Размышления закончились, и Санча в смущении опустила голову под пристальным взглядом дяди. Догадался ли он, что Санча распознала истинную ситуацию?

– Санча? – обратился Эдуардо к ней.

– Что я должна тебе сказать? – спросила Санча, пожимая плечами.

– Больше никаких раздоров, – коротко заметил он. – Элеонора! Я надеюсь, что ты проявишь мудрость.

С независимым видом Элеонора вскинула голову.

– Посмотрим, что из этого выйдет, – заявила она небрежно, с полным безразличием к его начальственной позиции, и отправилась в свою комнату.

Затем Эдуардо, пробормотав какое-то невнятное ругательство, также удалился к себе. После его ухода Тони легонько постучал по столу Санчи.

– Можно войти?

– Что еще? – подняла она голову.

– Извини, малышка, – вздохнул Тони, – но ничем не мог тебе помочь.

– И я знаю – почему, – прищурилась Санча.

– Очень жаль. – Тони взмахнул выразительно рукой.

– Но ничего не поделаешь, такова жизнь. Не надо слишком расстраиваться. Твоя тетя даже и не подозревает, да и с какой стати? Даже Элеонора понимает, что не следует этим хвастать.

– Но почему? – воскликнула Санча, вся съежившись.

– Что – почему? Почему не знает твоя тетя?

– Не об этом речь. Ты хорошо понимаешь, что я имею в виду. Так почему же?

Тони огляделся, желая убедиться, что никто не подслушивает.

– Кто может объяснить, почему подобные вещи случаются? – проговорил он. – Эдуардо, по-моему, увлекся ею, а ей льстило его внимание. И она, видимо, вообразила, что занимает здесь особое положение.

– И она действительно его занимает?

– Только до известного предела, – заметил Тони. – Ведь написать статью поручили все-таки тебе, не так ли? Она была против, но это не возымело действия.

– Все это кажется таким ненужным, – вздохнула Санча, покачав головой. – У дяди есть жена. Одной женщины достаточно.

– Ах, Санча, как ты наивна! – усмехнулся Тони. – Порой ты пугаешь меня своей… ну… неосведомленностью. Мужчин тянет к женщинам по различным причинам. Не пытайся анализировать то, о чем ты не имеешь никакого представления. Пускай все останется, как есть. Их связь продолжается уже некоторое время, и пока никому никакого вреда. Поэтому брось думать об этом.

Но когда Тони ушел, Санча невольно начала думать. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что все это ее не касается и что для нее лично ничего не изменилось, хотя на самом деле ситуация стала совсем иной.

Какими глазами ей теперь смотреть на дядю Эдуардо и тетю Элизабет, зная, что он… с той, другой женщиной, с Элеонорой Фабриоли? Никогда больше она не сможет относиться к дяде так, как прежде.

На выходные дни Санча отправилась с Эдуардо к озеру Бетулья, где в нескольких милях от Венеции находился его дом. Обычно она с нетерпением ждала конца недели, заранее радуясь встрече с тетей, возможности полежать без всяких забот на берегу озера или поплавать в его спокойных водах. Но на этот раз не было прежней веселости и непринужденности, а по дороге она почувствовала, что и дядя пребывал в напряжении. Нет, внешне он держался как всегда, вел обычную легкую беседу, и только уж очень тонкий и проницательный наблюдатель мог заподозрить что-то неладное. Но Санча знала. На вопросы дяди она отвечала односложно и была рада, когда поездка подошла к концу.

Дом Тессиле под красной черепицей выглядел довольно красиво.

Вокруг раскинулся сад с множеством ярких цветов – гордость и отрада тети. К зданию, выстроенному в виде виллы с мансардой, примыкала веранда, на которой они чаще всего завтракали, обедали и ужинали, любуясь голубым овалом озера и подернутыми лиловой дымкой далекими холмами. Сперва Санче подумалось, что тете, которая весь день оставалась одна, такая обособленность не нравится, однако скоро она убедилась, что у Элизабет Тессиле было слишком много домашних обязанностей и увлечений, чтобы по-настоящему почувствовать одиночество. Она с удовольствием работала в саду, превосходно шила, обновляя собственный гардероб; имея прислугу, любила сама готовить. Многочисленные приятельницы постоянно забегали к ней на чашечку кофе или традиционного английского послеобеденного чая, так что у нее редко выдавалась свободная минутка.

Субботний вечер тетя договорилась провести всем вместе в доме друзей, где младшие члены семьи могли составить компанию Санче, но девушка отказалась. Она была не в состоянии целый вечер слушать, как Эдуардо хвастает перед коллегами умом и другими достоинствами жены, отлично зная, что он ей изменяет. Оставшись дома, Санча вымыла голову и потом весь вечер писала письма отцу, мачехе и своим друзьям в Англии.

Когда наступил понедельник и пришло время возвращаться в город, Санча вздохнула с облегчением.

По дороге на работу Эдуардо спросил:

– Санча, что-нибудь случилось? В эти выходные ты была какой-то замкнутой, молчаливой, и твою тетю это, я уверен, сильно обеспокоило.

– Надеюсь, что насчет тети ты ошибаешься, – быстро проговорила Санча. – У… у меня в субботу болела голова, и поэтому хотелось побыть дома.

– И больше ничего? – осторожно поинтересовался он, взглянув на Санчу.

– А что еще могло быть? – спросила она, в свою очередь, поводя плечами.

– Не знаю, – ответил он медленно, сдвинув брови. – Быть может, ты считаешь, что я мало уделяю внимания жене?

Санча приготовилась возразить, но он продолжал:

– Тот мирок, в котором живет Элизабет, вполне ее удовлетворяет… Ей не нужен никто, даже я!

– Не может быть! – в изумлении посмотрела на него Санча.

– Это правда. – Эдуардо автоматически перевел рычаг скорости. – Она шьет, готовит, ухаживает за садом. У нее есть друзья! Есть клубы любителей бриджа и виста! Есть состязания по гольфу! Я ей не нужен ни в каком качестве, кроме, пожалуй, как поставщик довольствия. – Дядя произнес эти слова без всякой горечи, и Санча вдруг ощутила обрушившуюся на нее огромную ответственность. – Возможно, все сложилось бы по-другому, если бы у нас были дети. Но мы оказались лишенными этого счастья, и поэтому… Мои слова что-нибудь проясняют?

– Мне кажется, да, – ответила Санча.

– Прекрасно. Меня это радует, – заметил Эдуардо, указывая на водную гладь озера слева, окрашенную в золотисто-розовые тона лучами восходящего солнца. – Существует так много всего, за что мы должны быть благодарны, Санча.

Опустив голову, Санча промолчала. Не упоминая проблемы, которая в первую очередь занимала их умы, Эдуардо сумел доходчиво объяснить племяннице, что вещи и люди не всегда такие, какими они кажутся; что виноваты могут быть обе стороны, правда, не всегда эта вина признается или особенно заметна.

И хотя никакие рассуждения не могли оправдать дядин поступок, Санча ценила его доверие и признавала за ним право на собственное восприятие ситуации.

Глава третья

Вечером во вторник Санча вышла из здания редакции вместе с Марией Перони, одной из девушек, с которой проживала в квартире. Другая девушка, Тереза Бастини, задержалась на работе, и подруги отправились домой вдвоем.

Тени на тротуарах постепенно увеличивались, приближались сумерки. Но переулок был ярко освещен неоновыми огнями вывесок множества торговых предприятий. Графа Малатесту Санча увидела почти сразу, как только закрыла за собой дверь редакционного подъезда.

Вовсе не рассчитывая на его появление, она тем не менее после той последней встречи всякий раз, покидая работу, пребывала в напряжении и страхе. И вот граф здесь. Санча коротко взглянула на Марию, желая убедиться, заметила ли та, как она внезапно вздрогнула.

Он стоял, прислонившись к бетонной чаше фонтана, расположенного у входа на площадь, на которую выходил переулок, где помещалась редакция журнала «Парита». Граф выглядел потрясающе красивым в своем темном костюме; белая рубашка выгодно подчеркивала ровный загар лица. Но Санче он во многих отношениях казался необычным, каким-то неземным существом, и его присутствие здесь вызывало тревогу. Конечно, совсем не исключалось, что Санча заблуждалась. Граф мог ждать кого-то, никак не связанного с журналом, но она и сама не очень верила в эту версию.