Эрнесто Че Гевара

Гавану покидал,

поскольку легкой жизни

он сроду не видал. 

«Прощай, родная Куба,

прощай, мой вождь Фидель,

прощай, мой министерский,

мой кожаный портфель!» 

«Хоть курочку в дорогу

возьми!» — кричат друзья.

Сказал Гевара строго:

«Мне курочку нельзя. 

Мне курочку не надо,

я в нищую суму

кусочек рафинада

кубинского возьму. 

Возьму его с собою,

до гроба пронесу,

а если будет горько,

возьму и пососу». 

Разлука ты, разлука,

чужая сторона.

Марксистская наука

теперь ему жена. 

Старшой сынок — Гизенга,

а младший — Хо Ши Мин,

а деверь — каждый честный

китайский гражданин. 

Как призрак по Европе,

Че Африкой прошел,

нигде покоя сердцу

бедняга не нашел. 

Хотел свалить Сукарну,

но вылетел в трубу,

зато в бурлящем Конго

свалил Касавубу. 

Тираны, трепещите!

Мужайтеся, рабы!

Придет вам избавленье

от классовой борьбы. 

Удачного момента

Че ждет в одной стране

и платит алименты

покинутой жене. 

Есть зоопарк чудесный

в районе Красной Пресни.

Там смотрят на животных москвичи.

Туда-то на свиданье

с холостяком Ань-Анем

направилась из Лондона Чи-Чи. 

Мечтая в реактивном самолете

о штуке посильней, чем «Фауст» Гете. 

Она сошла по трапу,

помахивая лапой.

Юпитеры нацелились — бабах!

Глазенки осовелые,

штанишки снежно-белые,

бамбуковая веточка в зубах. 

А между тем китайское посольство

за девушкой следило с беспокойством. 

Снуют администраторы

и кинооператоры

и сыплют им в шампанское цветы.

Ань-Ань, медведь китайский,

с улыбкою шанхайской

дал интервью: Чи-Чи — предел мечты. 

Но между тем китайское посольство

за парочкой следило с беспокойством. 

Оно Чи-Чи вручило

доносы крокодила

и докладную

от гиппопотама:

Ань-Ань с желаньем низким,

а также ревизионистским

живет со львом из Южного Вьетнама. 

Чи-Чи-Чи-Чи, ты будешь вечно юной.

Чи-Чи-Чи-Чи, читай Мао Цзэдуна.

Вот эта штука в красном переплете

во много раз сильней, чем «Фауст» Гете. 

Дэн Сяопин Ань-Аню

готовит указанье

«О половых задачах в зоопарке».

Ответственность и нервы...

Использовать резервы...

И никаких приписок по запарке. 

И принял Ань решенье боевое —

с Чи совершить сношенье половое. 

Уж он на нее наскакивал

и нежно укалякивал,

наобещал и кофе, и какао.

Но лондонская леди

рычала на медведя

и нежно к сердцу прижимала Мао. 

Целуя штуку в красном переплете,

которая сильней, чем «Фауст» Гете. 

Ань-Ань ревел и плакал,

от страсти пол царапал

и перебил две лапы хунвейбинке.

А за стеной соседи,

дебелые медведи,

любовь крутили на казенной льдинке. 

Китайское посольство

следило с беспокойством,

как увозили в Лондон хунвейбинку. 

Она взошла по трапу,

хромая на две лапы.

Юпитеры нацелились — бабах...

Глазенки осовелые,

штанишки снежно-белые,

бамбуковая веточка в зубах... 

Ань-Ань по страшной пьянке

пробрался к обезьянке

и приставал к дежурной тете Зине...

Друзья, за это блядство,

а также ренегатство

ответ несет правительство в Пекине.