Уже начались потери и в рядах англичан. Наступая, зулусские полки останавливались на мгновение, передние ряды давали по неприятелю залп, и движение продолжалось прежним темпом. Питер Мариц видел, что ружейный огонь зулусов далеко не так меток, как выстрелы англичан, но он знал, что картина сразу изменится, когда зулусы, приблизившись, пустят в ход свои ассагаи и пики.

Вдруг загремела боевая песня зулусов. Действие ее было так велико, что басуты кинулись врассыпную во все стороны, а натальских зулусов, находившихся в рядах англичан, с трудом удавалось удерживать на месте лишь ударами сабель и револьверными выстрелами. Некоторая часть натальских зулусов, тем не менее, бежала в единственную еще свободную от неприятеля сторону — в тыл лагеря.

Питер Мариц оглянулся. Он понимал, что еще минута — и зулусы сомкнут кольцо, засвистят ассагаи, и спасения не будет никому. Он плотнее уселся в седле и сжал бока Скакуну, сразу пустив его в карьер. Он только успел вынестись на пригорок, как позади него черный круг зулусов плотно сомкнулся.

Вся потрясающая картина сражения теперь предстала перед ним как на ладони. Зулусы подступили к врагу, упорно стоявшему на месте, ближе чем на сотню шагов. Англичане расстреливали их в упор, но те с каким-то презрением к смерти яростно наступали. Уже просвистали в воздухе ассагаи, и зулусы, оглашая воздух дикими криками, готовились с пиками в руках к последней рукопашной схватке. И вот смешались в пороховом дыму черные стальные тела с красными мундирами англичан, и началась адская свалка. Питер Мариц видел, как упал подтрунивавший над ним веселый унтер-офицер, начальник разъезда, с которым он приехал сюда из Утрехта. За ним последовал командир лагеря Пулайн, потом подполковник Дернфорд, до самого конца остервенело рубивший саблей наскакивавших на него зулусов. Англичане дорого продавали свою жизнь, но натиск черных был неудержим. Точно разъяренные пантеры, кидались они на врага, и несколько минут спустя черные волны зулусской армии затопили и поглотили без остатка английский лагерь: ни одного солдата, ни одного коня не осталось в живых — всё было превращено в какое-то кровавое крошево.

Ужасное зрелище так захватило юношу, что он не в силах был оторваться от него и не замечал, что гибель близко подкралась к нему самому. Случайно брошенный в сторону взгляд спас его: он вдруг заметил, что множество зулусов мчится на своих будто стальных ногах по направлению к нему и к нескольким беглецам, успевшим избежать смертоносного объятия живого кольца зулусской армии. Преследователи находились уже совсем близко, и над головой его просвистел ассагай, пущенный одним из зулусов.

— Не выдай, верный мой Скакун! — крикнул Питер Мариц, пригнувшись к шее лошади, и, как птица, слетел с холма и кинулся прочь от обагренного кровью поля, оглашаемого криками упоенных победителей. Вначале он полагал прорваться к Роркес-Дрифту, но туда наперерез поспевал уже, загибаясь, правый фланг зулусов; волей-неволей пришлось направить Скакуна к единственной, очень, впрочем, неудобной, еще не отрезанной от него переправе через реку Буффало. Туда же стремились и прочие беглецы.

Дорога была чрезвычайно трудна, шла по крайне пересеченной местности, среди скал и ущелий. Сзади раздавались торжествующие крики преследователей и стоны их жертв, которых они, настигая, пронзали своими пиками. Над головою, ударяясь о скалы, то и дело свистели ассагаи. Наконец лошадь вынеслась на вершину обрыва, внизу которого плескались быстрые воды Буффало. Предстояло спуститься к реке по крутой каменистой теснине, где лошадь не могла идти быстро и где преследователи получали преимущество. Питер Мариц придержал поводья и, вздернув Скакуну голову, чтобы его не пугали обрывы, пустил его не спеша под гору. На полдороге он оглянулся. Как раз в это мгновение высокий зулус, размахнувшись, метнул ассагай, целясь ему прямо в голову. Юноша пригнулся. Оружие просвистело на сантиметр над его шляпой. Он схватил ружье и, пригрозив им, крикнул по-зулусски:

— Эй, берегись!

Преследователи — это были Красные Щиты — замедлили бег. Еще минута — и Питер Мариц очутился на выступе прибрежной скалы футов в десять высоты. По реке уже плыли и тонули конные и пешие, черные и белые беглецы. Молодой бур бросил поводья и послал лошадь толчком колена. Скакун прыгнул, и волны поглотили всадника вместе с конем. Но тотчас же Скакун вынырнул и, борясь с волнами, поплыл наперерез быстрому течению. Рядом, сзади, спереди плыли, тонули, барахтались люди и кони. Вот уже близко берег. В это время раздался крик о помощи. Питер Мариц оглянулся и увидел тонущего черного. Он протянул ему руку и поддержал. Через минуту Скакун, храпя, бодро стряхивал с себя прохладную воду стремительной реки. Питер Мариц находился в безопасности на правом берегу Буффало.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Сражение под Гингиловом

Прошло более двух месяцев со дня сражения под Исандулой. Потерпев жестокий разгром, англичане поняли, какого грозного врага имели они перед собою, и теперь лихорадочно принимали меры к укреплению своего положения и накоплению сил в Африке.

Когда Питер Мариц, передав Жуберу через погонщиков скота, буров, подробности боя под Исандулой и получив от английского командования инструкцию отправиться в Наталь (Дурбан), проехал вдоль всего фронта английских войск, он с удивлением заметил резкие перемены в тех местах, которые он видел еще не так давно. Небольшой городишко Хелпмакар — несколько недель назад мирное и веселое местечко, населенное неторопливыми обывателями, — теперь превратилось в грозную, суровую крепость. Его занял войсками полковник Глюна, потерявший под Исандулой третью часть своего состава и весь обоз. Здесь ввиду близости границы ожидали всякую минуту вторжения зулусов, и офицеры всё время наблюдали с валов в подзорные трубы, не покажется ли неприятель, а вокруг городка вырастали всё новые и новые укрепления.

В Дурбане Питер Мариц впервые увидел океан, поразивший его своим величием. При нем вошел в порт гигантский пароход "Претория", с которого высаживались на пристань английские войска в самой разнообразной обмундировке. Особенно поразил бура полк шотландцев. Их солдаты были одеты в пестрые клетчатые шаровары, на офицерах красовались такие же клетчатые шарфы с длинными, доходившими до колен концами. Но особенно причудлив был костюм музыкантов. Они были в башмаках, высоких, почти до колен. Вместо шаровар на них были надеты короткие клетчатые брюки, не достигавшие колен, а самые колени у них были голые. Их музыкальным инструментом был надутый кожаный мешок вроде волынки, обвешанный пестрыми ленточками, с длинными трубками, торчавшими у самой головы музыканта. Кроме войск, пароход доставил огромное количество обмундирования, оружия, провианта... А вслед за "Преторией" прибывали в порт один за другим всё новые корабли, и с них высаживались всё новые и новые войска. И Питер Мариц понял, что англичане готовятся не на шутку разделаться с зулусами. А там ему мерещилась дальнейшая борьба его собственного народа с англичанами, его общины, его личная. И он крепко сжимал в руках отцовское ружье...

Вскоре Питер Мариц получил распоряжение отправиться к лорду Чельмсфорду, который собирался оставить позиции на Нижней Тугеле и со своим шеститысячным отрядом поспешить на выручку полковника Пирсона, запертого зулусами уже в течение шести недель в форте Эков. И некоторое время спустя юноша уже подвигался на север вместе с войсками главнокомандующего.

После поражения под Исандулой, после гибели отряда капитана Мариорти, которого перехитрили зулусы, стремительно переправившиеся через реку, казавшуюся Мариорти заграждением, — после всех этих неудач главнокомандующий при движении на север принимал величайшие меры предосторожности. Тщательно поддерживалась связь между отдельными отрядами. Главные силы всегда следовали, имея впереди авангард и по сторонам боковые прикрытия. Обоз под сильной защитой пехоты двигался в арьергарде; по всем направлениям высылались конные разведчики. Внезапное нападение на главные силы становилось, таким образом, маловероятным.