Задержанных погрузили на Газ-67 и отправили во Львов, а оттуда — спецрейсом самолета в Киев. Машиной командующего УПА провезли по городу, он не скрывал восхищения столицей, хотя и не одобрил обилия всюду развешанных плакатов и портретов «вождей»: «Это ж надо столько грошей иметь!». За ними медленно затворились массивные ворота двора серого здания бывшего Дома земств на улице Короленко. Для ведения дела В. Кука создали группу под руководством начальника Следственного отдела КГБ УССР подполковника Пивоварца.

На длительных допросах Василий Степанович дал широкие показания о прошлом националистического движения и его современном состоянии, структуре ОУН(б) и функциях ее референтур, основных этапах своего участия в борьбе за независимость Украины, дал характеристики лидерам движения сопротивления и закордонных центров ОУН, взаимоотношениям между ними самими и спецслужбами Англии и США. «На следствии ведет себя спокойно, — удовлетворенно отмечали оперработники, — показания дает без особого запирательства». Однако радоваться оказалось рано. «Лемиш» повел растянувшуюся на годы свою игру с «советами»…

Захват В. Кука (его зашифровали как заключенного «300», жену— «88») держался в строжайшем секрете. Официально продолжался их розыск, проводились оперативно-войсковые мероприятия, даже в закрытых учебных пособиях «Лемиш» фигурировал как действующий «главарь». Даже на время визитов представителей надзора от прокуратуры во внутреннюю тюрьму (ВТ) КГБ их камерам, оборудованным средствами негласного контроля, придавался нежилой вид, а супругов вывозили в город под усиленным прикрытием бригад «наружки». Лишь ряд сотрудников КГБ да верхушка ЦК КПУ знали о поимке «Лемиша».

Дело в том, что у «органов» были свои «Соображения по использованию арестованного Кука Василия в интересах Советского государства», одобренные 8 декабря 1954 г. первым председателем КГБ СССР Иваном Серовым. Предполагалось использовать В. Кука в «целях морально-политического разгрома националистических центров за кордоном и разложения оуновских элементов внутри страны», для компрометации руководителей закордонных центров ОУН и их связей с иностранными разведками, обострения вражды между ними и «демонстрации полной ликвидации подполья». Верхом «оперативных соображений» были планы установления с участием «Лемиша» контактов с ЗП УГОР для дальнейшего внедрения туда своей агентуры и перехвата каналов связи заграницы с подпольем.

20 июня 1954 г. В. Кук, после бесед с начальником 3-го отдела (оперативные игры) 4-го Управления КГБ УССР Николаем Зубатенко (будущим генерал-майором и заместителем председателя КГБ УССР), написал «соображения» о нейтрализации остатков подполья, выказав уверенность, что мероприятия советской власти приведут к упадку националистического движения. Считаю, писал «300-й», что своим авторитетом я мог бы повлиять на отрыв рядовой массы ОУН от закордонных центров и доказать, что единственно правильный путь -признание советского строя. Высказывались и мысли по поводу нейтрализации усилий разведок США и Англии, привлечения прессы для разоблачения их сотрудничества с закордонными центрами украинских националистов, а также внедрения в них своих источников.

«Лемиш» предложил добиться объединения националистов в единый политический центр за рубежом, а во главе его поставить В. Галасу (о его задержании В. Кук догадывался). Более того, предлагал отправить его самого в Германию для проведения «объединения». Разумеется, на это благоразумно не пошли, поняв, что бедовый «Лемиш» под видом сотрудничества как раз и пытается разрушить «генеральную линию» — на углубление раскола зарубежных националистов. Правда, 26—27 ноября 1954 г. с участием В. Кука и саперов в лесу Рогатинского района Станиславской области выкопали 7 бидонов документов, включая адреса, шифры и коды для переписки с закордонными центрами, США, Канадой, Италией, Аргентиной, «вопросники» от Н. Лебедя для сбора подпольем развединформации о советском военном потенциале. Однако он долго не раскрывал содержания своих записей, отказывался называть места укрытия оставшихся подпольщиков.

«300-й» не упускал возможности отстаивать свои права — дескать, писать мне тяжело, в тюрьме я морально разбит, прошу улучшить условия содержания. Вызывало опасения и душевное состояние «88-й»: она пребывала в депрессии, не интересовалась судьбой ребенка, апатична и часто смеется наедине с собой, докладывали бдительные тюремщики. Вечером 20 декабря 1954-го в административном помещении ВТ КГБ В.Куку дали возможность, в присутствии оперработников, отметить с женой день ее рождения. Подарком от КГБ стала коробка конфет. Сюрприз неподдельно растрогал Ульяну. Она радовалась встрече с мужем, хотя и жаловалась, что допросы ее ведут на русском языке, но «праздник» в целом удался. Смотрели по телевизору румынский фильм и японскую ленту «Женщина идет по земле». В. Кук не спал в своей камере до 3 часов ночи, был сильно возбужден, констатировало скрытое наблюдение.

Зимой 1955-го В. Кука этапировали в столицу СССР. В Москве Василий Степанович «гостил» с 8 февраля по 17 марта 1955 г. С ним беседовали начальник 2-го отдела 4-го управления КГБ СССР (борьба с «буржуазными националистами») полковник И. Хамазюк (его вспоминает в мемуарах как способного оперативника Павел Судоплатов), «специалист» по украинским националистам полковник Л. Бурдин.

Наконец, с санкции Генерального прокурора СССР Романа Руденко, чете с апреля 1955 года позволили проживать в одной камере. Понятно, что от «прослушки» не отказались, и фиксировали жаркие ночные споры — Ульяна категорически отказывалась отречься от своих убеждений, а муж уговаривал ее вести себя гибко и благоразумно. 4 мая 1955 года В. Кук написал «Декларацию» о политическом признании победы советской власти. «Лемиш» сумел добиться освобождения от спецпоселения и лагерей своих и жены родственников. Из Мордовии вернулся в родное село отец, мать Прасковья — из Иркутской области.

На содержание «300» и «88» выделили суточные и деньги на приличную одежду, диетпитание, Ульяну свозили за покупками в Дарницкий универмаг. Супругам предоставили квалифицированную медицинскую помощь, показывали «идейно выдержанные» фильмы и хронику, водили в музеи Ленина и Шевченко и почему-то зоопарк, возили на предприятия и в передовые колхозы. Перечень «преимуществ советского строя», утвержденный начальством для «перевоспитания бандоуновцев», был довольно стандартным и включал Днепрогэс, Харьковский тракторный, шахты Сталино, металлургию Запорожья, колхозы Киевщины, а также Лавру, Софию Киевскую, Аскольдову могилу. В. Кук также посетил все регионы Украины и даже заповедник Аскания-Нова.

Для «идейной перековки» к В.Куку отрядили молодого сотрудника КГБ Георгия Санникова, закончившего юридический факультет Киевского госуниверситета, что было редкостью в органах по тем временам. Сам Георгий Захарович, успевший «повоевать» в Западной Украине, подробно описал беседы с «Лемишем» в мемуарах «Большая охота. Разгром вооруженного подполья в Западной Украине».

Почти год длились дискуссии об истории, политике, национальном вопросе между «бандглаварем» и «Юристом», как конспиративно окрестил Георгия «Лемиш» (Ульяна даже зарисовывала рьяных полемистов). Как ни штудировал офицер труды «классиков украинского буржуазного национализма», взять верх в споре с эрудированным, прекрасно знавшим труды Ленина Куком было проблематично. Иногда в полемическом задоре молодой человек выдавал такие «крамольные» суждения, что приходилось выручать его знакомой Зине — как сотрудник оперативно-технического управления, она «писала» беседы и стирала с магнитопленки щекотливые места.

Впоследствии Г. Санников 20 лет проработал во внешней разведке, специализируясь по Германии. Закончилась его служба драматично. Вернувшись из длительной загранкомандировки в Москву, он ждал назначения в Швейцарию. Тут позвонил приятель-разведчик, сидевший под «колпаком» по подозрению в финансовых нарушениях за кордоном. Речь зашла о новом начальнике разведки, протеже В. Андропова — Владимире Крючкове, бывшем партаппаратчике, которого терпеть не могли профессионалы. Санников дал волю эмоциям, и распечатки его нелестных отзывов о шефе легли на стол руководству. Гнев Крючкова бьл страшен, Георгия Захаровича вышибли из органов, да так, что друзьям едва удалось оттянуть приказ до достижения права на пенсию. Вновь встретились они с В.Куком за чаркой коньяка в его двухкомнатной квартире на киевской улице Чудновского, что в Дарнице, осенью 2001 г. Ветеранам было, что вспомнить…