На мгновение всем показалось, что молодой человек сейчас заплачет.

Ильза быстро проговорила:

– Нам лучше ехать дальше. Вы должны показаться доктору, как только доберетесь до дома.

Они отправились в путь. Все снова замолчали. Молодой человек, похоже, спал, а старик, которого Пол мог видеть в зеркале заднего обзора, глядел из окна на пыльные окрестности, думая, возможно, о своем деде, приехавшем в эту страну с Бен Гурионом. Наконец оба пассажира доехали каждый до нужного им места. Старик выходил вторым.

– Желаю вам удачи и лучших времен, – сказал ему Пол. – Пусть не будет больше дней, подобных сегодняшнему.

Старик помахал рукой на прощанье.

– Спасибо. Но прежде чем жизнь станет лучше, придется еще многое пережить. Надо запастись мужеством. У нас нет выбора, так мы здесь говорим.

Близился вечер. Косые лучи солнца падали на красные крыши, на террасы холмов, на вершину, на которой стоял Иерусалим. Пол взглянул на Ильзу, смотревшую прямо перед собой, и понял, что она, как и он сам, вымотана умственно и душевно.

– Ты рассмотрел лицо молодого человека? – отрывисто спросила она. – Видел его глаза?

– Нет, пожалуй.

– Не видел? В них стояли слезы, когда он рассказывал про мальчика, написавшего поэму. Прекрасные умные серые глаза. Марио выглядел бы так же, если бы дожил до его лет.

Пол ничего не ответил. Они въехали в город, миновали сады и виллы Рехавии и подъехали к гостинице. Только сейчас он вспомнил, что сегодня вечером они должны получить известие от Тима, и очень надеялся, что так оно и будет. Он уже видел перед собой его живое лицо, плечи футболиста и широкую улыбку. Тим был обаятельным парнем. Пол, правда, не любил это избитое определение, но в данный момент никакого другого не пришло ему на ум. Тим наверняка заведет какой-нибудь интересный разговор. Приятный разговор и бокал-другой хорошего вина были им с Ильзой просто необходимы.

Клерк за стойкой действительно передал им телефонное сообщение от Тима. Тот извещал, что будет ждать их в гостинице в семь вечера, если это не нарушит их планы.

– Великолепно! – сказал Пол.

Клерк уставился на разорванный рукав Пола, на грязный измятый жакет Ильзы. Пол ответил на невысказанный вопрос:

– Мы стали свидетелями ужасного дорожного происшествия. Террористы. Они застрелили водителя автобуса.

Клерк не высказал особого удивления, лишь горестно вздохнул.

– Да, мы слышали по радио. Это уже третий случай за зиму. Иногда они минируют дороги, взрывают автобусы.

– Когда же это прекратится? – воскликнула Ильза, словно требуя ответа от бледного молодого человека, который беспомощно поднял руки ладонями наверх.

– Одному Богу известно.

Они пошли в свой номер принять душ и переодеться.

– Я сменю тебе повязку утром, – сказала Ильза. – Если не слишком болит, я не буду трогать твое плечо.

– Побаливает, но терпимо.

Она потерлась губами о его губы.

– Бедные твои раны.

– По крайней мере я снова оказался на стороне тех, кто борется за правое дело. Антифашисты, антитеррористы. – Он улыбнулся. – Надень сегодня что-нибудь яркое, красную блузку, например. Ни к чему выглядеть мрачно. У людей, которые живут здесь, постоянно сталкиваясь с подобными ужасами, вид вовсе не траурный. Ты не обратила внимание? Они не могут себе этого позволить. Они должны работать, слушать музыку, смеяться и заниматься любовью, а иначе сойдут с ума.

– Пожалуй, ты прав. Конечно, ты прав. Решено, красная блузка.

Тим уже ждал их, когда они спустились. Своим высоким ростом и светлой бородой он заметно выделялся среди окружающих. Он пошел им навстречу с протянутыми руками, и Пол с удовольствием пожал их.

– Рад тебя видеть. Я уж думал, мы разминемся. Мы послезавтра уезжаем.

– Ну нет, я так мечтал о нашей встрече. Ну, как вы оба? Выглядите прекрасно.

Пол совсем не был в этом уверен. У Ильзы, несмотря на все ее манипуляции с пудрой и губной помадой, был усталый вид, да и сам он вряд ли выглядел лучше.

Он хотел было сказать: «У нас был ужасный день, так что мы не в лучшей форме», но передумал, решив не омрачать вечер разговорами на печальную тему.

– Пойдем в ресторан. Здесь неплохо готовят, надеюсь, ты успел проголодаться.

Они выбрали тихий уголок. Пол заказал напитки и, сев за столик, они еще раз внимательно оглядели друг друга.

– Я рад тебя видеть, – повторил Пол. – Всегда приятно увидеть знакомое лицо вдали от дома, тем более что мы не виделись почти три года. Знаешь, пробыв здесь месяц, я чувствую, что пора возвращаться. – Он сознавал, что говорит довольно бессвязно. Перенервничал за день. – Как мама? Я звонил ей перед отъездом, тогда у нее все было в порядке. Пристраивала к дому новое заднее крыльцо.

– О, у мамы всегда все в порядке, и она всегда занята, – ответил Тим. – Она нашла свое место в жизни. У нее есть ее дом, ее животные и растения и человек, с которым можно разделить все заботы.

– На мой взгляд, в этом нет ничего плохого.

– Не знаю. В мире происходит столько событий, меня иной раз удивляет, как можно заниматься в своем маленьком мирке. Впрочем, если это делает ее счастливой…

Это замечание озадачило Пола, и он ответил:

– Если кто и заслуживает счастья, так это она. – После всех этих лет, прожитых с твоим негодяем-отцом, с которым у нее было столько же общего, сколько у Тибета со Швецией, подумал он и продолжал: – Что ты уже успел посмотреть?

– О, я все ноги исходил, столько всего осмотрел за неделю, – Хайфа, Тель-Авив, Галилея. Оставил Иерусалим напоследок. Думаю провести здесь всю следующую неделю до самого отъезда.

– Здесь тебе будет на что посмотреть. Ну а что ты вообще думаешь о стране?

– Удивительная страна. Я встречался и разговаривал с самыми разными людьми. Интереснейшие попадались типы, особенно среди арабов.

– А, арабы, – сказала Ильза. – Мы тоже повстречались, вернее, почти повстречались, с очень интересными типами сегодня днем.

Пол, несколько раздраженный тем, что она затронула эту тему, нахмурился и поправил ее:

– Мы ведь не знаем наверняка. Возможно, это были египтяне.

– Пусть египтяне, – возразила Ильза. Глаза ее сердито блеснули. – Результат-то тот же. Какая разница?

Тим перевел взгляд с Пола на Ильзу.

– А в чем дело? Вы мне не объясните?

– Извини, мы несколько выбиты из колеи, – сказал Пол. – Я не хотел говорить об этом, объясню тебе суть в двух словах.

С неохотой и как можно более сжато он рассказал о том, свидетелями чему они стали по дороге из Эйлата. Пока он говорил, сердце его снова начало учащенно биться, так же, как тогда на дороге.

– Мне бы нужно было заказать виски, да не одну порцию. Ну, сейчас уже поздно, – закончил он, когда официант наполнил его бокал. – По крайней мере, я наверняка засну, если выпью побольше вина.

Тимоти с симпатией покачал головой.

– Бессмысленное страдание. Это ужасно. Но разве политикам есть до этого дело? Большинству из них и с той, и с другой стороны.

– И с той, и с другой? – переспросил Пол. – Но израильтяне хотят лишь мира. Ведь не израильтяне же стреляют по автобусам, убивают фермеров, работающих на полях.

– Ну, мне кажется… Конечно, кровопролитие, которое вы видели, ужасно. Но я хочу сказать, что людей, доведенных до отчаяния, нужно попытаться понять, – как-то невнятно ответил Тим.

«Доведенных до отчаяния? Кто доведен до отчаяния? Люди, пережившие ужасы концентрационных лагерей? Что он имел в виду?» – спрашивал себя Пол.

– В конце концов, – продолжал Тим, – их выгнали с насиженных мест…

– Но, Тим, это же не так. Я был там, я знаю. Арабские лидеры убедили простое население уйти из родных мест. Израильские власти распространяли листовки, их представители ходили по улицам с громкоговорителями, заверяя арабов, что им не причинят вреда, призывая их остаться и жить в мире.

– Не знаю. Говорят…

– Кто говорит? Я собственными ушами слышал, как арабские лидеры убеждали людей бежать. В Хайфе я видел, как они бежали на лодках. – Пол почти кричал.