Однако отражение в повести отдельных впечатлений украинской литературы значительно глубже и не ограничивается одними эпиграфами.

Больше всего материала для «Сорочинской ярмарки» Гоголь почерпнул из комедии своего отца. [«Простак или хитрость женщины, перехитренная солдатом» — «Основа» 1862, № 2] Так, ситуация: Солопий — Хивря — попович в точности соответствует расстановке персонажей комедии «Простак»: Роман — Параска — дьяк, вплоть до характеристик отдельных элементов этого треугольника; явление же VI комедии Гоголя-отца, — сцена неудачного свидания Параски с дьяком, — настолько близка соответствующей сцене «Сорочинской ярмарки» (гл. VI), что несомненно явилась оригиналом последней, внушив писателю даже такие детали, как специфическая речь поповича (в «Простаке» — дьяка), как комический переход от угощения к изъяснению любви, как, наконец, неожиданное прекращение любовной сцены появлением посторонних и собачьим лаем.

Вторым, после украинской литературы, источником, питавшим творческое воображение Гоголя, был украинский фольклор.

Однако в «Сорочинской ярмарке» (как, впрочем, и в других повестях «Вечеров») фольклорные мотивы даны в произвольной авторской передаче, в произвольной же комбинации. Таким образом, например, к фольклору восходит сказка о чорте, выгнанном из пекла (см. Б. Д. Гринченко. «Этнографические материалы, собранные в Черниговской и соседних с ней губерниях», II, Чернигов, 1897, стр. 66), но юмористическое преломление ее, равно как и вся история «красной свитки», по-видимому, принадлежит самому Гоголю, История о «красной свитке» повлекла за собою использование фольклорных же мотивов о поисках чортом своего имущества (В. Н. Добровольский. «Смоленский этнографический сборник», I, СПб., 1891, стр. 638) и о несчастьи, приносимом бесовским имуществом (А. Н. Афанасьев. «Народные русские сказки», Ш. Л., 1939, № 372; М. Драгоманов. «Малорусские народные преданья и рассказы». Киев, 1876, стр. 52; И. Рудченко. «Народные южно-русские сказки», I, Киев, 1869, стр. 74).

К фольклорным представлениям и воспоминаниям восходит также и типология «Сорочинской ярмарки»: и простоватый, флегматичный мужик (Черевик), и сварливая жена его, заводящая при случае любовные шашни, и возлюбленный ее, попович, и хитрый цыган, — всё это персонажи многочисленных народных анекдотов и рассказов, традиционные типы украинского народного театра (см. В. Перетц. «Гоголь и малорусская литературная традиция» — «Н. В. Гоголь. Речи, посвященные его памяти». СПб., 1902, стр. 47–55; В. А. Розов. «Традиционные типы малорусского театра XVII–XVIII вв. и юношеские повести Н. В. Гоголя» — «Памяти Н. В. Гоголя. Сборник речей и статей». Киев, 1911, стр. 99—169).

Как уже указывалось, сам Гоголь относился к фольклорному материалу весьма свободно, вариируя его и комбинируя соответственно собственным творческим намерениям. Эта свобода отразилась в частности на типологии повести: фольклорному образу плутоватого цыгана Гоголем приданы несколько неожиданные черты демонической мрачности, не развернутые, впрочем, в повести и навеянные, вероятно, романтической литературой.

1. Г. П. Георгиевский. «Сорочинская ярмарка. Первая редакция повести Н. В. Гоголя» (вступительная статья к публикации черновой рукописи повести в издании «Памяти В. А. Жуковского и Н. В. Гоголя», вып. 3. СПб., 1909, стр. 12–25; стр. 25–54 — текст повести).

2. В. А. Розов. «Традиционные типы малорусского театра XVII–XVIII вв. и юношеские повести Н. В. Гоголя» — «Памяти Н. В. Гоголя. Сборник речей и статей». Киев, 1911, стр. 99—169.

Повесть «Вечер накануне Ивана Купала» была впервые напечатана в 1830 г. в «Отечественных Записках», в февральской и мартовской книжках, под заглавием: «Бисаврюк, или вечер накануне Ивана Купала. Малороссийская повесть (из народного предания), рассказанная дьячком Покровской церкви». Однако в первой книжке «Вечеров на хуторе близ Диканьки», вышедшей в следующем 1831 г., Гоголь поместил совершенно новую редакцию повести, коренным образом переработанной. При дальнейших перепечатках «Вечера накануне Ивана Купала» воспроизводилась с незначительными изменениями эта вторая окончательная редакция повести.

Работа Гоголя над повестью, по-видимому, первой по времени написания из цикла «Вечеров на хуторе», относится к 1829 г., скорее всего ко второй половине этого года. В письме от 30 апреля 1829 г. Гоголь просит мать наряду с прочими поверьями сообщить ему «несколько слов о колядках, о Иване Купале…» Наличие в записной книжке Гоголя, вместе с записями поверий, обычаев, обрядов и этнографических материалов, сведений о кладах, цветке папоротника, Ивановом дне и в особенности описания костюмов, заимствованных из писем родных (см. соответствующие записи Гоголя в «Книге всякой всячины», Соч., 10 изд., VII, стр. 884–887) позволяют предположить, что к работе над повестью Гоголь приступил вскоре после получения материалов от матери в ответ на свой запрос. К началу 1830 г. повесть была уже закончена, появившись в февральской книжке «Отечественных Записок». Переделка ее для «Вечеров на хуторе» относится, вероятно, ко времени подготовки книги к печати.

Первоначальная редакция «Вечера накануне Ивана Купала», помещенная в «Отечественных Записках» без подписи Гоголя, представляет интерес не только в плане творческой истории повести, но и как первое выступление Гоголя-прозаика. Предположение Н. С. Тихонравова о том, что она подверглась правке редактора журнала П. Свиньина, следует признать весьма правдоподобным (см. Соч., 10 изд., I, стр. 516). Это подтверждается изменением отзывов Гоголя об «Отечественных Записках» в его письмах к матери и помогает расшифровать полемическое предисловие ко второй редакции повести в «Вечерах».

Так, в письме от 2 апреля 1830 г., Гоголь рекомендует матери журнал Свиньина, как издание, которое «по важности своих статей, почитается здесь лучшим», но уже в письме от 3 июня того же года, посылая матери очередной номер журнала, он подчеркивает: «в этой книжке, равно и во всех последующих, вы не встретите уже ни одной статьи моей». Причина недовольства П. Свиньиным, сквозящего в отзывах Гоголя о его журнале, выясняется при анализе предисловия к повести в первой части «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Возмущение Фомы Григорьевича, от лица которого ведется повествование в «Вечере накануне Ивана Купала», искажением его рассказа, помещенного в книжке журнала, — совершенно несомненно являлось замаскированным выпадом Гоголя против Свиньина, протестом против его редакторского самоуправства. Смысл и направленность прозрачно завуалированной полемики «Предисловия» были для современников совершенно ясны. О. М. Сомов, напечатавший под псевдонимом «Никиты Лугового» рецензию на первую книжку «Вечеров» в «Литературных прибавлениях к Русскому Инвалиду» (1831, № 94, стр. 738), иронически советовал издателю «Инвалида» не слушать отзыва Полевого в «Телеграфе»: «Пасичник, я слышал, человек всегда готовый высказать самые резкие истины, да еще и языком малороссийского прямодушия. Он, пожалуй, в состоянии повторить г. Полевому то, что уже сказал одному из его собратий-журналистов в предисловии своем ко 2-ой повести „Вечеров на хуторе“».