В книге «Перед приходом Гитлера» Дитрих Брондер сообщает, что Гаусхофер в период между 1903–1908 годами несколько раз встречался на Тибете с другим магом — Георгием Ивановичем Гурджиевым. Их объединяло одно «эзотерическое» предание о древней стране Посвященных в Центре Азии. Это же предание стало внутренней доктриной Общества Туле. Оно гласило:
Три или четыре тысячи лет назад на месте пустыни Гоби существовала высокоразвитая цивилизация, которая погибла в результате какой-то катастрофы. Те, кто выжили, переселились из безжизненного места на Запад — кто на Кавказ, а кто на Север Европы. Но сами Владыки этой цивилизации, хранители высшего знания, поселились в разветвленной системе пещер под Тибетом и Гималаями. В этой подземной стране великие Учителя мудрости, Владыки знания разделились на два пути, путь правой руки и путь левой. Владыки правого пути назвали свой центр «Агарти» и посвятили свою жизнь созерцанию, не вмешиваясь в мирские дела. Последователи же левого пути основали Шамбалу, центр мирового могущества, управляющий стихиями планеты, историей человечества. Этот центр ускоряет эволюцию и с ним можно связаться через особые ритуалы и жертвоприношения. Арийские народы, наследники великой гобийской цивилизации, могут возвратить себе былое величие и процветание, если свяжутся с центром Владык левого пути и придут к Центру Азии, к своим истокам, духовно и физически. Для этого Германия должна взять под свой контроль — военный, политический, экономический — земли Центральной Азии…
В Евангелии Учитель советует научиться отличать правую сторону от левой, «десную» от «ошуи», и мы можем попытаться это сделать. Для этого надо четко отделить семена от плевел в этой доктрине нацистов, как в истории с библейским Иеговой.
Если даже не вдаваться в происхождение такого предания, а просто подвергнуть его анализу логикой, то могут быть сделаны некоторые полезные выводы, которые пригодятся в дальнейшем.
Во-первых, не сам Гурджиев и не сам Гаусхофер придумали это предание, их в него «посвятили» как в величайшую тайну. Посвятили некие тибетские наставники.
Дальше. Что скрывается за странным разделением «Владык» подземного царства на два пути — левый и правый? Из древности идет разделение двух традиций магии, посвящения, на Правую и Левую тропы, на пути Правой и Левой руки. Это разделение на Добро и Зло. Между ними или вне их не может быть чего-то третьего, также как маг не может быть одновременно черным и белым, черно-белым, «полосатым». Не может быть подлинного Добра с привкусом хитрости, изворотливости, надменности, высокомерия и равнодушия, иначе это уже не Добро, а Зло под прикрытием лжи.
В предании тибетских наставников нацизма, которые посвятили Гаусхофера и Гурджиева в «тайную доктрину» о «Шамбале» и «Агарти», говорится, что «великие Учителя» разделились на два пути. Одни из них стали «добрыми» созерцателями, ни во что не вмешивающимися, другие пошли по левому пути, «не доброму», и повели человечество к эволюции.
Вопрос: в чем заключается добро не вмешивающихся ни во что созерцателей Агарти? Не в равнодушии ли: «Мы тут, такие мудрые, сидим, созерцаем, мило друг другу улыбаемся, у нас все хорошо и правильно, а вы, люди, решайте сами свои проблемы, нам, святым и добрым, до вас нет дела».
На фоне этого равнодушия, ханжества Агарти «недобрые» маги Шамбалы, работающие над эволюцией, начинают выглядеть очень даже добрыми, неравнодушными. И к ним, если принимать все это дословно, должно возникнуть законное чувство симпатии: «Пусть они не с Добром, но за нас».
Того, кто верил в это предание, тибетские «учителя» заставляли поверить в некую мешанину из разных фактов и легенд, составленную так, что последователь уже не мог разобраться, где белое, а где черное. В его сознании получалась как бы логическая картина: «Есть один полюс Добра, которому, по причине его неизмеримой святости, до нас нет дела. И есть полюс Зла, который на самом деле не такой уж и злой, раз нам помогает. И вообще получается, что и то, и другое — не злое и не доброе, а скорее просто сверхчеловеческая ступень знания и могущества, божественная. Можно не пускаться в разные метафизические тонкости, а просто довериться им — тем, кто реально показали свои сверхспособности и сверхчеловеческое знание, и тогда можно будет приобщиться к их силе и вершить историю. Так мы будем над Добром и Злом, поскольку станем орудием самого Провидения, Эволюции».
Результат такой мешанины получается достаточно внушительным. С одной стороны, появляются преданные последователи, которые примут безоговорочно принцип «Цель оправдывает средства». Они будут следовать всем инструкциям и приказам наставников, даже если им приказать умертвить, принести в жертву «Шамбале» половину человечества. С другой стороны, самое священное понятие Востока Шамбала, к которому не одну тысячу лет обращались с лучшими чувствами, молитвами и мечтами искренние буддисты, индусы, джайны и последователи других восточных религий, через такую дезинформацию превращается в нечто темное, непонятное, в какую-то подземную нору подземных хитрецов, от которых не знаешь, чего ожидать — то ли эволюции, то ли всеобщего кровавого жертвоприношения. То ли последователь Шамбалы должен быть сотрудником Высших Начал, бескорыстным другом людей, то ли слепым солдатом своих наставников, в любую минуту готовым и на убийство и на самоубийство, самоуничтожение.
В этой мешанине черное и белое умело сплавлены в одно целое и не понятно, чем герой отличается от ничтожества. Через такую мешанину — кодирующую идею — человека ставят в духовную зависимость от оператора, автора этой мешанины.
В это же время, в конце XIX — начале XX века, появилась еще одна такая же мешанина, созвучная нацистскому преданию о «Шамбале» и «Агарти». Ее автором был Рудольф Штайнер, основатель собственного мистического учения — Антропософии. Штайнер первоначально был членом Теософского общества Блаватской. После ее смерти он надеялся, что Посвященные, с которыми Общество было связано через Блаватскую, по достоинству оценят его интеллектуальные качества и передадут дело руководства всем теософским движением в его руки. Но для Посвященных на первом месте в человеке стоят высокие человеческие качества, а не интеллект, и чаша руководства Теософским Обществом обошла Штайнера стороной. Тогда он основал собственное учение, Антропософию, и собственное Общество — Антропософское. Поначалу он называл антропософию сестрой теософии, но со временем стал высказываться в адрес теософии более откровенно. Процитируем Луи Повеля:
«Рудольф Штайнер утверждал, что есть белая и черная формы «магического исследования». Он считал, что теософия и различные новоязыческие общества исходят из великого подземного мира Зла и возвещают наступление демонической эры. Он спешил установить в своем собственном учении моральную доктрину, обязывающую «посвященных» пользоваться только благоприятными силами».
Так Луи Повель присоединяет свой голос к тем, кто стали обвинять Блаватскую в авторстве фашистских идей. Одно из доказательств этого по его мнению таково:
«Мы не задаемся вопросом, в самом ли деле прав Штайнер, владел ли он или не владел истиной. Нас поражает то, что первые формирования нацистов, судя по всему, считали Штайнера своим врагом номер один. Их подручные силой разгоняли собрания последователей Штайнера, угрожали им смертью, заставляли покидать Германию…»
Но если следовать такой логике, то Йорг Ланц тоже должен оказаться в противниках фашизма. Его книги и журналы, на которых были воспитаны руководители нацизма, и сам орден Ланца были позднее запрещены в нацистской Германии, но разве перестает он от этого быть крупнейшим теоретиком антисемитизма и ариософии? Он сам не согласился бы с таким выводом.
Луи Повель признается в своей книге, что большую роль в его мировоззрении сыграл сам Гурджиев, с которым он лично встречался. И, похоже, от этого возникает в его исследовании такая перекличка между доктриной тибетских наставников Гаусхофера и Гурджиева с одной стороны и антропософией Штайнера с другой. И то, и другое намекают на то, что из Страны Посвященных Востока может исходить только зло, и что Блаватская, в частности, была одним из проводников этого зла, и, заодно, — предтечей фашизма. Парадоксально, что такой искренний автор, как Луи Повель, сам попадает во власть предубеждения, не поинтересовавшись ни одной строчкой из книг и статей Блаватской и судя о ней только со слов ее врагов. Вот он пишет о Гитлере и Гурджиеве, и видно, как он сам не может разобраться, стоит ли доверять Гурджиеву: