— Вы слишком добры.

— Ни в малейшей степени. Но умоляю вас, расскажите, как вам это удалось?

— О, что до этого, вы сами кое-что знаете об этом, посколько помогли мне.

— Да, припоминаю, но я не знаю ничего о том, с кем и как вы сражались.

— Ну, после того, как я получил неоценимую помощь от Круга, я вонзил свой меч в его тело, после чего он умер, вот и все.

— Я думаю, что это был весьма хороший удар.

Маролан поклонился и какое-то время смотрел из своего окна, после чего сказал, — Это действительно огромная награда. Хотя…

— Да?

— Я бы хотел, чтобы это было немного по другому.

— И каким образом?

— Ну, я бы хотел получать удовольствие, показывая его множеству своих гостей, а не тому единственному, который может находиться здесь вместе со мной. Хотел бы я знать, не может ли это окно переместиться в другое место.

— Мне кажется, что это невозможно.

— Скорее всего вы правы.

— Милорд?

— Ну?

— Да, вид из этих окон очень интересен…

— Конечно.

— Но я спрашиваю себя…

— Да?

— Как вы думаете, можно ли этот вид как-то использовать?

Маролан задумался. — Использовать? Не хотите ли вы сказать, что я могу увидеть из него какое-нибудь место, интересное и важное для меня?

— Да, что-то в этом роде.

— Я не подумал о такой возможности. Мне показалось, да, что это в чистом виде украшение, что-то декоративное.

— Могу ли я предложить подумать над этим, милорд?

— Великолепное предложение, Арра, и я обязательно ему последую.

— Я убеждена, что у вас возникнут замечательные идеи, милорд.

— Ну, да. Но это окно нужно как следует исследовать, или вообще оставить в покое до какого-то времени, а сейчас у меня нет времени на это исследование, так как мне передали, что Ее Величество хочет видеть меня.

— Да, милорд.

— И все-таки…

— Да?

— Есть кое-что, что я хотел бы попробовать.

— Очень хорошо.

— Вот. Ага, это сработало. Действительно, очень просто. Вы заметили изменение?

— Нет, милорд.

— Как странно.

— А что вы сделали?

— Ну, вы описали мне белую прихожую, которая, как вы считаете, может быть домом Верры…

— Да, милорд?

— И я захотел, чтобы окно показало мне ее, и, как только я четко сформулировал свое желание, оно исполнилось.

— Но я вижу много окон, и, естественно, я не вижу никаких изменений.

— О, естественно. Ба! Во всем, что касается нашей богини, нет ничего естественного!

— Так как вы считаете так, я обязана, волей-неволей, согласиться с вами, милорд.

— Быть может она может показать мне и другие вещи, как и другие места. Нет никаких сомнений, что то, что я вижу сейчас, другой мир. В высшей степени замечательно.

— Действительно, милорд.

— Я должен показать его Некромантке. Я убежден, что она увидит из него много интересного и полезного.

— Мне кажется, милорд, что вы совершенно правы.

— Вы знаете, Арра, а мне кажется, что если я выйду через окно, то, да, окажусь там, где бы это ни было. Возможно в доме Богини.

— Милорд, меня это не удивляет. Вы хотите попробовать сейчас?

— Да, хочу.

— Хорошо, а Императрица?

— Да, да. Вы правы. И, как мы уверены в том, что время течет по другому на Дорогах Мертвых, так, я думаю, то же самое происходит в Доме Богини Демонов.

— Действительно, милорд, я верю, что этого следует ожидать.

— Так что, возможно, если я сейчас войду туда, для исследования, то вернусь буквально через мгновение.

— Возможно.

— Но, с другой стороны, я могу сделать шаг туда, потом шаг обратно, и окажется, что прошли годы или даже столетия, и в результате я пропущу встречу и оскорблю Ее Величество.

— И это возможно.

— А, может быть, я смогу войти внутрь, но не смогу вернуться.

— Нет, я так не думаю.

— Почему?

— Это невозможно.

— Вы знаете, вот теперь я уверен, что должен показать это окно Некромантке.

— Вы полны мудрости, милорд.

— Но, увы, сейчас я должен подождать, пока не побываю у Императрицы; я уверен, что короли и императоры не любят ждать, даже если они используют фразы вроде «когда будет удобно».

— Я бы не удивилась, если бы это оказалось правдой, милорд.

— Поэтому я должен переодеться и отправиться в Замок Уайткрест.

Так что ему пришлось оторвать себя от пленительного подарка Верры. Попрощавшись с Аррой, он вернулся в свои комнаты и оделся в традиционный костюм воина-Дракона: черный с серебром.

Потом он опять вышел на середину двора замка и очень тщательно (он все еще был достаточно усталым, несмотря на кляву, и чувствовал, что ему надо быть очень остожным, используя потенциально опасное волшебство) произнес заклинание, которое должно было перенести его в Адриланку, в то единственное место, находившееся за воротами Особняка Уайткрест, которое он достаточно хорошо знал. И без затруднений добился своей цели.

Он немедленно пошел внутрь и предстал перед Императрицей, от которой получил искренние поздравления за свой последний подвиг, о котором она оказалась на удивление хорошо осведомлена.

— Ваше Величество слишком добры, — сказал Маролан.

— Ни в малейшей степени. На самом деле я даже не начала быть доброй, но только потому, что у меня не было такой возможности. Но я надеюсь вскоре исправиться, поэтому я настаиваю, чтобы вы вернулись сюда через неделю.

— Через неделю, Ваше Величество? Я не премину быть здесь.

— Очень хорошо, мой дорогой Граф, — сказала Зарика, и отпустила его, добавив еще тысячу комплиментов.

На обратном пути он воспользовался возможностью и постарался узнать все о событиях этого дня, что, заодно, дало ему возможность получить добавочную порцию поздравлений от некоторых других, включая Сетру Младшую. Он узнал о попытке захвата Орба, о смерти Айрича и Тазендры, которых он глубоко уважал. Находясь в комнате Ее Величества, он обменялся приветствиями с Пэлом, но нигде не видел Кааврена, поэтому он спросил Сетру Младшую, куда отправился Тиаса.

— Он арестовывает Претендента, — ответил она.

— А, он? И сколько людей он взял с собой?

— Никого, он пошел один.

— Один? Вы не думаете, что ему нужна какая-нибудь помощь?

Сетра Младшая на мгновение задумалась, а потом сказала, — Нет, не думаю.

Сотая Глава

Кааврен, переговорив с Сетрой Младшей, опять сел на лошадь и достаточно быстро поскакал по Нижней Дороге Кейрона. Вначале он проехал мимо Императорских полков, которые преследовали остатки армии Каны; потом, через милю или две, он нагнал тех, корых преследовали. Никто, однако, не пытался напасть на него, или, даже не думал нападать на него, так что несколько испуганных взглядов — вот и все, что он получил от когда-то гордой собой армии Претендента, ныне разбитой и деморализованной, которая разделилась на две части: одни бежали так быстро, как только могли; а другие, слишком усталые и подавленные, для того чтобы бежать, без сил лежали по краям дороги, ожидая плена или любого другого, что судьба приготовила для них.

Те немногие, кто сумел сохранить лошадей, оказались счастливее своих товарищей, за исключением тех кавалеристов, которых стащили с лошадей охваченные паникой пехотинцы, которые затем сражались между собой за возможность использовать коня для бегства до тех пор, пока или сам конь не сбегал, или кому-нибудь удавалось вскочить на него, проехать милю или две, после чего его, в свою очередь, стаскивали с седла и процесс повторялся. Кааврена, однако, не трогали, и те, кто видел его обнаженный меч, сверкающие глаза и мрачное лицо мгновенно освобождали ему дорогу, так что он быстро ехал по дороге, заваленной брошенными мечами, копьями, щитами, мундирами, шлемами и знаками ранга.

Мы должны добавить, что как бы быстро ни ехал Кааврен, каким бы усталым он не был после дня, наполненного сражениями, смертью и сердечной болью, тем не менее его острые глаза не пропускали ничего; если бы кто-нибудь спросил его, он мог бы дать полный отчет о том, что видел.