Я тебя убью сейчас

Вот та-та — та-та — та-та —

Вот хорошая стиха!

(Нет, не стихá, а лучше война!)

— Я мерию — сколько пудов красоты?

(т. е. вешу)

(20 — 21-го сентября 1929 г., Мёдон)

Мур — 29-го Окт<ября> 1929 г.

— Я десять пудов съем вкусного!

Я: — Каждому по половинке, нас как раз, четверо.

Мур: — А я — сколько?

Але, на прогулке: — Аля! Почему только одно воскресенье — и столько понедельников и вторников?

— Нараспев, 2-го ноября 1929 г.

— Мама! Где Вы?

Лук и стрелы…

— Вылейте на папу!

(что — неизвестно. Такова запись.)

— Пекить или пекуть?

(вместо: печь, глагол)

В лесу, сося конфету:

— Мама! Эта конфета — навсегда! Никогда! Даже когда в горы поеду не кончится! Потому что она стеклянная.

Оставается.

Из далекá войны.

Мур наконец упавший в ванну:

— Я встал на лапу и стал глядеть в ванну — нет ли там какой-нб. грязинки. И вдруг упал.

(Скрюченный хребет, боль в животе, страх, доктор, — старый доктор — русский — психиатр.)

Он — д<окто>ру: — Теперь всё кончилось: и горло (!) кончилось, и спина кончилась, и живот кончился… Сначала у меня горло болело!

Д<окто>р: — Ну, про горло — в другой раз…

— Потому что я свалился в ванну. Я часто стоял, но мне всегда трактор помогал, подавал силу — и я не падал.

— Какой трактор?

— А на горе — на Avenue Jeanne d’Arc. — А теперь мне трактор не помог — и я свалился…

Выстукиванье, выслушиванье. — Здесь не болит? Так не болит? А здесь?

— Нигде не болит, п. ч. ко мне сейчас сила пришла — из трактора — в спину.

Д<окто>р выйдя и рассказывая о том, что есть (растяжение мышц) и быть могло бы —

— Ему нужно дать валерьянки — он видно вообще очень нервный мальчик.

Я: — Говорун.

— Да, а что это за трактор такой?

— Трамбовка. Увидел и влюбился. Полгода ни о чем другом не говорит.

— А с этим трактором — что-то уж вроде мании.

— Любовь.

— Да, да, вроде мании. Очень любопытно — что он о нем говорил…

(Для психиатра — aubaine![57])

— Царь-Салтан не любил зверей?

— Почему?

— У него ведь сын был — лягушонок, мышонок. Это ведь так приятно.

Я: Сонный киргиз…

Конный тайгиз…

(Тайгиз — узкая тропа в тайге.)

Мурины стихи:

Бой-скауты! Волчаты!

Ори-перепеляты!

И — разом разобрать!

И — разом разобрать!

Массажу не хватает —

Ори-перепеляют.

(Доскý перепиляют — второй вариант)

Мёдон, 27-го дек<абря> 1929 г.

1930 г.

— Мур, ты рад, что пили за твое здоровье?

— Я? Не особенно. Я лучше буду пить за их здоровье!

(Глядя как я пишу:)

— Что, не выходит? А Вы — злитесь!

— А что это всё было? скажите мне!

(После чтения вслух пастернаковского Зверинца — «для детей среднего возраста» — бедный Пастернак! — точно есть — и может быть! — детский средний или взрослый средний возраст — на его стихи!

А — какое великолепие:

Павлин, торжественный,[58] как ночь,

Подходит и отходит прочь…)

(третий день русского Рождества)

Mурины стихи:

Вот приходят гости к вам

Внучке часовам.

(еще полная бессмыслица, но вслед, овладев темой)

Вот приходят людоеды

С пиками, с ножами,

Они траву режут

Вартажами

Мама, не терзайте сына своего

Оттого что он Вас любит ничего.

Людоеды из лесý

Режут траву как косý

Мур — 25-го янв<аря> 1930 г.

— без 6-ти дней 5 лет

Мур — 27-го янв<аря> 1930 г.

— Мотоциклет, это волк такой рычащий, на колесах.

Рассматривая книгу с картинками, с подозрением:

— Сперва цветочки, а потом смертóчки!

— Какое у дамы дегольтэ большое, — совсем голая!

(По-французски не говорит совсем: несколько слов.)

Мур (по поводу украденного К<утепова>[59])

— Мама! Как по-французски генерал?

— Général.

— Почему? Потому что у него — жена?

— Le général — или la?

— Le général.

— Почему? Потому что — лев? (le)

Тетрадь кончена 31-го января 1930 г., в Мёдоне — в дни пропажи К<утепова>.

Кончается на словах:

…Дававший на немощь,

Дававший на мощь

— Хорошо! —