Только в течение последних лет XVIII века новый образ еврея начал вытеснять на Британских островах тот, что с эпохи крестовых походов смущал и пугал все христианские земли. В эпоху, когда Франция, а вслед за ней и весь континент оказались втянутыми в водоворот революционной борьбы, Великобритания была поглощена битвами совсем иного рода: боксом без перчаток. К удивлению публики многочисленные сыновья гетто обнаружили в себе призвание к профессиональному боксу, и имена Авраама да Коста, Самуэля и Израиля Беласко, Исаака Биттона и особенно Даниэля Мендосы запестрели на страницах спортивной хроники. «Дэн» Мендоса превратился в национального идола; в наши дни знатоки единодушно видят в нем одного из пионеров «благородного спорта». Так, постепенно образ молодого еврейского атлета начал конкурировать с архетипами Иуды тридцати серебренников и Шейлока с крючковатым носом, так что и здесь мы возвращаемся к проблеме оригинальности британских нравов.

Беглый взгляд на другие европейские страны

Положение евреев на Британских островах ясно показывает связь между уровнем экономического развития страны и положением в ней евреев. Тот, кто хотел бы свести антисемитизм к проявлению коммерческой конкуренции, вызывающей восстание местного населения против еврейского засилья, может воспользоваться еще более убедительными аргументами на основе другого исключительного случая, а именно ситуации в Нидерландах. Евреи обосновались там в начале XVII века, в эпоху, когда голландские торговые мореходы служили образцом для англичан. В конце концов, евреи стали составлять от двух до трех процентов населения, а Амстердам, их главный центр, заслужил название «нового Иерусалима». Ни их численность, ни их благополучие не возбуждали в этой процветающей стране ни преследований, ни даже нареканий в их адрес.

В то же время устойчивое положение евреев отнюдь не означало, что народ, у которого не спрашивали его мнения по этому поводу, с легким сердцем мирился с их присутствием. Прежде всего необходимо помнить, что антисемитизм представляет собой многоуровневое явление, или своеобразные концентрические круги, где экономическая зависть является лишь самым поверхностным или самым последним слоем. В других странах Европы образ еврея также характеризовался целой гаммой тонов, не имевших связи с социально-экономическими аспектами.

Так, могло показаться, что в Италии имелись сразу все необходимые условия для сильной юдофобии. Евреи играли первостепенную экономическую роль в этой стране с расслабившейся, утомленной коммерцией, где отдаленные потомки негоциантов и финансистов, когда-то доминировавших во всей Европе, проводили свои дни в постоянном безделье. Наряду с крупными еврейскими предпринимателями Венеции и Ливорно, свободными от предрассудков и иногда весьма заносчивыми, почти во всех городах жила несчастная еврейская беднота, скученная в своих гетто. Напомним, что это слово, как и само явление итальянского происхождения. Со времени католической реформы папство рассчитывало демонстрировать таким образом одновременно триумф христианства и безукоризненную чистоту своих собственных принципов. В конце XVIII века католический публицист Дж. Б. Роберти восклицал: «Еврейское гетто является более убедительным доказательством истинности религии Иисуса Христа, чем может предоставить целая школа богословов».

Но если судить по мирному существованию детей Израиля и безразличию литераторов к этому вопросу, то похоже, что этот столь христианский способ доказательства не имел в Италии большого успеха. Были ли евреи бедными или богатыми, они не возбуждали в этой стране древней и высокой культуры таких забот и опасений, как по другую сторону Альп. В результате Италия была единственной крупной европейской страной, в которой евреи после эмансипации легко и гармонично влились в христианское общество, и где практически остался неизвестным антисемитизм в его современных формах (Разумеется, мы здесь говорим о массовых чувствах. В политическом плане в Италии имели место антиеврейские кампании в католической прессе после упразднения Государства церкви, и, особенно, трагическая интермедия антисемитизма в

правление Муссолини после создания «оси» в 1938 году). Для человека с итальянской улицы еврей – это оригинал, еще ждущий прихода Мессии и умеющий справляться с жизненными трудностями в ожидании этого события. Ни та, ни другая из этих особенностей не являются в глазах итальянца серьезным недостатком.

Если итальянское население проявляло своего рода глубинный иммунитет к антиеврейским эмоциям, то, напротив, в Испании антисемитизм процветал при отсутствии евреев. В этой связи мы отсылаем читателя к началу этого тома, где мы попытались установить отдаленное происхождение феномена, восходящего в конечном итоге к социально-религиозным столкновением эпохи средних веков, при том, что корни его уходят в еще более глубокое прошлое. На противоположном конце Европы, в России, не было ничего похожего на эти конфликты, если не считать незначительной ереси «жидовствующих», однако юдофобия в Московии была почти такой же сильной, как та, что свирепствовала на Иберийском полуострове, и точно так же нашла свое практическое воплощение в санитарном кордоне, воздвигнутом против исповедующих закон Моисея и сохранявшемся на протяжении столетий всеми сменявшими друг друга царями. Есть некоторый соблазн видеть в обоих случаях связь между экономической и культурной отсталостью и страхом перед евреями. Этот страх был ничуть не меньше в Польше или Венгрии, но отсталость в плане интересующей нас проблемы привела к совершенно иным результатам, поскольку евреи были в этих странах многочисленны и глубоко интегрированы в экономику. В Венгрии в прошлом веке было предложено определение антисемитизма, которое, вероятно, не уступает всем прочим: «Антисемит – это человек, который ненавидит евреев более сильно, чем для этого имеется причин». Видно, что если почти все страны старой Европы удовлетворяют этому определению, оттенки, или даже несоответствия достаточно разнообразны.

К этому краткому эскизу следует добавить обзор иудео-христианских отношений в Новом свете, что позволит внести некоторые достаточно поучительные штрихи.

Соединенные Штаты Америки

Временем основания могущественной еврейско-американской общины обычно считается 1654 год, когда два десятка евреев, спасаясь от бразильской инквизиции, обосновались в Нью-Йорке. Также примерно в середине XVП века евреи, чаще всего коммерсанты, появляются в других колониях – Массачусетсе, Коннектикуте, Вирджинии, Мэриленде. Складывание американского иудаизма на первых порах было медленным и скромным. Через столетие Соединенные Штаты насчитывали лишь несколько тысяч евреев, как правило сефардского происхождения. В отдельных случаях представители колониальной власти или местных ассамблей возражали против их присутствия, впрочем точно так же, как и против присутствия других религиозных меньшинств, таких как католики и даже квакеры. В девственной и малозаселенной стране, где каждый новый поселенец ценился по его возможностям, а не по происхождению, эти тенденции не смогли возобладать. Напротив, проявилась даже противоположная тенденция, которая, по-видимому, наметилась в пуританских колониях. Так, во время одного судебного дела в Коннектикуте судьи снизили сумму штрафа, наложенного на одного еврея, «поскольку, учитывая, что он еврей, необходимо проявить к нему, насколько это допустимо, благоприятное отношение…»

Пуританство, которое сыграло решающую роль при формировании американского восприятия мира, вначале искало истину в иудаизме Ветхого Завета. Историк Джеймс Адаме даже писал, что «в вопросах духа они [пуритане] должны рассматриваться как евреи, а не как христиане. Их Бог был Богом еврейской Библии, их законы были законами еврейской Библии, их образцами для подражания были герои еврейской Библии…» Нет никаких сомнений, что наставники этих «евреев духа» придавали большое значение свидетельству евреев во плоти. То же самое справедливо и в отношении основателей некоторых других сект. Пуританин Коттон Мезер отмечал каждое обращение еврея как важное событие и написал специальный трактат по этому вопросу. Основатель методизма Джон Уэсли во время своего пребывания в Америке занялся изучением испанского языка, чтобы успешнее обращать евреев, «некоторые из которых ближе к духу Христа, чем многие из тех, кто называет его нашим Господом». Квакер Уильям Пени призывал относиться к ним с «мягким сочувствием», добавляя, что обращать их следует только мягкостью. Похоже, что пуританин Эзра Стайлз был настроен более скептически. Он отметил в своем дневнике: «Я констатировал, что Провидение всячески способствует унижению евреев и не допущению их соединения с другими народами, чтобы они продолжали оставаться отдельным народом… Оно запрещает включение евреев в состав американского народа, так же как и в число народов Европы, Азии и Африки».