И во время ужина и при возвращении обратно в эскадрилью, Отян видел, что все между собой перешептываются, а к нему никто не обращается. Как потом он понял, шёл сговор, как сбить спесь с этого зарвавшегося (подумать только, сделал старослужащему замечание) младшему сержанту из стройбата. "Подумаешь, Мастер спорта. Видали мы и не таких" Так или почти так думали договаривающиеся, не понимая ещё, что таких они не видели.

Когда пришли в часть Анатолий разделся и вышел на мороз в одних брюках делать вечернюю зарядку. Позанимавшись минут 15-20, в умывальнике умылся до пояса и зашёл в казарму.

Окинув её взглядом, он сразу понял, что ему готовят экзекуцию:

Посредине прохода стояли в ряд четыре табуретки, а по бокам ожидали четыре человека, готовых "списать" его. Анатолий услышал лёгкий запах алкоголя. Видимо таким образом кое-кто хотел подбодрить себя.

Но откровенно пьяных не было.

Анатолий напрягся, как пружина, но сделал вид что не понимает в чём дело, и хотел пройти к своей кровати. Его попытался схватить за руку один из экзекуторов, но он вырвался и буквально прыгнул к своей кровати, сорвал с неё металлическую верхнюю никелированную трубку, стал спиной так, что сзади к нему подойти нельзя.

Анатолий оценил обстановку. Ни одного сержанта в казарме не было.

Старослужащие третьего года службы и классные специалисты сидели по углам, наблюдая, а эти четверо из "быдла" физически не представляли особой угрозы, но их стали подбадривать из-за углов:

– Чего вы стали? А ну возьмите его, уложите на табуретки и "спишите" его!

– Такого у нас ещё не было.

– Может теперь этот стройбатчик будет нами, стариками, командовать?

– А ну, что вы стоите?

Анатолий видел. что они вот, вот бросятся на него и останавливал их словами.

– Спокойно, ребята. Первому, кто попытается прикоснуться ко мне, я размозжу голову этой трубкой, возможно сумею уложить и другого, а остальные уйдут под суд.

– Видели мы такого.

– Нет, ребята, такого не видели. Если вам удастся меня списать, то при первом же получении на пост оружия, я расстреляю тех, кто это сделает.

От такого предупреждения они опешили, и Анатолий почувствовал психологический перелом ситуации в свою пользу.

В казарме сначала стало тихо, а затем поднялся невообразимый шум, на который обратил внимание и зашёл в казарму дежурный по части старший лейтенант Курбацкий.

Все стали разбегаться по углам, и, увидев Отяна с трубкой в руках, он спросил:

– Что здесь происходит?

Не дождавшись ответа, с тем же вопросом обратился Анатолию:

– Что здесь происходит, Отян?

– Ничего не происходит.

– А где все сержанты?

– Мы здесь, – послышалось из-за его спины, и в казарму стали заходить сержанты.

– Отбой, всем ложиться спать, скомандовал старший лейтенант и вышел из казармы.

Анатолий запрыгнул к себе на кровать и лежал с открытыми глазами.

Возбуждение не давало уснуть. В казарме долго перешёптывались и когда Анатолий готов был уснуть услышал хрипловатый голос, похожий на голос артиста Крючкова:

– Набросить ему одеялку на голову и списать втёмую.

Анатолий узнал голос Женьки Яценко, который и внешностью был похож на Крючкова.

– Я не сплю, а ты, Яценко, будешь первым завтра у замполита.

Ответом мне было молчание.

Через несколько минут все уснули.

Наутро, после построения и доклада дежурного по эскадрильи старшего лейтенанта Курбацкого командиру части о том, что за время его дежурства никаких происшествий не произошло, Отян подошёл к замполиту и попросил собрать комсомольское собрание. Тот, естественно, спросил причину, и Анатолий, не называя фамилий, коротко рассказал ему. День был не лётный и Замполит, наверное, поставив в известность командира, дал команду весь состав срочной службы собрать в большой учебный класс, одновременно являющийся "Красным уголком".

Анатолий первым попросил слова. Когда он поднялся, то увидел, что половина присутствующих сидят, опустивши голову. Они понимали, что если Отян начнёт называть фамилии, то последуют оргвыводы не только для них, но и для их командиров, начальников служб, и, вообще, это собрание не укладывалось в общепринятые нормы, существовавшие тогда, а теперь тем более, в армии.

Но когда Отян в начале выступления сказал, что не будет называть фамилии, класс, в котором сидело человек 60, приободрился и на него уже смотрели любопытные глаза сослуживцев. Выступление выглядело в лучших комсомольских традициях, почерпнутых из книжки "Как закалялась сталь" Анатолий посрамил сержантов, фактически поддержавших сговор, а также ребят второго года службы, которые иногда унижались перед ничтожествами третьего года службы. В заключение он сказал, что пока будет служить в этой части, преклонения перед старослужащими, а тем более издевательств с их стороны не потерпит, и не допустит, чтобы терпели другие.

Сегодня, всё то, о чём сейчас рассказывалось, выглядит неправдоподобно, особенно о собрании, но здесь ни то, что не написано ни одного неправдивого слова, ни одной неправдивой буквы здесь нет.

Некоторое время к Анатолию относились отчуждённо, но он на это старался не обращать внимания и вскоре у него сложились ровные отношения со всеми, но и ему пришлось немного перестроиться в своём понимании, что воинская часть, в которой служит авиационная, и дисциплина в ней, которая должна исполняться, как написано в Дисциплинарном Уставе, улетела в неизвестном направлении (есть такой анекдот).

Авиационные части в армии отличаются от наземных и строевых десантных по многим параметрам. Здесь всё подчинено правилу летать без аварий, потому что всякая авария может обернуться катастрофой.

Пишу это специально потому, что многие не понимают разницы между аварией, даже самой крупной, и катастрофой. Иногда даже по телевидению можно услышать, что случилась авария при которой погибли люди. При аварии не бывает погибших, а если есть жертвы, то это катастрофа.

Здесь офицеры, сержанты и солдаты работают вместе и по службам образуются полусемейные отношения. Командовать по-настоящему можно только в строю, а в работе, да еще, которая обеспечивает безопасность полётов, не слишком раскомандуешься.

Так что доверительные отношения между лётным составом и наземными службами помогают работе. Плохо, когда они перерастают в панибратство.

Техниками самолётов у нас работали в основном сверхсрочники, но служил и один офицер, недавно окончивший училище, красавчик, лейтенант Игнаткин, державший себя несколько высокомерно, но, сохраняя при разговоре покровительственные нотки. Служил техником и сержант срочной службы очень приветливый и всегда улыбающийся парень из Приморья по фамилии Золотов. Анатолий слушал рассказы о его родном городе Сучане, расположенном недалеко от Корейского полуострова, удивлялся, что там мягкий тёплый климат и мечтал там побывать, но видно не суждено.

Наступил новый 1960 год. Солатам разрешили встречать его в соседней авиационной дивизии, где в клубе поставили ёлку и пригласили девушек из подшефной организации. Но блистала на том вечере красотка, постоянно работавшая в этой части, вольнонаёмная девушка Сима. Говорили о ней, что она меняла кавалеров, как перчатки, держа при этом их на некотором расстоянии не допуская близости. Случился на том вечере и небольшой, связанный с Симой инцидент в стиле оперетты Кальмана, но с русской окраской, никак не нарушивший весёлого праздника.

Один высокий, красивый парень, с начищенными до зеркального блеска сапогами, с невообразимым количеством значков на груди, говорящих о том, что он и парашютист, и классный специалист в нескольких специальностях, и комсомолец. Всё это блестело, а наш герой хвастался ребятам, что он спал с этой Симой, а потом она ему надоела и он её бросил. Его сослуживец обвинял его во лжи, к ним подключилась группа любопытных, и они взяли хвастуна под руки и подвели к разгорячённой танцем смеющейся Симе. Все зрители ожидали развязки. Один из парней сказал Симе суть спора и та, не убирая с лица улыбки, по-мужски, выбросила вперёд правую руку с кулаком, направленным в нос, а левой по-боксёрски ударила его в челюсть, развернулась, взяла очередного кавалера и закружилась в вальсе. Все наблюдавшие, поразились умению этой девушки пользоваться боксёрскими приёмами, а фальшивый Дон Жуан удалился, опозоренный, с вечера, вытирая кровь, капающую из его носа на значки. Новогодний вечер продолжался до часу ночи, пока не пришёл дежурный по части офицер и не отправил всех спать.