Альпамар находится не в Мюнхене, а в совсем другом городе Бад

Тельце. Иду обратно к метро на Одеонской площади.

На площади понимаю, что ошибся очень удачно. Второй день

Октоберфеста отмечается не менее пышно, чем первый. На Одеонской площади проходит большой фольклорный парад. Идут колонны самодеятельных духовых оркестров, военно-исторических и охотничьих обществ, баварских альпийских стрелков, фольклорных коллективов из

Баварии и других германских земель, а также из-за границы: из Чехии,

Австрии и Хорватии. Очень красиво и весело. Я жалею, что не взял фотоаппарат, я ведь шел купаться.

Представление продолжается часа два. После этого я могу продолжить свой путь к Альпамару.

Ехать в Бад Тельц надо до последней остановки электрички, а оттуда еще полчаса на автобусе. Чем дальше, тем живописнее становится пейзаж. Я еду на юг, в сторону Альп. Горы на горизонте становятся все выше, местность все более холмистой. Автобус петляет между пригорками, проезжая через маленькие уютные деревеньки. Солнечный свет здесь особенно золотистый, а трава зеленая до невозможности.

Бад Тельц оказывается старинным и очень красивым курортным городком в предгорье Альп.

Главная улица спускается к реке под таким наклоном, что даже велосипедисты не решаются по ней ездить. Захожу в справочное бюро для туристов и спрашиваю, как пройти к Альпамару. Там же узнаю, что после четырех там льготное время, когда, заплатив один раз, можно оставаться там хоть до закрытия.

Решаю дождаться четырех и сажусь за столик одного из множества ресторанчиков на главной улице. Официант приносит мне пшеничного пива и свиную ногу типичного баварского размера. Я уже этого не пугаюсь и, не особо рассчитывая доесть ее целиком, начинаю обдирать с нее кожу. Рядом со мной сидит пожилой баварец в национальном костюме. Он тоже заказал свиную ногу и пшеничное пиво. Пока я обдираю кожу, он съедает свою порцию и заказывает еще пива. Замечаю, что он все время как-то странно косится на меня. Чувствую, что делаю что-то не так. Наконец, он не выдерживает и говорит мне что-то на своем языке. Я по-немецки отвечаю, что не понимаю по-баварски. Тогда он говорит на ломанном английском: "Это нельзя есть так медленно.

Оно остынет и станет невкусным".

Что поделать, я не умею есть быстро.

Сытно пообедав, продолжаю свой путь к Альпамару. Это уже совсем рядом.

Билет, как я и ожидал, даже со скидкой не дешев. Но оно того стоит.

В Альпамаре действительно можно провести весь день. Здесь есть все водные развлечения, какие только можно себе вообразить: бассейны с теплой и прохладной, соленой и пресной водой, с морским прибоем, с фонтанчиками, и струями воды, приятно щекочущими или сбивающими с ног, самые разные сауны, солярий, водяные горки разной высоты и конфигурации.

Отдыхаю там почти до закрытия.

На выходе спрашиваю, как добраться до Дейзенгофена.

– Прямо и направо.

– Это близко?

– Совсем близко. За полчаса доберетесь.

Выйдя на улицу, понимаю, они думали, что я на машине. Но это, увы, не так. Приходится искать другой путь. Автобусы уже не ходят.

Спрашивая редких прохожих, добираюсь до железнодорожной станции.

Отсюда ходят поезда в Мюнхен, причем с остановкой в Дейзенгофене. Но следующий поезд будет только через два часа.

Уже совсем темно. Вокзал и привокзальное кафе закрыты. На платформе дует холодный ветер. К счастью, замечаю огни ближайшей бензоколонки.

Там хотя бы можно купить лимонаду.

Возвращаюсь в гостиницу уже заполночь.

Утром я простужен.

– Это не годится, – говорит Шуберт. – Нашел время болеть! Ты нам как раз сейчас нужен. Завтра приезжает делегация российских бизнесменов. Возможно, понадобится твоя помощь. Ты должен быть в хорошей форме. Никуда не ходи сегодня, прими на ночь горячую ванну.

– В гостинице нет ванны.

– Тогда выпей горячего чая с малиной. Хотя, тебе негде его разогреть. Ну, тогда выпей коньяку.

Весь вечер сижу в гостинице и пью коньяк. Обидно. День хороший, внизу шум, а надо лечиться. Ложусь спать рано. Очень мешает заснуть самодеятельный хор, который весь вечер репетирует на первом этаже.

Готовятся, наверное, к какому-нибудь выступлению на Октоберфесте.

Российская делегация довольно большая. Все солидные бизнесмены.

На переговорах я немного помогаю их переводчице с техническими терминами. Разговор идет довольно вяло: в России кризис, денег ни у кого нет, не время сейчас покупать что-то.

В перерыве слышу, как один представитель Фирмы мрачно говорит другому: "Знаю я, зачем они приехали. На Октоберфест хотят сходить на халяву".

После переговоров россиян ведут на экскурсию по испытательному полигону. Тут весь перевод доверен мне.

Экскурсовод очевидно очень гордится своей фирмой, говорит взволнованно и гордо: "Здесь вы увидите новейшую технику, которую мы поставляем всему миру. Здесь мы испытываем новое оборудование и отрабатываем методики работы с ним, отсюда мы оказываем помощь нашим клиентам, где бы они ни находились".

Мы проходим в огромный зал, заставленный одинаковыми шкафами, на каждом из которых висит табличка с названием города, страны и фирмы.

"Продавая технику какой-либо фирме, мы ставим в этом зале ее точную копию. В случае если у клиента возникают трудности или вопросы, мы легко можем в любое время воспроизвести его проблему, поскольку у нас всегда есть точно такое же оборудование, как и у клиента".

– Ух ты! Плоский монитор! – говорит один из россиян, показывая на экран компьютера, стоящего на столе у окна.

– Что он сказал? – спрашивает меня экскурсовод.

– Он говорит, техника у вас очень современная.

– Это верно, – с гордостью говорит экскурсовод. – Именно здесь разрабатывается самая современная техника.

После экскурсии начинается самое важное – все идут на Октоберфест.

Для нас заказан столик. Кроме меня и российской делегации тут же начальник моего отдела и начальник московского филиала Фирмы.

Похоже, он значительно моложе меня. Надо же! Такой молодой, а уже такой большой начальник.

– А ты Ельцина видел? – спрашиваю я его после третьей кружки.

– Видел.

– И какой он?

– Ничего особенного. Человек как человек.

– Это ты брось. Как это ничего особенного? Ты так про нашего любимого президента не говори. У тебя свой есть – про него такое говори.

– И за что же вы его так любите? – ехидно спрашивает московский начальник.

– Любовь зла… – отвечаю я, и вдруг понимаю, что не знаю, как это сказать дальше, и поспешно меняю формулировку. – Любят не за что-то, а просто так. За то, что он есть. Другого-то нет все равно.

– А вы его поменяйте.

– Вот своего и меняй. Выдумал тоже. Нам и этого хватит. А правда, что он громадного роста?

– Да, высокий. Что так медленно пьешь?

– Да надоело мне это пиво. Только что дорогое, а так ничего особенного. Может водки?

– После пива?

– После можно, до нельзя. Что ты как не русский?

– Я и есть не русский.

– Нашел чем хвастаться.

Дело движется к вечеру. Уже совсем темно. Находим туалет. На него указывает стрела сидящего на горшке Амурчика, вырезанного из жести.

Непривычно убогое для Германии заведение. Просто деревянная стенка с желобом внизу.

Идем в метро. "У вас есть, чем заплатить?" – спрашивает начальник отдела.

Россияне достают из карманов по пачке тысячных купюр.

"Не надо этим в метро размахивать, – говорит начальник отдела, обретя дар речи. – Я сам за вас заплачу".

– Это у них денег нет, – ехидно замечает московский начальник.

– Денег нет, – говорю я. – Валюта не деньги.

Они садятся в поезд. Мне в другую сторону.

На пересадочной станции полно народу. Кажется, на время Октоберфеста население Мюнхена удвоилось.

Какой-то молодой человек обращается ко мне на незнакомом языке. Из того, что он сказал, я понимаю только слово "сигарета". Протягиваю ему пачку Космоса.