Наконец сердце успокоилось. Он осторожно топнул, и неожиданно почувствовал невидимую опору. Тут же пришла мысль: «Где я сейчас? В Храме Света или меня перенесли в другую точку вселенной? Хотя это не имеет значения. В любом случае, когда поединок закончится, я вернусь в храм».

Диригенс посмотрел вниз на игровое поле, и оно мгновенно, приблизилось к нему. У Мар-ди закружилась голова. Несколько секунд он потратил на то, чтобы унять головокружение. После этого начал рассматривать поле, где ему придется сражаться с Ланселотом. Пусть это скорее битва интеллектов, но силы придется приложить немалые…

Поле представляло собой прямоугольную плоскость из зеленого хрусталя. Широкие стороны прямоугольника темнели полукруглыми нишами цвета изумруда, по двенадцать напротив друг друга. По ним будут двигаться рыцари, переходя из одного полукружия в другое. Пока что воины выстроились друг против друга по краям узкой части поля. Два отряда – черные и белые рыцари.

Мар-ди выпало вести к поебеде белых воинов, и он счел это за знак судьбы: животворный свет и здесь не покидал его. Белые фигуры застыли. Неслышный и неощущаемый ветер развевал плащи, лошадиные гривы и флаги на поднятых вверх копьях. Назвав их белыми, диригенс не ошибся: не носящие белые одежды, а именно белые. Словно кто-то высек фигуры из мрамора – совершенной красоты лица, и пустые глаза без зрачков – и оживил их. Если плащи колышутся, а кони переступают с места на место, то лица воинов не выражают никаких эмоций. Ладони то и дело перехватывают оружие удобней. Диригенс почувствовал, что они ждут сигнала, чтобы пойти в наступление.

На другой стороне в линию выстроились фигуры Ланселота. Они отличались лишь цветом, и Мар-ди не стал осматривать их. В этом поединке все решали не способности и храбрость воинов, и не их вооружение. Победа зависела исключительно от ума полководцев. Это личный поединок: Мар-ди против Ланселота. Свет против тьмы. Рыцари обеих армий не нанесут друг другу ни одного удара копьем. Ни одна капля белой или черной крови не упадет на зеленый хрусталь. Диригенс вознес безмолвную хвалу Тому, Кто создал Раныд – бескровный поединок сильных.

Мар-ди остановился в ожидании. На самом деле не только интеллект решает исход поединка. Есть еще кое-что.

В строго рассчитанный момент в пустоте вспыхнул ярко-желтый свет. Мар-ди невольно вскинул руку, прикрывая лицо. Сознание стегнуло тревогой: опять он потерял самоконтроль и позволил управлять инстинктам.

Вскоре глаза привыкли. В подсвеченном зеленом пространстве медленно кружился Зар – два желтых бриллиантовых куба с кроваво-черными рубинами вместо точек на гранях. Подобно двум солнцам кубики застыли над полем. Желтые лучи преломлялись в зелени хрусталя и раскрашивали белых воинов всеми цветами радуги. Черные воины Ланселота, почернели так, что напоминали вырезанные во мраке дыры.

Что ж, Зар появился. Раныд начал отсчитывать первые секунды. Диригенс протянул ладони к бриллиантам. Не так это легко, оказывается – бросить алмазы, используя силу магии. Наконец, один зар медленно взлетел вверх по спирали, пульсируя и сияя, а затем стремительно упал вниз, несколько раз перекатился по невидимой поверхности над полем и застыл, демонстрируя Мар-ди верхнюю грань. Пендж!

«Теперь посмотрим, что будет у Ланселота», – куб непокорного Управителя взлетает вверх несравненно выше, чем у диригенса и рушится вниз так, что, кажется, он проломит игровое поле и канет в бездне под ним. Блеск от его вращения дольше и яростнее, но когда Зар замирает, диригенс с радостью замечает, что у Управителя Ек. Судьба благосклонна к нему.

Мар-ди вознес короткую молитву благодарности. Первый ход принадлежит ему.

– Вперед, зары-зарики.

Над Мар-ди медленно пророкотал тягучий гром, ознаменовав собой начало поединка. Коротко и яростно блеснула синяя вспышка, от нее в бездонное пространство устремился яркий луч стального света. Он все несся вперед, а когда совершенно пропал из вида диригенса, застыл, волной охватывая три мира. Из первого мира Мар-ди пришел. Второй откроется, если он выиграет. Третий мир… Третий мир попал в узор случайно. Или нет?

Пульсирующий стальной свет на мгновение осветил темную фигуру похожую на рыцаря с длинными ножнами на поясе. И все погрузилось во тьму.

15 июня, 20.32, Волгоград.

Справа сияют надраенные витрины: Спортландия, казино Достоевский, с портретом писателя (он наверняка в гробу перевернулся!), свадебный салон, бутик элитные ткани… Слева пронзительно гудит проезжая часть центра города, оживленное движение по которой, не утихает и ночью.

«Никогда не воруй, никогда не воруй. Мама, как ты была права!» – мысли коротко вспыхивали в непутевой голове Сергея когда он, выбиваясь из последних сил, и, хрипя как динозавр из ужастика, убегал от мента.

Патрульный попался настырный: как Серый ни напрягался, мент не отставал и потихоньку начинал догонять. Спасало парня до сих пор то, что вокруг толпилось не так много прохожих: давно прошел час пик, когда лавина людей сходила на улицы из различных офисов. На перекрестке он проскочил перед серебристой Тойотой, вытер синими джинсами бампер и даже полтинник за это не взял. А вслед вместо слов благодарности – визг тормозов, резкие гудки, мат. Сергей не обернулся. Нутром почувствовал – машина мента не задержала. Тот продолжал преследование с настойчивостью волкодава.

«Тебя посадят, а ты не воруй», – следующим всполохом метнулась в уме фраза из старого фильма. Одернул себя – плохая примета.

Покричав в начале, теперь пэпээсник гнался за ним молча. Ни тебе – «Стой, ворюга!», ни пронзительной трели свистка, – только стук ботинок по асфальту. От этого звука становилось жутко.

Серый скользнул между домами, и душа оборвалась. Тупик! Он затравлено кинул взгляд в одну сторону – дом из желтоватого камня, построенный еще пленными немцами, с другой стороны точно такой же. Узкое пространство между торцами двух домов сообразительные жильцы перегородили дощатым забором и поставили мусорку. За забором наверняка расположилась автостоянка для более обеспеченных граждан. Под ногами парня звякнула пустая бутылка. Сергей споткнулся об нее и едва не упал, в последнюю секунду оперевшись на стену. На заборе он разглядел нарисованную красным мелом большую дверь: точно, как настоящая – два метра на ноль семьдесят. «Вот идиоты, – подумал зло, – меня сейчас порвут как тряпку, а они еще поприкалывались – типа: выход здесь!»

Серый повернулся в надежде, что успеет выскочить из ловушки… Ноги подломились. Дорогу уже перекрыли. Настырный мент застыл в проходе как карающий ангел возмездия. Лучи заходящего солнца светили патрульному в спину, и Сергей видел лишь зловещий, черный силуэт.

– Попался, сученыш, – вскипел «черный» мент и согнул резиновую дубинку. Тут же отпустил и пошел вперед. Серый непроизвольно отшатнулся. Под ногами что-то противно расползлось, зашуршала бумага.

– Иди сюда, паскуда. Добегался!

«Небо в клеточку, друзья в полосочку», – мелькнуло в сознании… Серый вжался в угол между каменной стеной и дощатым забором. После этого развернулся и, зацепившись за доски, попытался вскарабкаться.

– А ну стоять!

Пальцы впились в рубашку, сминая ее на спине так, что пижонно застегнутый воротничок начал душить Серого. Отлетела пуговица, щелкнув по забору и открыв пацану небольшую отдушину. Рывок – и Серый влетел в гору мусора. Тоненько вскрикнул.

Пэпээсник вытащил тускло блеснувшие наручники. Для Серого словно капкан громко щелкнул зубастой пастью.

– Давай сюда ручонки-то шаловливые.

Патрульный шагнул вперед. Громко звякнуло. Мент дернулся, вскинул руки, пытаясь удержаться на скользнувшей из-под ног бутылке. С силой впечатался плечом в забор.

– Ах ты… – вырвалось у него.

Серый вывалился из мусорной кучи. Спиной вперед, отталкиваясь ногами, и не спуская с мента глаз, начал отползать.