк Лукас в своей желто-коричневой ковбойской шляпе.

— О'кей, маленькая леди, — сказал он мне и начал помогать Рою подняться. — Все в порядке, сынок, — сказал он. — Только успокойся, сынок…

Рой даже не слышал Люка. Он освободился от протянутой руки Люка, подошел, почти на цыпочках, к Элиоту, сказал громким сердитым голосом:

— Ты, проклятый, глупый дурак. — И тут же ударил его в живот левым кулаком, а когда Элиот опустил руки, нанес ему правым кулаком в челюсть удар такой силы, что мне показалось, будто голова Элиота оторвалась от щеи. Элиот вскинул руки, как будто он собирался повернуть руль, и грохнулся лицом вниз там, где стоял. Его ноги пару раз дернулись, и затем он затих.