Впрочемъ, что могу я сдѣлать? Я думаю что должно во первыхъ завтра по-утру придти взять назадъ свое письмо. Однако, что могу я тѣмъ сдѣлать?

Опасаясь, чтобъ они не захотѣли назначить ближайшаго дня, которой весьма скоро наступитъ, я начну притворяться больною. Увы! я не имѣю нужды въ такой хитрости; я по справѣдливости, хожу въ такой слабости, что въ другое бы время о мнѣ пожалѣли.

Я надѣюсь отнести тебѣ сіе письмо завтра поутру, и взять отъ туда другое; о естьлибъ я его взяла, такъ какъ всѣ мои предчувствованія и всѣ разсужденія къ тому клонятся!

Хотя бы то было во второмъ часу по полуночи, то я и тогда попытаюсь сойти одинъ еще разъ, дабы взять назадъ свое письмо. Садовыя двери обыкновенно затворяются въ одиннадцать часовъ; но мнѣ весьма легко можно разтворить окны у большой залы, отъ куда можно спуститься на дворъ.

Однако, отъ куда во мнѣ производитъ излишнее сіе безпокойство? Когда уже мое письмо взято, то хуже всего будетъ то, чтобы узнать, какія будутъ мнѣнія Г. Ловеласа. Жилище его тетокъ не столь близко, чтобъ онъ могъ не медленно получить отъ нихъ отвѣтъ. Я конечно прежде не отправлюсь, пока не получу ихъ на то согласія. Я не отменно буду настоять въ той необходимости, чтобъ быть сопровождаемой одною изъ его двоюродныхъ сестръ, какъ уже ему и объявила, что того желаю; и можетъ быть ему нетрудно будетъ доставить мнѣ сію милость? Множество причинъ случиться могутъ, по которымъ ни какой не будетъ мнѣ отсрочки. И такъ къ чему служитъ сіе смятеніе? развѣ неизвѣстно, что я буду имѣть и завтра время взять обратно свое письмо прежде, нежели онъ его найдетъ? Впрочемъ, онъ признается, что послѣ тѣхъ двухъ недѣль, онъ препроводилъ большую часть времяни ходя вокругъ нашихъ стѣнъ, подъ различными переодѣяніями: не щитая того, что когда онъ не былъ самъ стражемъ, какъ онъ то говоритъ, то повѣренной его человѣкъ заступаетъ тогда его мѣсто.

Но что думать о сихъ странныхъ предчувствованіяхъ? я могу, естьли ты мнѣ то присовѣтуешь ѣхать въ Лондонъ въ присланной мнѣ отъ тебя каретѣ, и слѣдовать тому разположенію, на которое просила я твоего мнѣнія. Симъ бы избавила тебя отъ труда доставить мнѣ коляску, и отъ всякаго подозрѣнія, что ты способствовала моему побѣгу.

Я ожидаю на сіе какъ мнѣнія такъ одобренія твоего. Нѣтъ нужды представлять тебѣ, что дѣло времени не терпитъ. Прощай, любезная пріятельница. Прощай!

Въ пятницу 7 Апрѣля въ 7 часовъ поутру.

Тетка моя Гервей, которая весьма любитъ прогуливатся утромъ, находилась въ саду тогда съ Бетти, когда я встала. Будучи утомлена отъ препровожденія нѣсколькихъ ночей безъ сна, я тогда весьма крѣпко заснула. И такъ, не могши избѣжать глазъ моей тетки, которую я примѣтила изъ окна, не осмѣлилась итти далѣе моего птичника, дабы положить на условленное мѣсто мое письмо, въ сію ночь писанное. Я возвратилась назадъ не нашедъ средства взять обратно другое, какъ я то обыкновенно дѣлала. Но я еще надѣюсь, что и по прогулкѣ моей тетки не очень будетъ поздо.

Уже прошло съ два часа, какъ я легла на постелю. Я щитала даже минуты до пяти часовъ. По томъ, будучи погружена въ глубокой сонъ, которой продолжался болѣе часа, я нашла при своемъ пробужденіи, что воображеніе мое было наполненно ужаснымъ, и весьма нещастнымъ сновидѣніемъ. Хотя я сужу о снахъ такъ, какъ и судить о томъ должно, но я тебѣ его разскажу.

,,Мнѣ приснилось, что мой брать, дядя мой Антонинъ и Г. Сольмсъ согласились избавиться отъ Г. Ловеласа, которой узнавъ и увѣряясь, будто и я имѣла въ томъ участіе, обратилъ всю свою ярость на меня. Онъ представлялся мнѣ, держащимъ въ рукѣ шпагу, и принуждалъ ихъ оставить Англію. По томъ ухватя меня, отвелъ въ погребъ; и тамъ, не будучи тронутъ ни моими слезами, ни прозбами ни засвидѣтельствованіями невинности, вонзилъ кинжалъ въ мое сердце; онъ бросилъ меня въ глубокой ровъ, которой былъ не засыпанъ между двумя или тремя въ половину сгнившими костями, какого то животнаго: онъ собственными своими руками кидалъ на меня грязь, а ногами утоптывалъ надо мною землю.,,

Я проснулась, будучи въ чрезвычайномъ ужасѣ, въ поту, дрожа и чувствуя всѣ скорби смертельнаго ученія. Сіи ужасныя мечтанія еще и теперь не изтребились изъ моей памяти.

Но для чего остановляться при тѣхъ мечтательныхъ нещастіяхъ, когда я должна противоборствовать самымъ существеннымъ. Сей сонъ, безъ сомнѣнія произшелъ отъ смущеннаго моего воображенія, въ моемъ онъ составилъ странную смѣсь изъ моихъ безпокойствій и страховъ.

Въ 8 часовъ.

Сей Ловелассъ, любезная моя, уже получилъ мое письмо. Какая странная тщательность! Я желаю чтобъ его намѣренія были похвальны, поелику они ему стоятъ великаго труда; и я признаюсь, что весьма бы досадовала, естьлибы онъ менѣе имѣлъ о томъ попеченія. Однако, я бы желала, чтобъ онъ былъ миль за сто отъ сюда. Какихъ не подала я ему надъ собою выгодъ.

Теперь, когда уже мое письмо не въ моихъ рукахъ, то чувствую, что мое безпокойствіе и сожалѣніе ежеминутно возрастаетъ. Я разсуждала до сей минуты, должно ли его отдать или нѣтъ, но теперь кажется, что мнѣ надлежало бы его взять обратно; впротчемъ, какое же другое средство остается мнѣ избавиться отъ Сольмса? Но какимъ неразуміемъ укорять меня будутъ, когда я рѣшусь на его дѣло, къ коему сіе письмо должно меня принудить?

Любезная моя пріятельница! скажи мнѣ почитаешъ ли ты меня виновною? Но нѣтъ, естьли ты щитаеть мѣня таковою, не говори мнѣ о томъ. Пусть меня всѣ люди хулятъ, но я буду тогда ощущать утѣшеніе, представляя себѣ, что ты меня не осуждаешь. Въ первый еще разъ прошу я тебя обласкать меня. Не знакъ ли ето, что я виновата; сколь справедливость меня устрашаетъ? Ахъ! Скажи мнѣ… Но нѣтъ, не говори, естьли почитаешь меня виновною.

Въ пятницу въ 11 часовъ.

Моя тетка, опять меня посѣтила. Она тогда объявила мнѣ, что мои друзья подозрѣваютъ меня въ перепискѣ съ Г. Ловеласомъ; все сіе видно, сказала она мнѣ; изъ его словъ, кои онъ говорилъ, и которыя весьма ясно показываютъ, что онъ увѣдомленъ о многихъ обстоятельствахъ произходящихъ въ нутри фамиліи, даже и въ самую ту минуту, какъ они случаются.

Я ничего столько не хулю, какъ то средство, которое онъ употребляетъ къ доставленію себѣ сихъ увѣдомлѣній, ты довольно разумѣешь, любезная моя пріятельница, что не разумно бы было оправдать себя гибелью подкупленнаго человѣка, наипаче когда я не имѣю никакого участія по моему согласію въ его измѣнѣ: сіе могло бы открыть собственную мою переписку, и слѣдственно лишила бы меня всей надежды избавишься отъ Сольмса. Впротчемъ, изъ всего видно, что сей повѣрнной Г. Ловеласа, играетъ двойную роль между моимъ братомъ и имъ. Но какимъ же другимъ средствомъ моя фамилія могла столь скоро быть уведомлена о разговорахъ и угрозахъ, которыя мнѣ моя тетка разсказала?

Я ее увѣряла, полагая, что когдабъ и всѣ средства незапрещены были мнѣ къ перепискамъ, то единое смущеніе отъ претерпѣваемыхъ мною гоненій не позволило бы мнѣ о томъ увѣдомлять г. Ловеласа; но что же принадлежитъ до сообщенія ему всякихъ подробностей, то надлежало бы, чтобъ я была съ нимъ въ такихъ обстоятельствахъ, которыя можетъ быть побудили бы его нѣсколько разъ меня посѣтить, о чемъ безъ чрезвычайнаго ужаса и подумать я не могу. Всякому извѣстно, что я ни какого не имѣю сообщенія съ дворовыми людьми, выключая Бетти Барнесъ, по тому что, не смотря на то хорошее мнѣніе, которое я о нихъ имѣю, и хотя увѣрена, что они бы были разположены мнѣ служить, естьли бы имѣли свободу слѣдовать своимъ склонностямъ, строгія приказанія возложенныя на нихъ, принудилибъ ихъ избѣгать меня съ того времяни, когда моя Анна отъ меня отошла, опасаясь, чтобъ чрезъ то не сдѣлаться нещастными, и чтобъ ихъ съ стыдомъ со двора не сослали. И такъ, должно искать между самыми друзьями моими изъясненія о знакомствахъ Г. Ловеласа. Ни братъ мой, ни сестра, какъ я то узнала отъ Бетти, которая тѣмъ похваляла ихъ чистосердечіе, а можетъ быть и любимый ихъ Г. Сольмсъ, не наблюдали довольно осторожности, предъ всѣми изъявляя свою къ нему ненависть, когда они говорили о немъ или о мнѣ, что въ гнѣвѣ своемъ его пренебрегаютъ.