Диллон допил виски, взял портфель и заколебался, глядя на жилет с двумя вмятинами. Он улыбнулся и тихо произнес:

– Ты можешь пожевать это, Мартин.

Он распахнул французские окна и постоял немного на террасе, глубоко вдыхая холодный воздух. Потом спустился по ступенькам на лужайку и быстро пошел мимо деревьев, тихонько насвистывая.

Мэри настроила рацию на частоты, которые ей дал Фергюсон. Ее сигнал был немедленно принят в радиокомнате министерства обороны, включилась сложная аппаратура, исключающая запись разговора, и ее соединили с Фергюсоном.

– Мы над проливом, сэр, направляемся домой.

– Мы свяжемся с Гатвиком. Там будут ждать вас. Только что звонил из машины Арну. Он на пути в Сен-Дени. Как я и думал, французы не хотят никакой грязи на своей территории. Арон, Рашид и Макеев погибли в автомобильной катастрофе, Диллон – клиент в общую могилу. Никакого имени, только номер. То же самое и у нас в отношении этого парня, Гранта.

– Но как, сэр?

– Одного из наших докторов уже позвали, чтобы он засвидетельствовал его смерть от сердечного приступа. У нас есть свое собственное заведение для дел подобного сорта со времен второй мировой войны. Квайет-стрит, в северной части Лондона. Там есть и свой крематорий. Грант превратится в пять фунтов серого пепла еще до завтрашнего утра. Никакого вскрытия.

– А Джек Харвей?

– Здесь несколько иначе. Он и молодой Билли Ватсон все еще у нас, в постелях, в частной лечебнице в Хэмпстеде. Особая служба ведет за ними наблюдение.

– Правильно ли я тебя понял, что мы ничего не должны делать?

– Нет никакой необходимости. Харвей не хочет провести двадцать лет в тюрьме за работу на ИРА. Он и его пестрая команда будут держать языки за зубами. Так же, кстати, поступит и КГБ.

– А Анжела?

– Думаю, она могла бы приехать и побыть пока о вами. Я уверен, что вы, дорогая, сможете управиться с ней. Женский подход и тому подобное. – Последовала небольшая пауза, потом он сказал: – Видите ли, Мэри, абсолютно ничего никогда не было.

– Значит, решено, сэр?

– Да, Мэри. Скоро увидимся.

– Что сказал этот старый педераст? – обратился Броснан к Мэри. Она рассказала. Когда она кончила, Флад расхохотался.

– Так этого никогда не было? Восхитительно!

– Что теперь, Мартин? – спросила Мэри.

– Один Бог знает. – Он откинулся назад и закрыл глаза.

Мэри повернулась к Харри Фладу. Он поднял стакан и выпил за ее здоровье.

– Меня не спрашивай, – сказал он.

Она вздохнула, выключила автопилот, взяла на себя управление и направила самолет к английскому побережью.

Фергюсон быстро дописал докладную записку и закрыл досье. Он встал и подошел к окну. Снова пошел снег. Он посмотрел налево, в сторону пересечения Хорс-Гардз и Уайтхолла, где все это произошло. Он устал так, как не уставал никогда. Но нужно было сделать еще одну вещь. Он вернулся к столу и потянулся к спецтелефону.

– Чарльз, я в Сен-Дени, и у нас неприятности, – сказал Арну.

– Расскажи мне, – ответил Фергюсон, у которого засосало под ложечкой.

– Только три тела: Макеев, Рашид и Мишель Арон.

– А Диллон?

– Никаких следов, только довольно странный бронежилет на полу с двумя вмятинами от вальтера.

– О Боже! Ублюдок опять на свободе.

– Боюсь, ты прав, Чарльз. Я, конечно, сообщу в полицию и все другие учреждения, но не могу сказать, что очень на них надеюсь.

– А с чего бы тебе вдруг надеяться? Нам не удалось наложить на Диллона лапу ни разу за все эти двадцать лет. Почему теперь должно быть иначе? – Фергюсон глубоко вздохнул. – Ладно, Макс, буду тебе звонить.

Он вернулся к окну и стал смотреть на падающий снег. Нет смысла вызывать на связь «навайо». Мэри, Броснан и Флад скоро сами услышат эти новости. И все-таки придется сделать еще кое-что. Неохотно он подошел к столу, снял трубку, немного помедлил, потом набрал номер Даунинг-стрит и попросил соединить его с премьер-министром.

Начало смеркаться, снег падал крупными хлопьями. По главной дороге на Кайенн осторожно ехал в старом грузовом «ситроене» фермер Пьер Савиньи из деревни Сен-Жюст, что недалеко от Бейё. Он не заметил, как на дорогу вышел человек в кожаной куртке мотоциклиста и поднял руку.

«Ситроен» вильнул на дороге и остановился. Диллон открыл дверцу кабины и улыбнулся.

– Извините, – сказал он на безупречном французском, – но я прошагал довольно большое расстояние.

– И куда вы направляетесь в такой поганый вечер? – спросил Савиньи, когда Диллон забрался на сиденье.

– Кайенн. Надеюсь попасть на ночной поезд на Париж. Мой мотоцикл сломался. Пришлось оставить его в гараже в Бейё.

– Тогда вам повезло, приятель, – сказал Савиньи. – Я как раз туда и еду. Везу картошку на рынок.

Он включил зажигание, и грузовик поехал дальше.

– Прекрасно. – Диллон достал сигарету, прикурил от своей зажигалки и уселся поудобнее, держа портфель на коленях.

– Вы, очевидно, турист, мсье? – поинтересовался Савиньи, прибавив скорость.

Син Диллон слегка улыбнулся.

– Нет, просто проезжал здесь.

Он откинулся на сиденье и закрыл глаза.