Что такое человеческие отношения для Вали? В данном случае для меня это прямой намек на историю со склеенной пилоткой. Вожатая не может забыть – я чувствую это – пилотку Артура Дика. Она не может воссоединить меня, потому что пилотка ломала все, до тла разоблачала мою сущность. Валя сильно тонкая девушка и четко понимала, что зверьковость – это, мягко будет сказано, – камень за пазухой.

Понимая, что зверьковость никогда не выжечь из меня и каленным железом, она не теряла наивной надежды, что к концу смены я и сам наконец догадаюсь, что подлинно сделал, когда тайком в мертвый час склеивал воедино злополучную пилотку Дика.

На летней эстраде дружины "Стремительная" встреча с Дмитрием

Кабалевским.

– Вы спрашиваете, как я писал эту вещь? – Дмитрий Борисович поднялся из-за столика, обхватил подбородок. – В больших сомнениях я начинал работу над "Реквиемом". Дело в том, что автор стихов очень молод… Он даже младше моего сына…Войну Роберт Рождественский знать не мог…

Кабалевский высокий и очень худой, на шее большое родимое пятно.

По телевизору я не замечал у него пятна. Что-то общее есть у него с

Андрюшей. Может, простота и открытость, с которой они разговаривали с нами? Может быть.

Встреча закончилась и мы с Ильей Штейнбергом темной аллеей возвращались в корпус.

Илья младше меня на год и учился в 56-й школе. Он, Витька

Червенчук и две Ирины – Дарканбаева и Павлова – составляли со мной пятерку, представлявшую коренных алма-атинцев в "Орленке".

Мы шли, болтали и не сразу обнаружили, как кто-то сзади обкидывал нас камушками. Мы обернулись.

За нами шли два азербайджанца. Один из них тот, кто толкнул меня в шею и другой – такой же маленький, и такой же невероятно плотно сбитый.

Они разбирались со мной за игру.

Я завилял хвостом.

– Нам, мусульманам надо жить дружно.

Азик вплотную приблизился.

– Месяц назад я покалечил девушку.

– Покалечил? – спросил я и заметил. – Ты не мог поступить иначе.

– Да… Такой я человек… Ха. – Мое замечание подействовало. Он приосанился. – Если бы ты был кристианином, я бы тебя давно убил. Но ты мусульманин и я прощаю тебя.

Он еще и прощает.

Илья ошарашенно смотрел вслед удалявшимся азикам:

– Это не люди…

Илья сделал вид, что не придал значения тому, как я сгнилил.

Хотя что я мог сделать с этими вепрями?

"Вертится быстрей Земля…". Быстрей? С чего вдруг? Как она может вертеться еще быстрей?

Над стеклянным фрегатом корпуса дружины "Звездная" летела и уходила высоко в небо песня. Песня, которую распевала вся страна.

Ленинградцы согласились сыграть с нами в интеллектуальный хоккей.

Интеллектуальный хоккей – игра в вопросы и ответы, ничего в ней интеллектуального кроме заученного знания нет, но ленинградцы пошли мне навстречу.

Команды расселись по стульям. Вот те на… Капитан у ленинградцев

Таня Власенкова. Мы сидели на выдвинутых от остальных стульях друг против друга на верхней палубе звездного фрегата. По-моему,

Власенкова хорошо сознавала надуманность состязания – паренек из

Казахстана желает лишний раз блеснуть на публике эрудицией, ну и что тут такого? – я видел это по ее глазам. Однако при этом Таня ничуть не скрывала, что палубное ристалище для нее самой интересно и проявляла нетерпение.

– Откуда берет свое название Северная Пальмира? – задал вопрос

Гарик.

Че-е-го? Что еще за Пальмира? Так мы не договаривались. Я мог бы их в два счета уделать, задай вопрос: "В каком ауле родился композитор Шамши Калдаяков?". Мог, но пожалел. Что прикажете мне с вами делать?

– Счет 2:0. – объявил судья.

Таня записала что-то в блокнот. На игре она в очках. Окуляры ей к лицу.

Может задать ей вопрос про Грюнет Молвиг из норвежского фильма

"Принцесса"? Не-ет… Таня музыкант и знает, как и что было на фестивале в Москве. Выход один – валить ленинградцев вопросами в духе Шамши Калдаякова.

– Перечислите состав футбольной команды (я назвал то ли "Интер", то ли "Милан"). – сказал я и мне стало жалко капитана ленинградцев.

– Джулиано, Бьянки…- Власенкова загибала пальцы и при этом с еле заметной насмешливостью смотрела мне в глаза.

Так иногда бывает. Но только иногда. Потому, что тогда я думал, что про футбол лучше меня никто не знает.

– Ответ принимается. – я прокашлялся.

– …Подлинное имя Пеле.

Таня оторвала ручку от блокнота.

– Нассименто… Так кажется? – спросила она и призналась. -

Дальше не помню.

Вообще-то правильно. Для любой девчонки страны даже больше чем правильно. Но Таня знает составы итальянских клубов, а кому многое дано, с того и спрос…

– Ответ неполный. – пробурчал я.

Болельщики недовольно загудели. Таня улыбнулась и переглянулась со своими. Она не обижалась на въедливость.

Судья ответ засчитал.

Заготовленные вопросы улетучились из памяти, и я лихорадочно перебирал варианты. Ладно, пусть себе торжествуют. Я задал засевший во мне единственный вопрос.

– Назовите актрису, завоевашую приз на последнем кинофестивале в

Москве за лучшую женскую роль.

Актрисой той была Грюнет Молвиг из фильма "Принцесса".

Небрежно пущенная тихоходная торпеда оказалась единственным успешным мероприятием нашей команды.

Таня засовещалась с Гариком и другими. Команда могла и не знать, но Таня, как оказалось, тоже не знала.

Палуба "Звездного" осталась единственным местом, где мы разговаривали, на виду у всех, вдвоем.

Этим же вечером на нашем этаже Игорь Конаныхин пел под гитару:

Видишь, я стою босой

Перед Вечностью,

Ничего у нас не получится

С человечностью…

"Сердце врет…". С умилением юной царевны Таня подхватывала вместе со всеми

Ах, гостиница, ты

Гостиница,

Сяду рядом я -

Ты подвинешься…

Если Валя Саленко аккуратно корректировала меня, то Зоя Долбня угорала от моих прибауток.

Неважно смешно или не смешно выглядела на деле моя шутка, но Зоя смеялась больше всех.

– Эх, как жаль, что скоро нам расставаться. – говорила Зоя.

Зоя местная, с Кубани. Гордая, смелая, преданная и верная казачка.

Светлана Владимировна перед прослушиванием "Лунной сонаты" попросила выступить старшего пионервожатого.

Виктор Абрамович Малов задержался и, появившись, сразу взял быка за рога.

– "Лунная соната" – творение одержимости. Сегодня вы прослушали

Светлану Владимировну. Она говорила об одержимости в искусстве, о том как важно, не щадя себя, добиваться поставленной цели в искусстве. Да, только так надо шагать к заветной цели. Только тогда рождаются такие вещи как "Лунная соната" Бетховена, "Реквием"

Кабалевского.

Вам скоро делать выбор. Хочу напомнить об одном. О том, о чем сегодня говорила Светлана Владимировна. О том, что выбор должен быть достойным…

Возьмите, к примеру, Евтушенко… С какого бы конца его не сокращать – его не убудет. Я желаю вам, чтобы ни у кого и никогда не возникло ни малейшего желания как-то сократить вас. А теперь слушайте музыку.

– Виктор Абрамович умный…- сказал я Вале.

– Он еврей…- объяснила вожатая.

Валю послушать – все евреи умные. У нее в университете работает проректором сын секретаря ЦК ВКП(б) Жданова, бывший зять Сталина.

Так он тоже еврей, говорит Валя Саленко.

От Эразма Роттердамского, что дала мне почитать вожатая, можно умереть со скуки. Валя требует отчета о прочитанном. Приходится листать. Философ рассуждает о человеческой глупости и подводит читателя к мысли, что глупость – это благо. Что бы делали евреи и другие умарики, не будь глупцов? Хотя, если разбираться, то умные и глупые по истинному счету – дураки зеркальные. И ничего нового нет в утверждении о том, что на глупости покоится мир и единственно в ней залог прогресса.

В "Орленке" ЧП. Утонул один из руководителей москвичей. Погибший неплохой пловец. Зашел после обеда на несколько метров от берега в воду и утонул. Очевидцы говорили, что парня сбила с ног и утащила в море набежавшая волна с песком и илом. Мы купались до обеда, погода за час с небольшим не сильно поменялась. Трудно понять, как пловец-разрядник не сумел справиться с рядовой волной.