ПОСТАНОВЛЕНИЕ

1 декабря 1987 г. г. Москва

Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР старший советник юстиции Н. В. Иванов, рассмотрев материалы Уголовного дела № 18/58115-83,

УСТАНОВИЛ:

Общие застойные явления в стране способствовали резкому нарастанию негативных тенденций в 70-х – начале 80-х годов в Узбекской ССР.

Бывшим первым секретарём ЦК КП Узбекистана Рашидовым Ш. Р. и его ближайшим окружением насаждался командно-административный стиль руководства, культ личности первого лица, обстановка парадности и благодушия, допускались массовые нарушения принципов подбора и расстановки кадров, обман государства. Протекционизм, землячество, семейственность, угодничество, зажим критики, очковтирательство и другие негативные явления приводили к распространению взяточничества среди должностных лиц различных уровней и рангов.

Развитие негативных тенденций в республике в обстановке вседозволенности, безнаказанности и круговой поруки существенно отразилось и на деятельности МВД УзССР и его органов на местах , где в 70-х годах началось разложение части руководящих кадров.

В результате этого не выполнялись надлежащим образом функции МВД по борьбе с преступностью, наносился серьёзный ущерб государственным и общественным интересам, охраняемым законом правам и интересам граждан.

Положение усугублялось и отсутствием контроля за деятельностью органов внутренних дел республики со стороны МВД СССР, руководство которого в лице министра Щёлокова Н. А. и его заместителя Чурбанова Ю. М. не только попустительствовало разложению кадров, но и само вовлекло их в коррупцию.

В этих условиях руководство республики и руководство МВД СССР было заинтересовано в том, чтобы на посту министра внутренних дел УзССР находились лично им преданные и послушные руководители, которые бы безоговорочно выполняли их указания и охраняли от разоблачения существующую негативную обстановку и преступные связи.

Не случайно 5 июля 1979 года на пост министра внутренних дел Узбекской ССР выдвинут Эргашев Кудрат, 1932 года рождения. Ранее, с 27 мая 1971 года по январь 1976 года и 6 мая 1978 года по 5 июля 1979 года он являлся начальником УВД Кашкадарьинского облисполкома, а с 5 января 1976 года по 6 мая 1978 года – начальником УВД Наманганского облисполкома. Работая в этих областях и используя своё ответственное положение в корыстных целях, Эргашев систематически получал взятки от подчинённых ему по службе и зависимых лиц. Зная многие годы о преступной деятельности бывшего первого секретаря Кашкадарьинского обкома КП Узбекистана Гаипова Р. Г., Эргашев не только не препятствовал этому, но стоял на страже его личных интересов, путём оказания услуг и угодничества добивался его покровительства. Пользуясь огромной поддержкой Рашидова Ш. Р., Гаипов рекомендовал ему своего ставленника, а в свою очередь, кандидатура угодливого и безынициативного Эргашева устраивала руководство МВД СССР. Это и определило выдвижение интеллектуально ограниченного, некомпетентного, льстивого к руководству, но грубого с подчинёнными, беспринципного и алчного человека на пост министра внутренних дел УзССР. Не соответствуя занимаемой должности по своим деловым, политическим и личным качествам, не имея даже высшего юридического образования, Эргашев, тем не менее, находился на этом посту до 30 июня 1983 года и, исходя из своих корыстных побуждений, использовал данные ему полномочия в целях извлечения личных выгод и обогащения. Пользуясь за счёт угодничества и дачи взяток покровительством заместителя министра внутренних дел СССР Чурбанова Ю. М., Эргашев тщательно оберегал от разоблачения преступную деятельность своего руководства в республике и в Москве, а те, в свою очередь, не препятствовали Эргашеву самому обирать своих подчинённых. Будучи призванным в силу своих служебных обязанностей вести борьбу с преступностью, Эргашев сам вовлекал подчинённых во взяточничество, возглавил преступную группу в системе МВД УзССР».

Далее перечислены многочисленные факты получения Эргашевым крупных взяток от директора Наманганской Птицефабрики О. Араповой, начальников Бухарского УВД А. Дустова и М. Норова, их заместителя Ш. Рахимова, начальников ОБХСС и ГАИ того же УВД А. Музаффарова и Т. Очилова, начальника ОБХСС Кашкадарьинского УВД X. Худайбердиева, начальника ГАИ Ташкентского УВД А. Мадаминова и других лиц, излагаются доказательства, подтверждающие достоверность этих криминальных эпизодов.

«После возбуждения дела, – отмечается в постановлении, – уже в начальной стадии его расследования стала проявляться причастность Эргашева к выявленной группе взяточников, в связи с чем приказ министра внутренних дел СССР №222 л/с от 30.06.1983 г. Эргашев был уволен из органов внутренних дел по статье 67 п. «б», и ему была установлена пенсия.

Однако Эргашев продолжал оставаться членом ЦК КП Узбекистана и депутатом Верховного Совета УзССР, в связи с чем в июне 1984 года следственные органы проинформировали эти инстанции о преступной деятельности Эргашева, он был отозван из депутатов Верховного Совета УзССР избирателями Айкиранского избирательного округа № 291 Наманганской области.

Понимая, что после лишения депутатской неприкосновенности последует привлечение к уголовной ответственности за взяточничество, и опасаясь этого, 15 августа 1984 г. около 7 часов утра по месту своего жительства во дворе дома № 28 по улице Г. Лопатина в г. Ташкенте Эргашев покончил жизнь самоубийством, произведя один выстрел в голову из пистолета. Как практический работник правоохранительных органов, Эргашев понимал все отрицательные последствия привлечения к уголовной ответственности и не желал их наступления. По мнению следствия, на решение Эргашева покончить жизнь самоубийством повлияла прежде всего боязнь ответственности за многочисленные тяжкие преступления и неотвратимость наказания за их совершение, о чём свидетельствовали произведённые в период 11-13 августа 1984 года аресты не менее влиятельных в республике лиц, таких как бывший первый секретарь Бухарского обкома КП Узбекистана Каримов А. К. и директор Папского агропромышленного объединения Наманганской области Адылов А., оба члена ЦК КП Узбекистана и бывшие депутаты Верховного Совета СССР и Узбекской ССР».

Преданному марксизму-ленинизму 52-летнему генерал-лейтенанту грешно было обижаться на Рашидова, которому, обязанный своей карьерой, он по-холопски верно служил. Даже когда над проштрафившимся министром сгустились тучи, замаячила тень разоблачения и его пришлось освобождать от занимаемой должности, Рашидов не оставил соучастника в беде. Эргашева с почётом отправили на пенсию и наградили медалью «За доблестный труд», а местным правоохранительным органам было запрещено заниматься расследованием его деятельности.

Заметая следы и пытаясь дезориентировать следствие, эксминистр в своём предсмертном послании винит во всех грехах Рашидова – крёстного отца мафии и своего благодетеля. А к «шайке Рашидова», помимо работников местного и союзного МВД, ЦК КП Узбекистана, которые, якобы, за деньги организовали клеветническую компанию против него, Эргашев причисляет и председателя республиканского КГБ Мелкумова. Того самого, который в 1983 году за активную борьбу с коррупцией был смещён Рашидовым с занимаемого поста.

Понятно, почему местная прокуратура при расследовании обстоятельств смерти Эргашева не усердствовала в выяснении мотивов самоубийства. Ведь соучастников не на шутку всполошила возможность его ареста. Он слишком много знал и немало мог рассказать следствию. Прорабатывался даже план физического уничтожения Эргашева как потенциального источника информации. Вместе с тем, привлечь к уголовной ответственности бывшего министра, члена ЦК и депутата Верховного Совета Узбекистана без согласия партийных органов было невозможно, поэтому в штабе мафии – республиканском ЦК нам всячески противодействовали. Эргашева вовсе и не собирались выводить из состава ЦК или лишать депутатской неприкосновенности, а все наши ходатайства ложились «под сукно». Когда же нам удалось заручиться поддержкой в Москве, то и тогда вместо дачи согласия Президиумом Верховного Совета Узбекистана на привлечение депутата Эргашева к уголовной ответственности, как это обычно происходило, была организована долгая процедура отзыва его избирателями. Случай редчайший в практике.