Я спѣшу отнести сіе письмо. Будучи въ такихъ сомнительныхъ обстоятельствахъ, я увѣрена, что онъ не умедлитъ написать мнѣ свой отвѣтъ.

Въ пятницу въ 4 часа.

Я весьма нездорова; но почитаю за нужное притвориться и казаться еще болѣе нездоровою, нежели какова я въ самомъ дѣлѣ. Уже наступаетъ окончаніе отсрочки, я тѣмъ ласкаюсь получить еще оную на нѣсколько дней; естьли же получу, то не сомнѣвайся, чтобъ всѣ мои другія мѣры не были бы тотчасъ оставлены.

Бетти ужъ всѣмъ разгласила, что я нездорова. Сія новость ни въ комъ не произвела жалости. Кажется, что я сдѣлалась предмѣтомъ общей радости, и всѣ желалибъ, чтобъ я умерла. По истиннѣ, я такъ думаю. Одинъ говоритъ: что сдѣлалось съ етой разращенной дѣвкой? а другая сказываетъ она больна отъ любви.

Я была въ бесѣдкѣ, въ которой чрезвычайно прозябла, и возвратясь изъ оной, дрожала вся такъ, что сіе весьма походило на лихорадку. Бетти, которая то примѣтя, увѣдомила объ ономъ тѣхъ, которые желали сіе знать.,,О! Болѣзнь не велика. Пущай ее дрожитъ; холодъ не можетъ ничего вредить. Упрямство будетъ служить ей защитою, ето единой щитъ для упрямыхъ дѣвицъ, сколь бы нѣжное сложеніе онѣ не имѣли… Вотъ слова жестокаго брата! Они спокойно были выслушаны любезнѣйшими друзьями о той нещастной, для коей за мѣсяцъ предъ симъ страшились самаго малаго вѣтерка.

Должно признаться, что память Бетти весьма удивительна въ такихъ случаяхъ. Тѣ, коихъ слова переговариваютъ, могутъ быть увѣрены, что не будетъ упущено изъ нихъ ни одного слога. Она принимаетъ даже ихъ видъ такъ, что безъ труда угадать можно, отъ кого та или другая какая жестокость произходитъ.

Въ пятницу въ 6 часовъ.

Моя тетка, которая осталась еще здѣсь ночевать, меня не покидала. Она пришла меня увѣдомить о слѣдствіи новыхъ разсужденій моихъ друзей.

Въ среду въ вечеру они должны всѣ вмѣстѣ собраться: то есть, мой отецъ, мать, дядья, она сама, мой дядя Гервей; братъ и сестра; добросердечная Гжа. Нортонъ должна быть также съ ними. Священникъ Левинъ будетъ находиться въ замкѣ, повидимому для увѣщеванія меня, естьли необходимость того потребуетъ, но моя тетка не сказала мнѣ, будетъ ли онъ въ собраніи, или станетъ дожидаться, пока его позовутъ.

Когда страшные сіи судіи возсядутъ, то бѣдная заключенная должна быть туда приведена Гжа. Нортонъ которая подастъ мнѣ прежде наставленія, предписанныя ей для обращенія меня къ должностямъ дочери, кои, какъ полагаютъ я совсѣмъ забыла. Моя тетка ни мало не скрыла того, что почитаютъ себя увѣренными въ успѣхѣ своего предпріятія. Они удостовѣрены, сказала она, что я не имѣю столь закоснѣлаго сердца, дабы противилась рѣшеніямъ толико почтеннаго собранія, хотя я и могла выдержать усилія большаго числа увѣщателей моихъ, тѣмъ болѣе, что мой отецъ обѣщается поступать со мною съ крайнимъ снисхожденіемъ. Но какія милости даже отъ самаго моего отца, могутъ меня принудить къ пожертвованію тѣмъ, чего отъ меня получить надѣются!

Однако я предвижу, что твердость духа мнѣ измѣнитъ, когда я увижу моего отца главою собранія. По истиннѣ, я ожидала, что мои доказательства не кончатся безъ того, чтобъ мнѣ предъ него не появиться; но сія опасность такая, что оную не прежде какъ при приближеніи ея почувствовать можно.

Надѣются отъ меня, сказала моя тетка, что во вторникъ въ вечеру, или можетъ быть и прежде, я соглашусь съ доброй воли подписать статьи, и что оказаніемъ перваго сего поступка, всеобщее собраніе, состоящее изъ всѣхъ моихъ друзей, будетъ считать сей день торжественнымъ. Должно прислать ко мнѣ церковныя позволѣнія, и представить мнѣ еще однажды для прочтенія вышесказанныя статьи, дабы не осталось мнѣ ни какого сомнѣнія о исполненіи всего въ нихъ заключающагося. Она дала мнѣ знать, что сіе учинено будетъ моимъ отцемъ, которой принесетъ мнѣ тѣ статьи для подписанія.

О моя любезная! Какъ опасенъ сей опытъ! Какъ откажу моему отцу, (отцу, котораго я не видала столь долгое время! Которой можетъ быть присоединитъ прозьбу къ повелѣніямъ и угрозамъ своимъ!) какъ могу я ему отказать подписать свое имя!

Здѣсь извѣстны, что готовится нѣкое ухищреніе со стороны Г. Ловеласа, а можетъ быть и съ моей; и мой отецъ прежде доведетъ меня до гроба, нежели увидитъ меня женою сего человѣка.

Я ей представляла, что я нездорова: что единая опасность ужасныхъ сихъ крайностей причинила уже мнѣ нестерпимыя мученія; что они умножаются по мѣрѣ приближенія сего времени, и что я опасаюся, дабы не впасть въ опасную болѣзнь.

Мы приготовлены уже были, сказала она мнѣ, къ симъ хитростямъ; я считаю, что онѣ совѣршенно ни къ чему не полезны.

Къ хитростямъ, повторила я! Не ужели я слышу жестокое сіе выраженіе изъ устъ моей тетки Гервей!

А ты, любезная моя, отвѣчала она мнѣ, развѣ почитаешъ всѣхъ своихъ друзей дураками? Развѣ они не видали, какъ ты притворно воздыхаешъ, и принимаешь унылый видъ въ семъ домѣ: какъ наклоняешь ты голову! Какъ мѣдлѣнно ты ступаешь, опираешься то объ стѣну, то прислоняешься къ стулу, когда хочешь чтобъ тебя примѣтили: (Такое обвиненіе, любезная моя Анна Гове, конечно произошло не отъ кого другаго, и какъ отъ моего брата или сестры, дабы представить меня презрительною лицемѣркою: я нимало не способна къ столь подлой хитрости:) но едва пришедъ въ садовую аллею, или къ своему птичнику, то считая себя ни кѣмъ невидимою, удвояешь свои шаги съ удивительною легкостію.

Я ненавидѣла бы сама себя, сказала я ей, естьлибъ могла унизить себя до сей стыда достойной хитрости; и я не менѣе бы была безразсудна какъ и презрительна; ибо развѣ я не испытала, что сердца моихъ друзей совершенно не могли умягчится и самыми трогательнѣйшими причинами? Но вы увидите, что со мною будетъ во вторникъ.

Тебя ни мало не подозрѣваютъ, моя племянница, о какомъ ниесть насильственномъ противъ самой себя намѣреніи. Небо благоволило, чтобъ ты была воспитана подругимъ правиламъ.

Я тѣмъ смѣю ласкаться, сударыня; но тѣ насильственныя гоненія, которыя я претерпѣла, и коими еще меня угрожаютъ, могутъ возбудить мои силы, и вы увидите, что я не имѣю нужды ни въ сей нещастной помощи, и ни въ какой хитрости.

Мнѣ еще остается тебѣ нѣчто сказать, любезная моя племянница; хотя ты въ добромъ здоровьѣ или нѣтъ, но вѣроятно будешъ совокуплена бракомъ въ Среду около вечера. Но я присовокуплю, хотя и не имѣю такого порученія, что Г. Сольмсъ обязался, естьли ты проситъ того изъ милости чтобъ оставить тебя и своего отца по окончаніи церемоніи, и возвращаться къ себѣ каждой день въ вечеру до толѣ, пока ты не познаешь своей должности и пока не согласишься принять другаго имени. Всѣ рѣшились оказать тебѣ сію милость, по тому, что тогда будутъ спокойны со стороны Г. Ловеласа, коего желаніе безъ сомнѣнія умножаться будутъ съ его надеждою.

Что отвѣчать на ужасное сіе объявленіе! Я пребыла въ молчаніи.

Вотъ, любезная моя Гове, вотъ тѣ, кои считаютъ меня за такую дѣвицу, коихъ свойство въ однихъ романахъ описываютъ! Вотъ дѣло двухъ разумныхъ головъ; то есть моего брата и моей сестры, которые соединили вмѣстѣ всѣ свои свѣденія Впротчемъ, моя тетка сказала мнѣ, что послѣдняя часть сего намѣренія убѣдила мою мать. Она требовала до того, чтобъ ея дочь была выдана замужъ противъ ея воли, естьли сильнѣе ея печаль или отвращеніе можетъ вредить ея здоровью.

Моя тетка нѣсколько разъ старалась извинять столь явное гоненіе нѣкоторыми увѣдомленіями, полученными о разныхъ умыслахъ Г. Ловеласа, (* Видно въ одномъ изъ сихъ писемъ, и въ слѣдствіи еще лучше увидимъ, что онъ употреблялъ всякія хитрости, дабы причинять имъ ложныя безпокойства, въ томъ намѣреніи, чтобъ принудить ихъ болѣе гнать Гж. Кларису и сіе бы самое обратить въ свою пользу.) кои вскорѣ будутъ явны; ето противная хитрость, говорятъ они, коею думаютъ уничтожить всѣ его предпріятія.

Въ пятницу въ 9 часовъ вечера.