В углу комнаты были небрежно свалены покрытые пылью и ржавчиной массивные доспехи. Сверху лежала кольчуга с толстыми металлическими пластинами, защищавшими грудь, под ней угадывался небольшой круглый деревянный щит, инкрустированный металлическим шипами. На рукояти воткнутого в стену боевого топора висел тёмный рогатый шлем. А хозяин наш, оказывается, викинг. Нет, я, конечно, конечно догадывалась, что вампир – скандинав, одно его имя буквально кричит об этом, но чтоб настолько скандинав… Я попыталась представить Брунгальда во всей этой амуниции, но, хотя от недостатка воображения я никогда не страдала (скорее уж, от его переизбытка), моё сознание рисовало образ скорее гротескный, чем реальный. Кольчуга, пришедшаяся в пору разве только былинному Добрыне Никитичу, смотрелась бы на худощавом вампире примерно так же, как и на деревянном каркасе, а рогатый шлем навевал мысли о не слишком верной подруге. За спиной послышалось сдавленное подхихикивание: вампир «словил» яркую картинку, но от комментариев воздержался.

Вот интересно: в каком веке родился Брунгальд? С историей (в особенности, хронологией) у меня бо-ольшие проблемы ещё со школьной парты, но что-то мне подсказывает, что скандинавы пиратствовали в северных морях в нашей эре, причислить к которой время славного города Междуречья я не могу.

Осторожно потрогав пальчиком шлем, отчего он тут же начался со скрипом раскачиваться, я снова пошла к кровати, осторожно придерживаясь за стену, – голова снова начала зверски болеть, комната закружилась перед глазами. Я покачнулась, прислонившись плечом к стене переждала лёгкий приступ тошноты и поспешила улечься. Вампир, зараза этакая, даже не подумал помочь, старательно изображая из себя деталь обстановки.

«Плохо себя чувствуешь?» – запоздало осведомился вампир. Я скрипнула зубами и витиевато высказалась на тему, что все мужики не только сволочи и хамы, но и редкостные идиоты. Брунгальд выслушал спокойно, меня не покидало ощущение его поощрительно-ироничной улыбки. От этого я бесилась ещё сильнее, и начала постоянно сбиваться, хотя речь была отрепетированная на моих одноклассниках и редких приятелях, способных не броситься в драку после относительно невинной шуточки.

«Что со мной?» – мрачно осведомилась я, бросив перечислять бесспорные аргументы в своей речи.

«Всего лишь сотрясение мозга, – беспечно отозвался Брунгальд. Я аж задохнулась от возмущения: всего лишь! Да он вообще о своей собственности заботиться не умеет, хозяин паршивый! – Вернее, некоторые безобидные последствия. Тебя я уже в меру своих скромных сил подлечил, так что голова будет болеть ещё только пару дней. А если будешь хорошей девочкой, и вместо того, чтобы находить себе неприятности, будешь тихо лежать, то ещё меньше».

Я только скептически фыркнула на такое наивное предположение. Тратить время на ничегонеделанье – заветная мечта Хельги, но уж точно не меня. Конечно, сегодняшний инцидент полностью отбил (в прямом и переносном смысле) мне желание гулять по городу, но я не я буду, если не придумаю себе какое-нибудь раздражающее хозяина развлечение. Спохватившись, что самому вампиру об этом слышать ну очень не рекомендуется, я схватилась рукой за амулет, словно пытаясь приостановить его действие. Вампир понял этот жест по-своему:

«Не волнуйся, я восстановил твой амулет. Не знаю, каким образом ты умудрилась выкачать из него силу… – так, значит мне не показалась, и пустота действительно тогда вырвалась на волю. Теперь ясно, откуда трещина на кольце. Но, судя по всему, единственным прорывом дело и ограничилось, кольцо не утратило своих свойств. – … но надеюсь, ты больше не будешь экспериментировать с амулетом, ведьма, его очень тяжело восстанавливать».

Я не стала оправдываться или что-то возражать хозяину: раз хочет думать, что я ведьма, пусть думает, разочаровывать его я не стану. Заправив амулет за пазуху, я наконец спохватилась и задумалась: а кто же меня переодевал? Кофта была похожа на ту, что перешивала я, но была гораздо свободней, а ткань – мягче. Интересно, вампир сам справился с переодеванием моей бесчувственной тушки или Анрис привлёк? Скорее, второе, в первом случае он со стыда бы сгорел, пуританин несчастный.

Брунгальд наконец уселся нормально, переплёл пальцы пирамидкой и положив на них подбородок с терпеливым интересом рассматривал меня. Ох, чую, начнётся сейчас допрос с пристрастием… И не ошиблась.

«Такая молодая и такая талантливая, – не то мечтательно, не то соблазнительно промурлыкал вампир, не сводя с меня ясного хищного взгляда. – Откуда ты взялась такая, ведьмочка? И что ты забыла в прошлом? Ищешь истоки своей странной силы?»

Я чуть не зевнула от банальности предположений. Перекатившись на бок и приподнявшись на локте, я смерила хозяина самым терпеливым взглядом из моего обширного арсенала, слабо сочетающимся с кривоватой горькой улыбкой. «А что ищешь в прошлом ты, викинг в отставке?» – в тон ему отозвалась я.

Теперь уже настала очередь Брунгальда криво улыбаться. Он несколько мгновений колебался, словно готовился открыть свою Самую Страшную Тайну, а потом начал тихо говорить:

«Знаешь, ведьмочка, почему-то принято считать, что такие как я – вампиры вне категорий – самые сильные и абсолютно бессмертные. И некоторых хлебом не корми и водкой не пои, дай в этом самим убедиться. В основном, это мои сородичи. Другие вампиры уж очень не любят тех, кто сильнее и кто при этом не стремиться получить побольше власти. И эти люди… – последнее слово Брунгальд процедил с такой непередаваемой интонацией, что даже мне стало обидно за сапиенсов. Я прикрыла глаза, чтобы хозяин не увидел гневного блеска, и проглотила все хорошие и добрые слова, которые мне дико хотелось высказать вампиру. Ну его, я не подряжалась с психами спорить, потерплю, послушаю, хотя абсолютно уверена, что от него я ничего нового не услышу. Про менталитет вампиров я уже читала, особенно про их немотивированную жажду власти, добиваясь которой они пользуются любыми, даже самыми грязными методами, а заполучив её – тут же линяют куда подальше, ибо понятия не имеют, что дальше со своей абсолютной властью делать. Про людей я тоже вряд ли услышу что-нибудь новенькое, что можно – уже и так узнала на личном опыте. Вампир немного помолчал и продолжил уже гораздо спокойнее: – Люди… удивительно невнимательные существа, могут веками не замечать, что твориться у них под носом. Но если кто-то превосходит их хоть в чём-то, его сразу заподозрят и в колдовстве, и в связях с тёмными духами, и ещё Один знает в чём! И ладно бы только ко мне ярл прицепился со своими подозрениями, так нет же, ко всей семье начал подкапываться!»

Голубые глаза Брунгальда полыхнули кровавым огнём, в злой ухмылке блеснули длинные клыки. Что-то мне подсказывает, не просто так к вампиру тамошнее самоуправление цеплялось.

Откинувшись на спинку кресла, хозяин в задумчивости постукивал кончиками пальцев друг о друга, больше не обращая на меня внимания. Я наивно предположила, что исповедь вампира можно считать завершённой и, хотя на мой конкретный вопрос он ничего не ответил, напоминать ему об этом я не стала. Моя голова нужна мне здоровой и, желательно, на моих плечах.

«Что ты знаешь об Источниках, ведьма?» – уже холодно и по-деловому спросил Брунгальд. Я немножко опешила от такой резкой смены темы разговора и попыталась немного нелепо отшутиться:

«Все источники в основном – источники крупных неприятностей, – судя по адресованному мне колючему взгляду, вампир шутки не понял. – Ладно, ладно, сейчас попытаюсь вспомнить… – я потёрла переносицу, надеясь пробудить бессовестно дрыхнущую память, – Источник – кажется, способность вампиров вне категорий накапливать в себе силы, которыми они не могут воспользоваться».

«Правильно, – кивнул Брунгальд. – Бесконечные источники природной силы, которую мы можем передавать ведьмам… – мне сразу захотелось сказать,что я в курсе таких симбиозов, но перебивать хозяина не стала. Обидится ещё, что ему не дают показать, какой он умный. – Ты должна знать…»