не надо было пшеков освобождать  .

Назвать эту книгу шедевром -наверное нельзя т.к. это книга об очень тяжелых годах жизни г.г. в лагере Освенцим! 10+ я бы поставила г.г. за жажду жизни и то что, смогла пройти через такие жуткие испытания...
Удивительно, но книга написана очень простым и понятным языком. Читаешь легко, и временами пытаешься представить те ужасы про которые пишет автор... Но видимо мы настолько хорошо сейчас живём, что я даже силилась и  не могла, представить  все, что происходило тогда в лагере. Невозможно мне кажется всё это передать и описать , это надо пережить....

После нескольких часов стояния на ногах, пересчитывания, перестраивания по пятеркам — все это сопровождалось пинками и ударами палок — мы получили порцию хлеба (150 граммов) и суп из мороженой брюквы с каким-то клейким осадком. Нам объяснили, что суп — это обед, а хлеб — ужин и завтрак. Следующая выдача пищи, то есть такой же суп, будет только завтра в двенадцать.
***Часто работали без обеденного перерыва до самого вечера. Вечером мы проглатывали свой суп, прокисший от зноя.
На другой день всех мучил понос. Если хоть одна из нас бежала в ближнюю канаву, часовые спускали на нее собак. Приниженные, затравленные женщины боялись сойти с места, топтались в собственных нечистотах.

....детей забрали. Матери прятали их под нары, рыдали, угрожали… Ничто не помогло.
Явился Хесслер и сказал:
— Вы должны быть счастливы. Там им будет гораздо лучше, а вы плачете, глупые бабы.
«Глупые бабы» по большей части потом погибли от голода, холода, отчаяния и тоски. Выживших, наиболее выносливых, высылали в глубь Германии на работы. А детей и след затерялся.

В наш блок принесли несколько грудных младенцев. Матери их уже работали. Одного где-то под бараком родила греческая еврейка. Ребенка никто не кормил. И для своих молока не было. Да и к чему было его кормить? Как только будет обнаружено, что это дитя еврейки, смерть ждет и его и мать. Ребенком никто не интересовался. Он плакал, скулил, слабел, распухал и наконец умер. Все вздохнули с облегчением

Работавшие в зондеркоманде были обречены на смерть независимо от судьбы остальных заключенных. Это был обслуживающий персонал крематориев. По прошествии некоторого срока его уничтожали, чтобы не оставалось непосредственных свидетелей преступления. На их место набирали новых. Они знали, что жить им недолго.
...Что касается этой «работы», то если не сходишь с ума в первый день… после можно привыкнуть. Вам кажется, что тот, кто работает на фабриках боеприпасов, выполняет более благородные функции? Или те, в «Канаде», которые трудятся для них, сортируют все это и высылают? Мы все работаем по приказу и все работаем на них. Только наша работа — более неприятна. Верьте мне, я хочу уцелеть не для того только, чтобы жить… У меня нет никого, всех моих родных удушили газом. Я хочу жить для того, чтобы отомстить и чтобы рассказать!..
— Вам кажется, что зондеркоманда это страшные люди… Поверьте, это такие же люди, как вы все… только гораздо более несчастные .

Бледные, словно окаменевшие, не отрываясь, они смотрели в сторону крематория, расположенного за нашим жилым блоком.
К маленькому оконцу, находящемуся на крыше этого странного строения из красного кирпича, была приставлена лестница. На верхней ступеньке стоял эсэсовец. Под лучами заходящего ласкового солнца ярко зеленел его мундир. Быстрым, ловким движением он натянул на себя противогаз, перчатки и открыл окошко. Вытянувшись на носках, заглянул внутрь, затем вынул из кармана бумажный мешочек. Нагнув голову и держась одной рукой за раму, он другой с молниеносной быстротой высыпал внутрь помещения содержимое мешочка — белый порошок — и захлопнул окно… В ту же минуту воздух словно раскололся от пронзительного человеческого стона, похожего на завывание сирены. Это продолжалось, может быть, минуты, три, стон все ослабевал и наконец умолк. Эсэсовец соскочил с лестницы, оттащил ее от окна, бросил на траву и побежал, будто спасаясь от преследования. Он скрылся за бараком. Из эсэсовской столовой вышла Янда и посмотрела на нас молча и многозначительно. На какую-то долю секунды наши ненавидящие взоры встретились. Но только на секунду. Минуту спустя мы уже сидели за работой и силились понять, что увиденное — не кошмарный сон… Что это произошло на самом деле.

Мое место было у окна, и я видела всех и все. Я всматривалась в каждое лицо, старалась прочесть мысли, чувства этих людей. И я поняла, нет, они не представляют, что их ждет. Не знают, где находятся, зачем сюда приехали, куда идут. Ничто вокруг не вызывает подозрений. Смерть нигде не видна. В бараках работают люди. На дороге невинные указатели: «В дезинфекцию». Лагерь обнесен проволокой, потому что здесь люди на казарменном положении. Об этом они слышали. Ничего не поделаешь. Война. Трубы? Наверно, здесь есть какая-то фабрика.
Приблизительно через час из четвертого крематория, смежного с нашим жилым блоком, вырывается столб огня, и тут же из рва подымается к небу дым. Вначале узкой серой пеленой, затем черными клубами — все выше; полоса дыма ширится, растет. Дым заслоняет здание крематория и, подгоняемый ветром, движется на нас темной грозной тучей. Туча эта закрывает солнце, меркнет свет дня. Становится черно и страшно.
Повсюду пахнет сжигаемым человеческим телом. Этот запах душит, одуряет, голова тяжелеет, наливается свинцом

Было что-то фантастическое в организованности этого грабежа. Грабилось все, что только могло каким бы то ни было образом пригодиться для военной машины, — золото, бриллианты, одежда, посуда, обувь, меха, чемоданы. Грабился труд человека — до последнего его вздоха. Но и после его смерти продолжался грабеж: зубов, волос, всего человеческого тела.
Те, что были оставлены в живых, использовались как даровая рабочая сила на фабриках боеприпасов, на постройке дорог. Их кормили один раз в день, только чтобы они не умерли с голоду до той минуты, когда они еще на что-нибудь годятся. У них забрали все, что им принадлежало, а их достояние отсылалось в рейх, чтобы утереть там слезы. Дочери сожженных родителей должны были чистить, стирать, гладить свои вещи и доставлять их в немецкие магазины. А мебель, ковры, картины вывозили из гетто всех городов Европы.
Закрыть
Не раз еще у меня была потом возможность поговорить с людьми из зондеркоманды. Они подробно рассказывали, как это происходит внутри. Как после «газа» приступает к работе парикмахер, снимая волосы с трупов; если бы собрать все эти волосы, они весили бы тонны.
Как затем специальный зубной врач осматривает у трупов рот и вырывает золотые зубы. Волосы идут на пароходные канаты, а людские тела на производство мыла.
Ничего не должно пропасть. Гитлеровская Германия — великая, хозяйственная, бережливая страна.

Странно ходить по чистой, застланной белым покровом земле. Мороз щиплет щеки, снег так весело скрипит, но можно ли забыть о том, что под ногами пепел миллионов сожженных? Пепел прелестной итальянской девочки с лицом мадонны, польских, венгерских, французских, голландских и цыганских детей. Каждый шаг по этой земле восстанавливает в памяти «шествие смерти». Перед мысленным взором возникает то чья-нибудь печальная улыбка, то расширенный ужасом взгляд, то чей-нибудь умоляющий жест, чей-то последний стон, последний душераздирающий крик.
Здесь пепел моей самой любимой, самой дорогой Зосеньки, пепел Гани, Янки, Наты и многих других девушек из Павяка.
Время прокатилось, будто колесо пыток, и раздавило, сделало нечувствительными наши сердца, стерло даже воспоминания.
Идешь под солнцем по их пеплу, пo занесенным снегом следам чудовищнейшего преступления… Идешь… и словно здесь никогда ничего и не происходило. Солнце весело освещает белые поля, и даже во мне сейчас, когда я прохожу здесь, шевелится сомнение: действительно ли все «это» происходило?
А что же говорить о тех, кто придет сюда после нас?

Покидаю Бжезинки со странным чувством. Что бы с нами ни случилось, это проклятое место перестанет существовать. Сюда не приедет уже ни один транспорт «в печь». Не будут прыгать «лягушки», не будут выстаивать на коленях, здесь не будут избивать, и я не услышу больше стонов истязуемых. Окончились бесконечные апели, окончились драки из-за ложки мороженой брюквы, из-за обглоданной конской кости. Конец селекциям, конец грабежу ценностей, не будет больше запаха, трупов, крови. Конец Освенциму

Такую книгу никогда не забуду. Такие зверства, за что? За душу берёт!!!

Книга тяжелая, но интересная. Написана легким языком. Кто хочет еще "пощекотать нервы" подобными произведениями, прочтите "Детская комната" Валентины Гоби.
По совету одной из участниц, сразу прочитала "Миф о холокосте" Графа Юргена. Впечатления неоднозначные, надо осмыслить, поскольку всю жизнь внушали одно, а на деле - не пойми что...

Очень сложная и эмоциональная книга, но оставляет вопросы. Очень хотелось бы узнать смогли ли выжить другие герои книги, хотя вряд ли и сама автор об этом знала. Обязательно к прочтению, так как быстро "ставит мозг на место" в противовес "новомодным идеям". Однозначно 10!!

книга ясно дает понять как прекрасно мы сейчас живем.

Такие книги читать обязательно нужно. Они не дают нам забыть, что счастье - это не материальные блага, в которых мы утопаем, а просто жить, прикасаться к любимому человеку, разговаривать с родителями, быть здоровым, сытым, просыпаться в тепле и быть благодарным нашим прародителям за это.

Читая книгу, казалось, что это все не правда, выдумка, больная фантазия автора и прочее. Просто в голове не укладывается, как же такое могло случиться, как позволили вершить такое?? Зверство зашкаливает!! Впрочем, и сегодня тоже...

интересно

Прочитала книгу на одном дыхании...практически в ней растворилась!  Очень сильно психологически давящая книга, можно было бы обозначить графой,- впечатлительным и слабонервным не читать... но все же...читать обязательно всем!!! Особенно нашему юному поколению, которому кажется, что война давно позади и никогда нас не коснется, тем, к  в наше время знаменует себя фашистской свастикой...Ибо не ведают, что творят, как говорится в библии. Книга вызвала много дискуссий, что правда, что ложь. Одно можно сказать, война- это ужас, который никогда лучше не испытывать на себе! Так давайте будем учится на чужих ошибках и возрадим искреннюю любовь к друг другу, чтобы наши воспоминания об этой жизни всегда оставались чистыми и  светлыми, не лишенными надежды на будущее...!

Вот такие книги надо читать молодежи, чтоб знали, что такое фашизм! Это нужно не мертвым - это нужно живым, чтоб не повторилась коричневая чума!

Теоретически, представив, что я поменяла очередность..
"Я пережила Освенцим" вызвала бы чувство разочарования, и раздражения.
Это как сначала прочитать Ястребова "Иисус из Назарета", а потом Библию))

И сразу после этой книги интересно прочитать "Миф о холокосте", автор Граф Юрген.
Сразу слезы высыхают.

Очень эмоциональная книга. Я просто поражена силе духа автора, ее вере в жизнь. Как вообще можно пережить ТАКОЕ! и не озлобиться на весь мир, продолжать жить, да еще и книгу написать  обо всех пережитых ужасах. Очень сильное произведение! Действительно, именно такие книги надо в обязательном порядке! включать  в школьную программу. Спасибо огромное, автор!!!

Уникальная книга, хранящая память о самых страшных днях человечества! Только зная такое возможно избежать повторения того страшного времени