— Ты что? — удивился Эркин.

— Извини… — Педро уже взял себя в руки. — Не люблю показывать незаконченные вещи.

— Но ведь пейзаж написан?

— Нет-нет, там еще много работы…

— Ладно, — кивнул головой Эркин, — в таком случае не буду тебе мешать. Пойду знакомиться с другими.

Педро как будто даже обрадовался:

— Давай, давай. В следующем доме живет Хаят. Но он сейчас в шахте. Кон-тро-ли-ру-ет! Вон там — Хосе, мой брат, а там — врач. Зайди к Хосе, пока он не ушел в горы. Только, знаешь, он у меня малый со странностями. Ты не особенно обращай на это внимание. Главное — он добряк.

— Буду иметь в виду.

Эркин опять вышел на узкую красную дорожку и подумал: «Хотел бы я знать, есть ли тут хоть один человек без странностей?»

V

Едва Эркин переступил порог дома Хосе, как его обдало жаром. «Пятьдесят по Цельсию», — определил Эркин. Кондиционеры выли, как голодные волки, но не могли заметно снизить температуру.

Посреди комнаты в металлическом тигле полыхало пламя, целый костер. Судя по запаху, горел сухой спирт, и, надо полагать, горел давно.

У костра, задумчиво глядя на огонь, сидел обнаженный по пояс парень с нежным девичьим лицом и мягкими вьющимися волосами. Он посмотрел на Эркина как на своего старого друга и сказал, показывая рукой на языки пламени:

— Правда, это красиво?

Эркин подошел поближе.

— А тебе не жарко?

Взгляд Хосе стал осмысленнее. Он словно бы только теперь понял, что перед ним стоит незнакомец. Его красиво изогнутые брови сошлись у переносицы, в карих глазах вспыхнул гнев. Он вскочил и вскрикнул резко:

— А кто вы, собственно, такой? Что вам угодно?

Эркин заговорил как можно мягче:

— Я ваш новый кси-оператор. Зовут меня Эркином. Обижать тебя, Хосе, я и не думал. Мне и самому нравится огонь. Он и вправду красив.

Вся агрессивность Хосе тут же улетучилась. Лицо его порозовело, и он застенчиво улыбнулся и спросил:

— Вы будете со мной дружить?

— Обязательно, Хосе.

— И мы будем вместе сидеть и смотреть на огонь?

— Будем, Хосе.

— И будем вместе ходить туда?

— Конечно, Хосе, — ответил Эркин, который поостерегся спросить, «куда именно», хотя ему очень хотелось этого.

Хосе вскинул на Эркина карие глаза.

— Они думают перехитрить меня. Чтобы самим остаться, а меня отправить на Землю. Но я не хочу на Землю. Хочу быть тут… — Он тихо рассмеялся: Я перехитрю их всех, я придумал…

— Что ты придумал, Хосе?

— Скоро узнаете. Совсем скоро. А пока… — он приложил палец к губам.

У Эркина голова от жары уже шла кругом.

— Хосе, — спросил он, — кто у вас выполняет обязанности врача?

— Фархад. А что случилось?

— Ничего особенного. Просто немного нездоровится с дороги.

— Он живет в следующем доме.

— Пожалуй, я загляну к нему.

— Только обязательно возвращайтесь.

— Непременно!

Эркин вышел на улицу. У него и в самом деле раскалывалась голова.

VI

В доме Фархада не было ни чудес, ни странностей. Хозяин дома тридцатилетний худощавый брюнет — сидел за столом, разглядывая что-то в микроскоп.

Эркин представился.

Фархад поднялся, подошел к нему, пожал руку.

— Ну, как там старушка Земля? Жизнь бурлит?

— Бурлит.

— Соскучился я уже по ней. Н-да… Земля… — Вздохнув, он прошел в угол комнаты, где стоял какой-то механизм.

— Не этот ли прибор настраивает вас на минорный лад? — спросил, улыбаясь, Эркин.

Фархад погладил рукой причудливо изогнутую трубку:

— Какой там прибор! Это так, детские шалости. Аппарат для диагностирования заболеваний мышечной ткани. Так, пустяки. Разминка в часы досуга. Мое хобби. Без этого здесь нельзя. А у вас есть что-нибудь?

— В смысле хобби?

— Да.

— Разумеется. Я пишу детективы.

— Дадите почитать?

— Охотно. Если у вас хватит терпения.

— Даю гарантию, что с таким хобби вы через три месяца загнетесь здесь от скуки.

— Странно, — произнес Эркин, глядя Фархаду прямо в глаза. — Вы уже второй человек на шахте, который пугает меня скукой. Первым был Педро. Второй — вы. Но самое странное заключается в том, что скукой меня пугают люди увлеченные. В чем дело?

— Все очень просто. Дело есть дело, увлечение есть увлечение. На первом месте должно быть дело, а увлечение — на втором. А что получается у нас? Шахта полностью автоматизирована, быт наш налажен, особых забот нет. Четыре часа в день у каждого отнимает дежурство. Спим мы по пять часов в сутки. Куда прикажете девать остальное время? Посвящать его увлечениям? Такую бездну времени?

— Когда-то люди мечтали о бездне свободного времени.

— Человеку свойственно корректировать свои мечты.

Эркин не успел ответить.

Распахнулась дверь. На пороге стоял перепуганный Хосе:

— Там пожар… Дом горит… Вы понимаете? Горит дом! Пожар!

VII

Горел домик Хаята. Пожар возник, по-видимому, внутри помещения, огонь успел разгореться, и, когда наконец вырвался наружу, гасить его было уже поздно. Пластиковые стены и балки трещали, как сухие березовые дрова. Дом не представлял большой ценности, такой дом роботы собирают за два часа из унифицированных деталей, а запасов этих деталей на шахте было достаточно.

И все же люди были поражены происшедшим. Эркин взглянул мельком на Хосе. Юноша с жадностью, широко раскрытыми глазами смотрел на огонь, так же как он смотрел на костер в своей комнате полчаса назад. Он любовался огнем, наслаждался вспышками пламени, жил одной жизнью с пляшущими языками.

Педро, прикусив губу, сумрачно тряс головой, Юлия прижала руки к пунцовым щекам.

Вдруг, вскрикнув, Фархад бросился к горящему дому. Никто не успел опомниться, как он вбежал внутрь.

— Фархад! Фархад! — закричала девушка. Тут же она обернулась к остальным: — Что он делает! Что он делает! Он погибнет! Ну помогите же, помогите ему!

Словно услышав ее крик, Фархад показался на пороге. В руках он держал какой-то прозрачный шар. Рубашка на нем тлела, волосы на висках обгорели, но он наверняка успел бы покинуть дом, если бы не споткнулся о порог. Фархад упал, и шар, выскользнув из его рук, отлетел в сторону метров на десять.

В ту же секунду прямо на Фархада рухнул дом. Облако густого дыма поползло по земле.

Первой опомнилась Юлия. С криком бросилась она к дому и скрылась в густом черном дыму. Следом поспешили и остальные.

К счастью, Фархад почти не пострадал. Товарищи отнесли его подальше от огня, посыпали песком начавшую тлеть одежду. Однако он был без сознания. Юлия гладила его испачканную копотью щеку, теребила плечо:

— Фархад! Любимый! Очнись! Я люблю тебя, слышишь?

Ее светлый костюм был перемазан сажей и пеплом, волосы растрепались. Она подняла умоляющие глаза на коллег:

— Педро, Хосе! — Отнесите его в диспетчерскую. Я вызову санитарный вертолет.

Педро принес носилки. Фархада бережно положили на них и уже собрались нести, как вдруг он громко застонал и открыл глаза.

— Стойте! Вы с ума сошли! Какой вертолет?! Я абсолютно здоров!

— Фархад! — Юлия умоляюще сложила руки на груди. — Я прошу тебя, послушайся. У тебя ведь ожоги.

— Нет у меня никаких ожогов! Пустите! Я сам… сам…

Он поднялся с носилок, прихрамывая, двинулся к своему дому. Обернулся и указал рукой на треснувший стеклянный шар:

— Поднимите Вергею.

— Вергея? — переспросил Эркин, поднимая шар.

Внутри шара, имеющего крышку в виде полусферы, он различил желто-зеленое растеньице с колючками, смахивающее на кактус. Через трещину из шара сыпался грунт. Эркин прикрыл трещину ладонью. — Чем она знаменита, эта Вергея?

— На Верге не существует растительности, — объяснил стоявший рядом Педро. — Вот наш Хаят и задался целью вырастить что-нибудь такое, что могло бы прижиться в почве Верги. Почти год опытов и вот, — он постучал ногтем по шару. — Что было бы с Хаятом, сгори эта штука! Ведь он нянчился с ней, как с младенцем. Молодец, Фархад, вспомнил о Вергее. — Он смутился. — А вот у меня как-то из головы выскочило…