Абсолютно-страстный человек не может быть абсолютно-благородным.
(Записано в Госпитале Ville-Juif, 15-го июня.)
Между годовалым ребенком (лицо!) и 80-летним им же — ни дня перерыву.
— Он его тоже посмотрел… — сестра, показывая мне Мурин аппендицит (знаю, что appendix, но привыкла — так).
(Для «Чорта»)
Деление серебра на горсточки, горочки, стопочки.
Серебряные стопочки отражаются в глубоком ломбере стола.
(Знаю, что l’Hombre — jeu de l’Hombre[220] — и, кажется, одна — знаю, но здесь беру ломбер как материал: из-за глубины звука — и отражения.)
Это — приписка 26-го мая 1938 г., переворачиваю страницу — и:
«Ибо ломбер (l’Hombre) от долгого словесного (невежественного) и игрального употребления уже стал ЛОМБЕР — древесной и металлической породой».
Н. П. Г<ронский>
Зерна богатой барышни. — Губная помада. — Бритье (мячик). — Jouy-en-Josa[221] (нигде) — скалы, сосны, спящий город, арка, помост, кафэ.
Возвращение route nationale[222] — с его громким ором (песнями: один — как целый хор).
Шавильский желанный дуб. — И еще одно желанье. — Версальские леса, папоротник, вереск, листва, саблиэры.
«Старушки». Иду к «старушкам».
— Иду домой: своих кормить.
Рынок, кожаная кошелка.
— Ты еще немножко слишком громок.
Дружба с С. М.
Игранье моей головой — отрастающей.
— Как Вы похожи на волка!
— Глупости! Я похожа на Вильгельма.
— Нет! нет! Именно на волка, особенно — нос.
— Если я — на волка, то Вы на Марью Царевну, с картинки Репина — помните? Волк увозит Царевну.
— Иван-Царевич увозит!
— Нет, Волк.
Он: — А Вы заметили, что у Вас с Марьей-Царевной — одни инициалы?
— Я не Марья-Царевна, а Марья Моревна — помните: — «Я поеду воевать, а ты сиди дома и занимайся хозяйством».
— Это я — займись хозяйством? Впрочем, я великолепный хозяин, спросите маму. Вы сколько варите pot-au-feu?[223]
— Часа полтора.
(Он, торжествуя) — А я — три.
…Но Вам Марья не идет. Вы Марина Моревна — от моря.
— Просто скажите — морское чудище.
В другой раз, на саблиэре, в вереске
— Какие волчьи волосы! Совершенно — волчий мех!
— Глупости. Это — седины.
— Что-о? Седины, это матрона — что-то торжественное — Рим или Новгород. А это просто волчья шерсть. А сверху — золото.
— Еще скажите — волчий хвост! Помните, у Жуковского — в золотой сетке![224]
(Хотела писать его — живого. Не довелось. И только всего осталось:
— Погляди как в час прибоя
Лес играет сам с собою.
— Так и ты со мной играл.[225])
(Конец Carnet médical)
ДРУГАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА:
УЖАСНАЯ: ГРЯЗНЕЕ ГРЯЗНОГО, КАРАНДАШНАЯ, СОВЕРШЕННО-НЕЧИТАЕМАЯ
Жажду уничтожить.
Что такое мужская дружба? Любовь есть жажда — потери себя в другом, дружба — обретения себя в другом. Над дружбой всегда третье — то, ради чего — по Гронскому:
— Восток был отперт на простор[226]
и — Нашего полку прибыло.
(Над любовью (душой ее) — всегда третий, бывший или будущий, угроза, смерть.)
А любовь — тупик. Выход — смерть. (Дружба — бессмертье.)
Если бы я в ноябре 1934 г. любила Н. П. Г<ронского> я в ноябре Х-вого года его — разлюбила: забыла.
<Вклеенная газетная вырезка:>
— В Египте найден дневник школьника, относящийся ко II веку до Р. Х. В нем подчеркнуты слова Гомера, что богини часто выбирают мужей среди смертных людей.
(П<оследние> Н<овости> — 26-го июня 1938 г. — Оправдание тщательности моих записей. Ибо наверное и тогда были войны — и всякие великие события. А школьник — читал и выписывал. Писал — и подчеркивал. Этот школьник для меня покрывает всю мою современность. Этот школьник II-го века до Р. Х. — мой современник. Ибо он так же жил прошлым — как я. Гомером — как я. И нам скоро обоим будет — столько же лет. (Нисколько — лет.))
А так — отрешенно, чисто и кровно (там — кроваво!) я буду помнить его вечно, болеть будет вечно. Моя боль — о нем, а не о себе без него.
Приезжайте в П<ариж>.[227] Расскажу. То, чего никогда не прочтете — даже в моей рукописи о нем, живом, даже в нашей переписке, где он считался с детской ревностью моей дочери, а я — не хотела быть ему слишком всем. Переписка с обеих сторон чрезвычайно бережная. Он считался с моей семьей, я — с его юношеством, — и оба с временем и местом. Мы же должны были скоро, скоро встретиться и всё друг другу сказать!
Я бы Вам не рассказала, я бы Вам показала его.
«Трагических обстоятельств» не было. Он был счастлив. Его все любили. Он готовил свою книгу и ни в кого не был влюблен. Он только что был у матери, только что посадил ее на автобус (Мама! осторожней!) и вез своему старому морскому другу — в Мёдон — чужой морской бинокль. Мы с Г<ронским> под поезд с чужими Цейесами не бросаемся.
«Eux que le départ d’une femme ou la fuite du temps inspire…»
(Aragon, crieur public).
«Les prodiges ne sont plus dans les eglises, ils sont dans la rue…»
— Ils étaient quelquefois dans les champs… Sur mer aussi…
(Jésus, Jeanne d’Arc)[228]
…Во всю величину залива
В ответ на слезы мне «Колхозы»,
В ответ на чувства мне «Челюскин»
(Б. П. и я — Писательский Съезд 1934 г. июнь)
…Дорогой Б<орис>, я теперь поняла: поэту нужна красавица, т. е. без конца воспеваемое и никогда не сказуемое, ибо — пустота et se prête à toutes les formes.[229] Такой же абсолют — в мире зрительном, как поэт — в мире незримом. Остальное всё у него уже есть.
220
игра в ломбер (фр.) — старинная испанская карточная игра.
221
Местечко в пригороде Парижа, к юго-востоку от Версаля.
222
национальный корень (фр.)
223
букв.: горшок на огне (фр.) — традиционное французское блюдо из овощей и мяса, приготовляемых в одной посуде.
224
Точнее: в серебряной. В «Сказке о Иване-царевиче и Сером Волке» Жуковского описание костюма Серого Волка завершается словами: «И на хвосте серебряная сетка / С жемчужной кистью…».
225
Из ст-ния «Лес: сплошная маслобойня…».
226
Из главки «Утро» поэмы Н. Гронского «Белладонна».
227
Обращено к Юрию Павловичу Иваску (1896–1986) — поэту и критику, жившему в то время в Эстонии.
228
«Те, кого вдохновляет уход женщины или бег времени…»
(Арагон, публичный крикун).
«Чудеса более не свершаются в церквях, они свершаются на улице…»
— Они случаются иногда в полях… И на море…
(Иисус, Жанна д’Арк) (фр.). Фразы из выступления Л. Арагона на Международном конгрессе писателей в защиту культуры 25 июня 1935 г.
229
готова принять любую форму (фр.)