И вот Нэнси вышла из храма — или что это там было — встретить гостей.

Их было всего трое: Маккой; Дарнелл, влекомый любопытством человек из команды, и Кирк, влекомый служебными обязанностями.

Она вышла вперед, протянув руки, и, после мимолетного колебания, Маккой взял их в свои.

— Леонард! — сказала она. — Дай я посмотрю на тебя.

— Нэнси, — сказал Маккой. — Ты… ты ничуть не изменилась!

Кирк воздержался от улыбки. Нэнси Бирс была статной, но не представляла собой ничего необычного: крепко сбитая женщина лет около сорока, в меру приятная, с тронутыми сединой волосами. Трудно было поверить, что бывалый врач мог быть так без памяти влюблен, хотя бы и в тридцать лет, чтобы не заметить признаки старения сейчас. Тем не менее, у нее появилась приятная улыбка.

— Это капитан «Дерзости», Джим Кирк, — сказал Маккой. — А это Дарнелл, из нашей команды.

Нэнси обратила свою улыбку на капитана, затем на Дар-нелла. Реакция того была удивительна. Челюсть отвисла; он откровенно уставился на Нэнси. Кирк толкнул бы его, если бы мог дотянуться.

— Входите, входите, — говорила она. — Нам придется немного подождать Боба: начав копать, он забывает о времени. Мы поделили на несколько комнат зал, где раньше, видимо, был алтарь. Пойдем внутрь, ягодка.

Она нырнула в низкий полуразрушенный каменный дверной проем.

— Ягодка? — сказал Кирк.

— Старое ласковое прозвище, — сказал смущенный Маккой.

Он последовал за ней. Недовольный своей неловкостью, Кирк повернулся к Дарнеллу.

— И на что это вы только что таращили глаза, мистер?

— Прошу прощения, сэр, — сказал Дарнелл неуклюже. — Она мне кое-кого напомнила, вот и все. Девушку, которую я знал когда-то на планете Уриджли. Это…

— Этого достаточно, — сказал Кирк сухо. — Следующую мысль подобного рода вам, возможно, лучше обдумать в одиночестве. Может быть, вам лучше подождать снаружи.

— Да, сэр. Благодарю. — Дарнелл выглядел действительно благодарным. — Я немного разведаю здесь, если вас это устроит, капитан.

— Давайте. Оставайтесь только в пределах слышимости.

Бирс не появлялся, и, извинившись, Нэнси снова ушла, чтобы поискать его, а Кирк и Маккой остались изучать каменную комнату, играя в молчанку. Кирк не мог решить, лучше ли ему отбыть на борт «Дерзости» или только убить в себе смущение; чувство такта не подводило его столь серьезно уже бог знает сколько лет.

К счастью, Бирс появился прежде, чем Кирк решил, бежать ему или покончить с собой. Бирс оказался необычайно высоким мужчиной, состоявшим как будто из одних суставов пальцев, коленей и скул, и одетым в линялый комбинезон. Он был немного выше Маккоя, его лицо было так же костисто, как и тело; яркий блеск в его глазах, как показалось Кирку, каким-то особенным образом выражал одновременно и ум, и, пожалуй, горечь. Но, в конце концов, Кирк никогда не претендовал на понимание людей академического типа.

— Доктор Бирс, — сказал Кирк, — я капитан Кирк, а это корабельный врач и…

— Я знаю, кто вы, — прервал Бирс голосом, грубым, как терка, и нудным, как телефонный сигнал «занято». — Вы нам здесь не нужны. Если вы только пополните нас аспирином, соляными таблетками и тому подобным, вам не нужно будет далее беспокоиться.

— Сожалею, но закон требует для вас ежегодного медконтроля, — сказал Кирк. — Если вы согласны сотрудничать, я уверен, что доктор Маккой проделает все так скоро, как только возможно.

Маккой действительно уже вынул свои инструменты.

— Маккой? — переспросил Бирс. — Я слышал это имя… А, да, Нэнси часто говорила о вас.

— Пожалуйста, руки вытяните в стороны и дышите равномерно… Да, она не упомянула, что я прибыл?

После мимолетнейшей из пауз, Бирс сказал:

— Вы уже… видели Нэнси?

— Она была здесь, когда мы прибыли, — сказал Кирк. — Она вышла, чтобы поискать вас.

— Ах да, конечно… Мне даже приятно, что она встретила старого друга и может с кем-то пообщаться. Я наслаждаюсь одиночеством, но для женщины это трудно.

— Я понимаю, — сказал Кирк, не будучи слишком уверен в этом. Внезапное проявление сердечности прозвучало слишком фальшиво после столь враждебного начала. По крайней мере, искренность враждебности сомнений не вызывала.

Маккой закончил обследование трикордером и извлек шпатель слегка театральным жестом.

— Она не изменилась нисколько, — сказал он. — Откройте, рот, пожалуйста.

Бирс с неохотой подчинился. В то же мгновение воздух расколол отчаянный вопль ужаса. На одно сумасшедшее мгновение Кирку показалось, что звук исходил изо рта Бирса. Затем другой пронзительный крик распорол тишину, и Кирк осознал, что это был женский голос.

Всех троих словно выстрелило за дверь. На открытом пространстве Кирк и Маккой быстро обогнали Бирса; тот, хоть и проводив много времени на открытом воздухе, не был хорошим бегуном. Но им не было нужды бежать далеко. Сразу за краем кратера Нэнси стояла над телом Дарнелла с кулаками, прижатыми ко рту.

Когда они с бьющимися сердцами оказались рядом, она шагнула к Маккою, но он не обратил на нее внимания и опустился возле тела. Дарнелл лежал лицом вниз. Пощупав пульс, Маккой осторожно повернул голову в сторону, кашлянул и полностью перевернул тело.

Даже Кирку было ясно, что Дарнелл мертв. Его лицо было покрыто медленно расплывавшимися маленькими кольцевидными красными пятнами.

— Что с ним случилось? — напряженно спросил Кирк.

— Не знаю. Петехии[20] в какой-то степени напоминают сыпь, возникающую при пониженном атмосферном давлении или аллергии… А это что такое?!

Бирс подошел, задыхаясь, когда Маккой медленно разжал один из кулаков Дарнелла. Там был извитой, шершавый на вид предмет неопределенного цвета, похожий на ссохшийся пастернак. А еще он выглядел так, как будто часть его была вырвана прочь. При данных обстоятельствах это было невероятно. Кирк повернулся к Нэнси.

— Что случилось? — спросил он кратко.

— Не цепляйтесь к моей жене, капитан, — сказал Бирс своим «телефонным» голосом. — Ясно, что это не ее вина!

— Один из моих людей мертв. Я никого не обвиняю, но миссис Бирс — единственный свидетель.

Маккой поднялся и сказал Нэнси мягко:

— Просто расскажи нам, что ты видела, Нэнси. Не трать время.

— Я только… — начала она, но потом была вынуждена остановиться и глотнуть, как если бы не могла справиться с собой. — Я не могла найти Боба, и я… Я… повернула обратно, когда увидела человека из вашей команды. У него в руках был этот корень борджиа, и он его нюхал. Я только собиралась окликнуть его, когда он вцепился в него. Я не знала, что он собирается делать — а потом его лицо исказилось, и он упал…

Она внезапно замолчала и спрятала лицо в ладонях. Маккой нежно взял ее за плечи. Кирк, не считая обязательным проявлять врачебный такт со своей стороны, сказал ровно:

— Как вы узнали, что это был за корень, если вы только-только подошли на расстояние, с которого можно услышать голос?

— Этот перекрестный допрос… — проскрежетал Бирс.

— Боб, прошу тебя. Конечно, я не знала. До тех пор, пока я не подошла вплотную. Но трогать руками любое растение в новом мире опасно.

Безусловно верно. Так же верно, как то, что это не было откровением для Дарнелла. С бесстрастным лицом Кирк сказал Маккою:

— Заканчивай на сегодня, Кощей. Мы можем продолжить осмотр завтра.

— Я уверен, что в этом не будет необходимости, — сказал Бирс. — Если вы только выгрузите наши припасы, капитан…

— Похоже, все будет не так просто, доктор Бирс, — возразил Кирк.

Он вынул свой передатчик и щелкнул выключателем.

— Кирк нуль-транспортерной комнате. Подготовьтесь к приему: два человека и труп.

Вскрытое тело Дарнелла лежало на столе в корабельном лазарете. Сейчас его не узнала бы и родная мать, если только астронавт-сверхсрочник мог позволить себе иметь таковую. Кирк, стоя около коммуникаторной панели, с отвращением смотрел, как Маккой погрузил мозг Дарнелла в неглубокую чашу, а потом повернулся и мыл свои руки, пока они не стали бумажной белизны. Кирк видел трупы в любом немыслимом состоянии и любом возрасте после многих битв, но он был воином, а не мясником.