Нужно было сохранять прикрытие и сделать пару фотографий особняка, 47ой осторожно открыл объектив фотоаппарата, прежде чем поднял его и сделал пару снимков. Линза не могла проникнуть через зашторенные окна в комнаты, но агент смог сделать пару снимков крупным планом того, что вероятно было карт-ридером, установленным напротив двери с главного входа, а также обоих охранников и немецкую овчарку, крутившуюся вокруг них.

47ой сделал тридцать четыре снимка к тому времени, как к нему подошел незнакомец. Новоприбывший был американцем, судя по акценту, и не более метра семидесяти ростом. Его одежда была черной, как будто это могло сделать его стройнее, а толщина подошвы у ботинок — не менее четырех сантиметров. Он был вооружен двумя фотоаппаратами: один для дальних снимков, другой — для крупного плана.

Яркие назойливо-любопытные глаза пристально смотрели из-под толстых бровей.

— Грека нет дома, — лаконично сказал низкорослый мужчина. — Он уехал в Лиссабон. Вероятно, он вернутся к обеду. А вот когда появится мисс Деста, никто не знает.

— Спасибо, — осторожно ответил 47ой, опустив фотоаппарат. Это была ситуация, которой он боялся больше всего. Разговор один на один с настоящим членом папарацци, в котором он мог выдать себя. — Я — Тазио Скапарелли, только что прилетел из Рима.

— Меня зовут Тони Фазио, — ответил подошедший фотограф. — Моя семья родом из Италии, но я вырос в Нью Джерси. Кто вы? Вроде я знаю всех фотографов, работающих тут.

Агент 47 ждал этого вопроса, и его ответ был готов. — Я работаю по найму. А вы?

— «StarTrack» отправили меня, — ответил Фазио. Они хотят фотографии Торакиса, трахающего свою любовницу. Если возможно, с расстояния меньше метра.

47ой ухмыльнулся. — Метра? У вас легкое задание.

Разговор продлился еще около пяти минут — и у киллера появилась интересная информация. Первое — комната хозяина лучше всего просматривалась с подножия холма позади дома, чья верхушка уже была государственной собственностью. Второе — эфиопка грека когда-то была моделью и не боялась камер. Третье — пара обедала вне дома как минимум три раза в неделю, причем в одном и том же французском ресторане.

Не совсем понятно было, какие из этих данных являются важными, но 47ой был более чем доволен результатом его прогулки, когда возвращался обратно в отель. Следующие пару часов он посветил изучению снимков, которые скинул в лэптоп, особенно уделяя внимание мерам безопасности грека.

И в это время у 47ого начали появляться новые сомнения. Не на счет его способности проникнуть на охраняемую территорию, чтобы с близкого расстояния убить Торакиса, а насчет смысла в таких действиях без достаточных на то оснований. За ошибочное убийство члена Совета Директоров последует поистине суровое наказание.

Так что же делать? Ответом — или так только показалось 47ому — было следующее: сделать все необходимое, но остановиться перед самым убийством Торакиса. Затем, в самый последний момент, позвонить Нуо и попросить его солгать, чтобы посмотреть, что за этим последует.

Если магнат торгового флота был кротом, он немедленно свяжется с Puissance Treize и попросит помощи, тем самым указав на свою причастность ко всему происходящему.

План был отчасти мудреным, но, учитывая сложившуюся ситуацию, единственно верным. Потребуется больше информации о местности, но благодаря тем крупицам данных, что агент собрал за день, становилось ясно, что подобраться к греку вполне реально.

Убийство как таковое — если будет необходимо — нельзя совершить в открытую. Расследование происшествия может вывести дотошных служителей правопорядка к сотрудникам Puissance Treize, и у них совершенно точно появятся мысли о том, что это Агентство вышло на них. А с этим лучше повременить — война сейчас ни к чему.

Всё это говорило лишь об одном — нужно подстроить несчастный случай. Что-то такое, чего все ожидали. Но что?..

«Бон Аппети» оказался именно тем, чем он и представлялся 47ому, а именно португальской имитацией французского ресторана, с большим изображением Эйфелевой Башни на стене, столами с канделябрами и высокомерным обслуживающим персоналом. Судя по информации от Фазио, Торакис и его любовница обычно обедали в 8:00, поэтому 47ой прибыл в 7:30. Фотоаппарат был спрятан в сумку.

Пристально рассмотренный и сочтенный ожидающим друга, мужчина с лысой макушкой и торчащим пузом был отведен к маленькому столику, расположенному справа от кухни. Забавно, но именно такое место обычно выбирал 47ой для себя, чтобы в случае необходимости можно было сбежать.

Это был ужасный столик — сильно загруженные официанты имели тенденцию постоянно задевать за него, когда входили и выходили, уже не учитывая тот шум, который доносился из самой кухни. Однако 47ой мог слышать обрывки разговоров время от времени, некоторые из которых было довольно забавны. Метрдотель был известен как «порко» (кабан) а некий Джоао заразился чем то от своей бывшей подруги и к нему обращались не иначе, как «проклятая посудомойка».

Тем временем, в перерывах между кухонными сплетнями, Агенту 47 подали горячую закуску, суп и говядину, тушеную в красном вине, которые не оставили в нем места для десерта.

За соседними столиками туристы из различных стран рассказывали друг другу о местах, которые они видели, о том, что планировали в будущем, и о других личных вопросах, которые большей частью касались денег, секса и власти. Агент считал это «порочной троицей», так как все эти «объекты» лежат у истока каждого убийства, на выполнение которого его нанимали.

Конечно, наблюдения были интересны, однако настоящей причины для обеда в ресторане нигде не было видно. 47ой оплатил счет, взял фотоаппарат и покинул здание.

Оказавшись снаружи, агент пошел тем же путем, что и пришел, только на этот раз поднялся вверх, где улица разветвлялась, вместо того, чтобы идти вниз, К этому времени уже стемнело, но мягкий ночной воздух, свет от старинных уличных фонарей и мутное свечение от окружающих окон, все вместе это создавало некий сюрреалистический покой и тишину.

В скором времени он подошел к каменному дому. Другие люди тоже были поблизости, поэтому он наклонился и притворился, что завязывает шнурки, когда немецкая парочка проходила мимо. Затем, когда туристы прошли на добрых пятнадцать метров вниз по улице, настало время перекинуть ногу через железное ограждение и опуститься в темноту позади.

Большая часть огней особняка были зажжены, но вдоль дороги было много деревьев, поэтому агент знал, что сначала необходимо пробраться вниз, прежде чем что-то будет видно. Но, к несчастью, фальшивый живот, который мало беспокоил агента на улице, здесь, на крутом холме, превратилось в обузу, мешавшую спуску.

Но он должен был оставаться в образе, так что агент покрепче взял сумку, осторожно стал нащупывать дорогу и постепенно спустился с верхней части старинной подпорной стены. Она была на четыре с половиной метра выше каменной стены, окружавшей частные владения, но даже быстрого взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что он сможет заглянуть в пару окон, включая то, которое по-видимому было хорошо освещенной спальней хозяина.

Он опустил сумку на землю, нашел фотоаппарат и как раз открывал объектив, когда внезапно залаяла овчарка. 47ой застыл на месте, когда охранник прошел под освещением карнизов. Человек сказал что-то непонятное животному, потрепал его по голове, и собака последовала за человеком за угол.

Агент подождал десять секунд, прежде чем поднял камеру и включил. Он видел, что кто-то есть в комнате, и когда сфокусировал изображение — все стало ясно. Красивая темнокожая женщина сидела напротив зеркала, расчесывала волосы и любовалась своим отражением. 47ой начал снимать. Не столько женщину, сколько комнату — те данные, которые будут ценными позже.

И в этот самый момент он услышал как камешек покатился вниз со. Рука по привычке потянулась за сильверболлером.

Тут 47ой вспомнил, что пистолеты остались в Риме.