Сен-Жермен

…В век Просвещения, веры в науку и чудеса оккультизма авантюристов появилось множество. Из них граф Сен-Жермен был знаменит не менее, чем Калиостро.

Сен-Жермен (ок. 1710–1784) — он же князь Ракоци, граф Зароги, генерал граф Салтыков, маркиз Монферат, граф Беллами, граф Вельден, граф Сармонт… В отличие от Калиостро, он был немногословен, отличался безупречными манерами, отлично владел несколькими языками, был отменным музыкантом, умел поразить собеседников знанием наук, в особенности оккультных, каббалы, и неожиданными суждениями.

«Всё в нём таинственно и необычайно для глаз легковерного общества: и происхождение, и жизнь, и смерть, — писал историк масонства А. М. Васютинский. — Португалец ли он, испанец, еврей, француз или русский — никто не мог сказать с уверенностью. Ему дают несколько отцов и одну мать: вдову Карла II испанского, королеву Марию. Сам он уверял принца Карла Гессенского, что родился от первой жены венгерского принца Ракоци.

Всегда изысканно одетый, ни в чём не нуждающийся, с благородной осанкой, он был хорошо принят при французском дворе, пользовался благоволением Людовика XV, считался большим вольнодумцем и чародеем. Знаток истории, он хорошо умел использовать страшное впечатление, которое создавалось у его знакомых, слушавших его точные описания жизни и мыслей давно умерших исторических деятелей. Легковерные считали его пятисотлетним старцем… несколько удачных советов медицинского характера создали ему славу великого лекаря, которую он искусно поддерживал, продавая особый целебный чай Сен-Жермена».

Когда его спросили, верны ли слухи о его пятисотлетнем возрасте, он усмехнулся: «Многие наивные люди этому верят. А я, помнится, при встрече с Иисусом Христом… Мы дружили, он был лучшим из людей, большим идеалистом. Я предупреждал его, что ему грозит смерть».

Говорили, что граф Сен-Жермен обладает эликсиром бессмертия или даже философским камнем. Всё это способствовало популярности Сен-Жермена в высшем обществе и спросу на его целебный чай.

Впервые появился он в 1740 году и очаровал местную знать. Благодаря отличным рекомендациям он был принят при дворе Людовика XV, стал пользоваться покровительством влиятельнейшей маркизы де Помпадур, вступил в масонский орден Святого Послушания. В 1760 году уехал в Лондон, то ли из-за ссоры с герцогом де Шуазель, то ли выполняя тайное поручение короля Франции.

Летом 1762 года Сен-Жермен посетил Санкт-Петербург и был гостем Григория Орлова, фаворита императрицы Екатерины II. Загадочному графу приписывали активное участие в воцарении её на престол, а также в Великой французской революции. Это показывает, что многие действительно принимали его за всемогущего мага.

Скончался Сен-Жермен, по словам А. Васютинского, «на руках принца Гессенского, сумевши до самой смерти поддерживать в своём сиятельном гостеприимном хозяине чувство почтительной доверчивости и благоговейного преклонения». Однако по слухам, Сен-Жермена в последующие годы встречали то в одном, то в другом городе Европы.

Что и говорить, профессия авантюриста бессмертна.

С. Г. Нечаев

Нечаев Сергей Геннадьевич (1847–1882) среди русских заговорщиков, создателей тайных организаций и террористов наиболее парадоксальный. Именно он нанёс наиболее сильный удар по… революционерам (невольно).

Происходил он из мещан Владимирской губернии. С 14 лет служил рассыльным в фабричной конторе. Подрабатывал, рисуя вывески для ивановских купцов. Отличался сообразительностью. Сдав учительский экзамен, стал преподавателем в училище. Осенью 1867 года поступил вольнослушателем в Петербургский университет. Лекций почти не посещал. Его привлекали студенческие кружки, где он познакомился с трудами Луи Блана, Карлейля, Руссо, Робеспьера.

Он принимал активное участие в студенческих волнениях. Спасаясь от репрессий, уехал в Швейцарию. Встретился с Бакуниным и Огарёвым, произведя на них сильное впечатление своей энергией, энтузиазмом, самоотверженностью. Он выдавал себя за представителя влиятельного в России революционного комитета, готового поднять восстание. Об этом рассказывал увлечённо и убедительно. Анархические взгляды Бакунина Нечаев довёл до крайности, а то и до абсурда в своём «Катехизисе революционера».

В борьбе против государства он предлагал объединиться с уголовниками: «Соединимся с диким разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России». Нечаев стал глашатаем террора и разрушения. Ради такой цели, считал он, допустимы обман, грабёж, подлость, убийства. Люди были для него только средством для достижения тех или иных целей.

12 мая 1869 года Нечаев получил от Бакунина мандат, где говорилось: «Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела Всемирного революционного союза». На печати по-французски было выгравировано: «Союз революционеров Европы. Генеральный комитет».

Все эти организации были мифическими. Но то, что о них никому не известно, можно было объяснить конспирацией. Вернувшись в Россию, Нечаев стал создавать организацию «Народная расправа». Его мандат и рассказы о сотрудничестве с вождями русской эмиграции в Женеве производили сильное впечатление на молодёжь. Вербовал он преимущественно студентов Петровской земледельческой академии.

От подчинённых он требовал беспрекословного повиновения, а сам не оглашал свои планы. Верил ли он в возможность осуществить революцию в России? Вряд ли. Он был заговорщиком, упоённым своей властью над людьми.

…26 ноября 1869 года в газете «Московские ведомости» появилось сообщение: в отдалённом месте сада Петровской академии по кровавым следам в пруду подо льдом обнаружено тело молодого человека. Через два дня последовало дополнение: «Убитый оказался слушателем Петровской академии, по имени Иван Иванович Иванов… деньги и часы, бывшие при покойном, найдены в целости… Ноги покойного связаны башлыком, как говорят, взятым у одного из слушателей Академии, М-ва; шея обмотана шарфом, в край которого завёрнут кирпич; лоб прошиблен, как должно думать, острым орудием».

Через месяц в газете появилось имя С. Г. Нечаева как организатора убийства Иванова. Но он уже скрылся в Швейцарию. Состоялся суд над пятью участниками «Народной расправы» (вовсе не людьми из народа). Выяснилось: Иванова, желавшего уйти из его организации, Нечаев приказал казнить как предателя, превратив образованных и незлобных молодых людей в убийц своего товарища.

Выданный швейцарской полицией, Нечаев был заключён в Алексеевский равелин. Бакунин написал Огарёву что Нечаев «на этот раз вызовет из глубины своего существа, запутавшегося, загрязнившегося, но далеко не пошлого, всю свою первобытную энергию и доблесть. Он погибнет героем, и на этот раз ничему и никому не изменит».

Так и вышло. Нечаева держали на жестоком тюремном режиме, доведя до смерти. Но он никого не выдал и даже заслужил уважение охранников.

В прессе его называли то Хлестаковым, то дьяволом, хотя был он фигурой не комической, а трагической. Он был целеустремлён, смел, умён, хитёр, обладая сильной волей, верил в себя и свою правоту, не имел душевных привязанностей и материальных ценностей, умел подчинить себе одних и добиться расположения других. Недостатки: самоуверенность, презрение к людям, деспотизм, жестокость. Его гневно осуждали и реакционеры, и революционеры.

«Нечаевское дело» знаменито ещё и тем, что подвигло Ф. М. Достоевского на создание романа «Бесы». Писатель в молодости был осуждён на смертную казнь за причастность к революционному кружку и был помилован в последние минуты перед исполнением приговора. Но террористом он не был. А роман его, как писал религиозный философ Сергий Булгаков, «имеет не только политическое, временное, преходящее значение, но содержит в себе зерно бессмертной жизни, луч немеркнущей истины, как все великие и подлинные трагедии, тоже берущие себе форму из исторически ограниченной среды, в определённой эпохе».