– Когда осознала, что глупость – это смертный грех.

– Возможно, вам не придется долго ждать, когда мы отправимся в более дружелюбные места.

– А может, и придется, если вы думаете напасть на караван из Панамы, которого ждете – не дождетесь.

Эван напрягся. Энни видела, что он пытается скрыть удивление.

– Кто говорит о караванах? С чего это вам в голову пришла мысль, что мы предпримем такую попытку?

Энни горько рассмеялась:

– У того, кто больше похож на парня, чем на девушку, и больше на ребенка, нежели на женщину, слишком много в голове идей.

Его плечи расправились, гнев как будто прошел.

– Я не должен был говорить так. Извините.

– Не извиняйтесь за то, что говорите и думаете, Эван. Я, к примеру, уверяю вас, никогда этого не делаю.

Уголки его губ невольно поползли вверх, но он не позволил себе улыбнуться.

– По крайней мере, честное заявление, – саркастически заметил он.

Энни опустила глаза и провела носком босой ноги по песку.

– Вам придется ждать по меньшей мере еще четыре месяца, хотя в расписании, которое вы видели, стояли другие сроки. Я исправила дату отправления каравана, – сказала она. – Ничего нельзя сделать, пока не пройдут дожди.

Увидев, как Эван силится скрыть удивление, она развеселилась.

– Ты несешь чепуху, – выпалил он.

– А ты плохой лжец, Эван Кэроу.

– Она права; – сказал Рико, глядя на Эвана и Дрейка, когда они ночью сидели у костра. – Твоя молодая женщина хорошо знает привычки испанцев.

Эван сердито смотрел на огонь.

– Да она просто хитрая маленькая бестия! – взорвался он.

Фрэнсис мрачно усмехнулся:

– И очень умная к тому же.

– Да и как может быть иначе?

Кэроу мысленно согласился с ним. Чем ближе он узнавал девушку, тем сильнее чувствовал в ней кровь Тюдоров. Она обладала силой духа и физической выносливостью Генриха VIII, острым языком и бесстрашием королевы Елизаветы. И где только она набралась всего этого?!

– Думаю, нам следует отвезти ее в Англию, – сказал он. – Мы отдадим ее Андрэ Скалия и вернемся сюда через десять недель.

– Слишком рискованно, – ответил Фрэнсис – У нас остался только «Паско».

Эван постарался скрыть свое неодобрение. Не имея достаточно людей, чтобы управлять двумя кораблями, Дрейк сжег свою добычу и потопил «Лебедя», корабль брата. Только Кэроу и корабельный плотник знали, что это не было случайностью.

– Черт возьми, Фрэнсис, рискованно оставлять ее здесь.

Дрейк засмеялся:

– Рискованно для кого? У тебя что, появились какие-то чувства к нашей юной гостье?

– Единственные чувства, которые я к ней питаю, это раздражение и злость.

– А, – равнодушно протянул капитан, но выражение его лица говорило о том, что он ни на минуту не поверил другу. – Что до меня, так я нахожу ее весьма интересной. Знаешь, я считаю, что она станет отличной протестанткой. Не думаю, что девушке нравится перебирать четки и шептать молитвы. – Фрэнсис махнул рукой. – Мне кажется, католическое учение она не воспринимает всерьез, а это должно понравиться королеве.

– Если мы когда-нибудь доставим ее к королеве.

Энни сидела на песчаном пляже, тянувшемся по всему побережью, и наблюдала за проплывающими облаками, погоняемыми целительным осенним ветром. На коленях у нее лежал дневник – стопка старого пергамента, – в который она заносила свои мысли. Дни были похожи один на другой: жаркие и скудные на события. Кто-нибудь сваливался от болезни, остальные участвовали в набегах в Дарьенском заливе. Бег времени отслеживали только корабельные склянки, призывающие команду к очередному приему пищи.

Услышав позади себя шаги, девушка обернулась.

Эван с серьезным лицом бросил рядом с ней на песок какие-то деревянные предметы странной формы.

– Что это? – Энни встала и подозрительно посмотрела на него.

– Лекарство от скуки.

Одну за другой он начал устанавливать деревяшки на песке.

– Это кегли. Нужно бросать в них мячом и сбивать. Завтра я научу вас другой игре. Вы бросаете железное кольцо, стараясь накинуть его на кеглю. Ну, а потом…

– У вас что, с головой не в порядке?

Он бросил на нее обиженный взгляд:

– Что такое?

– Я не хочу учиться играть в эти игры, Эван.

– Тогда чего же вы хотите? Уж позвольте мне, дураку такому, спросить. Вернуться к Родриго Бискайно? Притворяться и дальше мальчишкой? Работать писарем всю оставшуюся жизнь?

Она затаила дыхание.

– Я хочу иметь свободу выбора.

– Неудачный ответ, – только сказал он. – Так вы будете учиться или нет?

За неимением лучшего занятия Энни научилась сначала играть в кегли, а потом и метать кольца. Причем эти виды спорта она освоила настолько хорошо, что через месяц уже разорила всех, кто с ней играл.

– Вы их всех пристыдили, – сказал Эван, наблюдая, как девушка подсчитывает ракушки, которые выиграла у своих партнеров по игре. Ракушки заменяли золото, которого, как клялись пираты, скоро у них будет предостаточно.

Энни сложила ракушки в маленький полотняный мешочек.

– У меня теперь есть занятие, но мне все равно скучно.

У него по лбу пробежала тень досады.

– Опять?

– Да.

– Мы что-нибудь придумаем, принцесса, – Эван повернулся на каблуках и ушел.

У Энни по спине пробежал холодок, она посмотрела ему вслед. Принцесса. Он назвал ее «принцесса».

– Боже мой, – прошептала она, прижав руки к груди. Сердце бешено колотилось. Ее подозрения переросли в уверенность:

– Он знает, кто я такая.