—  Это кафе «Три ступеньки»?

—  Сейчас уже нет: название сменилось. Но рань­ше мы назывались именно так.

—  Упф! Здорово! А вот такой-то здесь работает?

—  Да вы что! Он давно на родину в Азербайд­жан уехал.

-Да?

—  Конечно! У нас у всех есть регистрация. Не­легальных мигрантов на работу мы не принимаем.

—  Тогда мне нужен ваш хозяин.

Мне дают его телефон. Я звоню. Там снимают трубку и с диким акцентом говорят: «Алё». Я объяс­няю, что приехал из милиции и нужно срочно встре­титься.

— Какие проблемы? С участковым у нас все в по­рядке.

—   Я не участковый. Я из отдела по борьбе с экс­тремизмом. Приезжай.

—   Сейчас не могу, поверишь?

—   Тебе по буквам повторить, где я работаю? Если не приедешь прямо сейчас, к тебе приеду я. И тебе не понравится.

—   Мне квартиру ремонтируют. Прямо сейчас должны прийти, дверь новую поставить.

Я понемногу начал злиться:

—  Не вынуждай меня звонить в СОБР и к ебеням

выносить твою новую дверь, хорошо? Просто при­езжай. Мне действительно нужно с тобой пого­ворить.

В конце концов он приехал. Машина «лексус», улыб­ка в золотых зубах. Ясно, что местный авторитет, хоть и очень маленький.

—   Что случилось? У меня все в порядке. С участ­ковым дружим.

—   Мне пофиг, с кем ты дружишь. Я не с проверкой к тебе приехал. У тебя вот эти люди работали?

—   Работали. Год назад уволились.

—   Что же делать? Мне нужен терпила. Ты уж, будь добреньким, отыщи мне пострадавшего, ладно?

Когда он наконец сообразил, чего от него хо­тят, то в общем сделал все, что мог. Долго качал головой и говорил, что скинхеды — это плохо. Что его братья очень от них страдают. Хотя было яс­но, что сам-то он, со своим «лексусом», ни от кого не страдает.

2

У милиционеров появился первый эпизод, в ко­тором был потерпевший. Не ахти что, но для начала годилось. В крайнем случае в суд можно было идти и с этим.

Рассказывает оперативник 18-го («экстре­мистского») отдела УБОП:

Но первоочередной задачей тогда, конечно, было найти труп. Мы приезжаем в подразделение, на территории которого совершено преступление. Те говорят: концерт был, а трупа не было.

—  Как это не было? Нам подсвечивают, что у вас

тут черного завалили, а вы говорите: «Не было»!

Материалы по тому вечеру искали долго. В конце концов нашли телефонограмму. Правда, там говори­лось совсем не об убийстве, но в целом случай был очень похож. Трупа действительно не было — пост­радавшего выписали из больницы уже через день.

Ну хорошо — нет трупа, давайте зацепимся хо­тя бы за избиение. Продолжаю искать материалы, но материалов по избиению тоже нет. Есть исходя­щий номер: после проверки материалы направлены в соседнее территориальное подразделение.

Еду к соседям. Снова роюсь в бумагах. А там, как выясняется, уже другим исходящим номером, мате­риалы направлены обратно.

—  Черт возьми! — думаю я. — Да что ж это

у них тут творится-то, а? Само преступление было совершенона пограничной территории — ровно по­середине между двумя территориальными отделе­ниями милиции.

Вешать на себя глухарь ни тем, ни другим не хотелось. Поэтому дело футболили, сколь­ко могли.

Пострадавшего вызывают в отдел, привозят на место и спрашивают:

—   Тебя где били? Здесь?

—   Ну, не знаю... Если вам надо, то давайте на­пишем, что здесь.

Они оформляют материал, отправляют сосе­дям, а тем это тоже на хер не нужно. Они опять дергают этого черного:

—   Ты чего, блин, понаписал? Вспоминай давай — били-то тебя скорее всего вот здесь, да?

—   Ну, не знаю... Если вам надо, то давайте на­пишем, что здесь.

С тех пор прошло уже несколько месяцев. Делом никто так и не занялся. А главное, теперь было со­вершенно непонятно, где искать самого потерпев­шего. Ясно, что он был незаконным мигрантом, у ко­торого ни регистрации, ни вида на жительство... Но я все-таки его нашел. Подключил диаспору, побе­гал, но нашел.

К тому времени он уже ничего не хотел:

—  Что вам сказать? Где меня били? Я уже устал

объяснять! Где покажете, там и подпишу!

Я перерыл все архивы в обоих отделениях, я сто­птал две пары ботинок, но все-таки отыскал ма­териалы. Причем по ходу я выяснил, что избитых в тот вечер было аж двое. Возвращаясь с концер­та, парни сперва отлупили одного кавказца, а по­том (уже на платформе) — второго.

Рассказывает сотрудник одного из антиэкс­тремистских подразделений, просивший не на­зывать его фамилии:

Происходило это на платформе Александровка не­подалеку от Царского Села. Там расположен неболь­шой концертный зальчик. В тот вечер там играли «Банды Москвы» и группа «Сварог». В городе кон­церт решили не светить, провести как можно даль­ше от людных мест. В тот вечер в Александрову съехались лучшие люди, а главными там были, разу­меется, «Mad Crowd».

Когда концерт закончился, все гурьбой пошли к платформе. По дороге сперва жестко отрихтовали одного черного, а на платформе встретили второ­го. Его отпиздили так, что он не мог пошевелиться, и после этого запихали в дырку между электричкой и краем платформы. Буквально втиснули его в этот крошечный зазор, а потом еще и прыгали на его спи­не — вбивали поглубже.

Не погиб он только потому, что машинист в зер­кало заднего вида обратил внимание на толпу и не стал давать газ. Если бы электричка сдвинулась бы сантиметров на десять, человека бы просто расплю­щило. Естественно, участвовали в этом не только люди из «Mad Crowd». Но затеяли все именно они.

3

Рассказывает оперативник 18-го («экстре­мистского») отдела УБОП:

Итого через несколько месяцев работы no «Mad Crowd» у нас уже было три эпизода. Во-первых, напа­дение на кафе, а во-вторых, двое избитых гастар-байтеров в Александровке. Теоретически предъявить можно было еще погромы в «Макдоналдсе» и на Сыт­ном рынке. То есть коллекция вроде бы неплохая, но только на первый взгляд. Проблема состояла в том, что ни по одному эпизоду у нас не было конкретного подозреваемого. Ни единой конкретной фамилии, ко­торая указывала на совершение того или иного пре­ступления.

—  Кто конкретно пихал черного под поезд? — спрашивал я.

—  Все пихали.

—  Ну а был кто-то, кто особенно усердствовал?

—  Да нет. Все усердствовали одинаково.

Я снова и снова перечитывал материалы. Искал, за что бы тут зацепиться. Мне нужен был человек, который паровозиком потащил бы за собой осталь­ных. В конце концов сосредоточиться я решил на слу­чае, имевшем место еще в октябре 2002 года.

Суть там была банальна: ребята прыгнули на двух китайских туристов. Те спустились в метро и шли по платформе. На них налетела толпа под­ростков. Китайцев жестко рихтуют, а одному еще и наносят удар шилом. Китайцы в больнице, подро­стки разбежались.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   Впервыеэто дело попало мне в руки, еще когда я работал в метро. Тогда это был полный глухарь. Опознать кого-либо из нападавших иностранцы ни­когда не могут. Тем более китайцы — для них мы все на одно лицо. Свидетелей из числа прохожих тоже, как правило, не находится. И тут (спустя год) нахо­дится человек, готовый все это дело подсветить.