Теперь мы находимся в наиболее пустынной части Атлантического океана. Движение судов в этом районе крайне редкое. Линия пассажирского сообщения из Англии к Капштадту и в Австралию проходит далеко от берегов Африки открытым океаном, мимо острова Вознесения.

Сегодня в кают-компании штурман Саткевич сообщил, что к западу от бухты Грэт-фиш-бэй, на одной с ним широте (16 1/2? южной широты), находится в расстоянии 1800 миль от берега Африки остров Святой Елены, принадлежащий Англии. Сюда, после поражения при Ватерлоо, англичане перевезли на корабле «Беллерофон» Наполеона, который провел здесь в заточении последние семь лет своей жизни. Даже теперь пароходы заходят туда не более двух раз в год.

24 ноября. Сегодня в 4 часа дня эскадра после 24-часовой стоянки покинула негостеприимную португальскую бухту и направилась дальше на юг к немецкой колонии Ангра-Пекена, до которой остается всего трое суток пути.

Как всегда, выход эскадры ознаменовался рядом инцидентов. На этот раз отличился наш «Орел». При съемке с якоря заел шпиль и долго не мог выбрать якорную цепь. Расстояние до «Бородино» дошло до 10 кабельтовых, тогда как промежутки между судами в колонне полагается держать не свыше двух кабельтовых. От адмирала «Орлу» сыпались один за другим сигналы с понуканиями. Два раза были «буки», затем — особое неудовольствие адмирала, наконец — категорический приказ не отставать.

«Александру» дан сигнал выправить крен, так как он снялся после погрузки, не успев сгрести уголь в ямы со спардека, а потому шел, как пьяный. Далее — «Роланду» был сигнал: «Не шататься по сторонам». При перегрузке он плохо держится на курсе. «Орел» успел погрузить свыше 620 тонн и сейчас имеет на борту более 1900 тонн.

Сегодня с «Суворова» было сообщено, что госпитальный корабль «Орел» откомандировывается от эскадры в Капштадт для пополнения запаса медикаментов. Приказано сдать на него почту. К сожалению, я поздно узнал об этом и успел черкнуть домой лишь несколько слов.

От самого Дакара мы не встретили ни одного судна. Немного же будут знать в Европе об этой части нашего похода. Из португальской бухты телеграфного кабеля нет. Поэтому наш визит в этот пункт, вероятно, останется неизвестным в Европе.

28 ноября. Ангра-Пекена. Пришли в Ангра-Пекена, лежащую на 26 1/2° южной широты. Следовательно, мы уже вышли из тропиков и вступили в умеренный пояс южного полушария. Холодное течение, идущее от Южного полюса, все более дает себя чувствовать. Даже днем на последнем переходе температура воздуха не поднималась выше 16°С, а вода значительно холоднее.

Сегодня с утра дует южный штормовой ветер, достигающий силы десяти баллов. При подходе к месту стоянки наш наветренный правый борт принимал на себя удары волн, которые по завалу обшивки взбегали вверх и заливали весь срез вокруг средних 6-дюймовых башен. Но на короткой крутой волне броненосцы типа «Суворов» качались едва заметно, тогда как крейсера трепало во всю силу штормового ветра и «Аврора» ложилась градусов на 20.

К двум часам эскадра, следуя за «Суворовым», стала входить в бухту. Ветер продолжал крепчать, начал срывать гребни волн, кидая клочья пены в корабли. Броненосцы, подгоняемые ветром в корму, при постановке на якорь с трудом могли погасить инерцию, давая задний ход. На «Орле» лопнуло звено цепи и вместе с правым якорем за борт ушло до 45 саженей станового каната. Но левый якорь держали готовым к отдаче, и командир, не упустив момента, скомандовал: «Левый якорь отдать» и одновременно в обе машины: «Полный ход назад». К счастью, второй якорь сразу забрал за грунт, цепь выдержала и «Орел» не налез на «Бородино», который впереди нас уже стал окончательно на свой якорь. Кроме «Орла», якорь потеряла «Аврора».

Корабли эскадры, наконец, заняли свои места, назначенные по диспозиции, и тут выяснилась полная невозможность начать погрузку при штормовом ветре. Рейд был открыт для волнения, и уже в одной миле от берега ветер, дувший с материка, разводил такую волну, что все корабли сильно качались. Хотя на этом побережье Африки Ангра-Пекена считается лучшей бухтой, но она оказалась малоподходящей для погрузки с пароходов борт о борт.

«Нахимов» поднял сигнал, что у него потек холодильник, требуется трое суток для исправления. Адмирал приказал младшему флагману контр-адмиралу Энквисту сдать командование крейсерами и транспортами командиру «Авроры», а самому перенести флаг на «Нахимов» и идти вглубь бухты к берегу для исправлений. По сведениям штурманов, простоим здесь не менее четырех суток.

Ветер достиг мощности самого сильного шторма. Хорошо, что мы своевременно успели достигнуть стоянки, иначе нас основательно потрепало бы в открытом океане.

На «Суворове» в момент подъема сигнала оборвало фалы и унесло все флаги в море за борт.

29 ноября. Шторм затянулся. Мы не можем приступить к погрузке. Ветер несколько стихает только с наступлением ночи до утренней зари. Пытаемся грузить по ночам. Угольщики уже вышли из гавани и стали между берегом и броненосцами, готовые пришвартоваться к своим кораблям по первому приказу, как только позволит погода.

В связи с наступившими холодами и сухостью воздуха небо стало необыкновенно ясным. Луна только что родилась, и ее тонкий серп к 10 часам уже скрывается на западе в океане.

На «Орле» с приходом в Ангра-Пекена произошел печальный случай, который сильно испортил бодрое настроение кают-компании. Штурман прапорщик Титов, призванный на военную службу из запаса коммерческого флота, сошел с ума. Он прошел исключительно суровый путь, начал еще с 16 лет плавать юнгой на американских парусниках, добился звания шкипера и на парусных шхунах не раз огибал не только мыс Доброй Надежды, но и южную оконечность Америки — мыс Горн. Много вынес и пережил. Наконец, чувствуя приближение преклонного возраста, решил ошвартоваться в тихой семейной гавани на берегу. Но война опрокинула все его мечты. Он и помешался на мысли, что его посылают на убой и он уже никогда не вернется к своей жене. Сначала он стал странно заговариваться и фантазировать, а сегодня наш старший врач Макаров констатировал вполне определенно, что бедняга безнадежно впал в помешательство.

Доктор говорит, что через некоторое время он начнет буйствовать и тогда придется его изолировать, поместив в отдельной каюте с санитаром. Больного, конечно, сдадут на госпитальный «Орел», а затем по приходе на Мадагаскар спишут в Россию, но пока приходится мириться с присутствием его на корабле. Все офицеры относятся к нему с большим участием и предупредительностью, но присутствие психически больного угнетающе действует на окружающих.

2 декабря. Штормовая погода вызвала задержку нашей стоянки дольше предположенного времени. За четверо суток броненосцы несколько раз пытались начать погрузку угля, когда казалось, что ветер стихает. В результате почти все корабли получили повреждения. У одного угольщика — надводная пробоина в борту; на «Ослябя» сорван шест сетевого заграждения и получена большая вмятина обшивки, вызвавшая расстройства швов и течь; на «Суворове» погнуло дуло 75-миллиметрового орудия в батарее; на «Орле» исковерканы полки сетевого заграждения по левому борту.

Но сегодня на рассвете ветер с материка внезапно стих. Установился полный штиль. Океан успокоился, и все наши корабли поспешили воспользоваться благоприятным моментом для погрузки. К «Орлу» подошел немецкий угольщик «Церес». В 4 часа утра началась приемка угля, а в 7 часов вечера работа была закончена: принято 870 тонн. На этот раз работа на «Орле» шла очень бойко. Наш старший офицер простудился и слег, его заменил старший минный офицер Никонов. Перед погрузкой он обратился к фронту команды с призывом «постараться». Чтобы вызвать соревнование с другими кораблями и заинтересовать людей успехом работы, он сам каждый час выписывал мелом на доске цифры погруженного всеми кораблями эскадры угля. Была составлена таблица, показывающая, сколько угля принято от начала погрузки и сколько еще остается погрузить до полного предписанного запаса.