Признаюсь, говорилъ онъ, что я безъ мѣры ревнивъ, что совершенно и доказываетъ мою любовь къ вамъ, но скажите мнѣ правду, не подалиль вы хотя малой надежды господину Вмлліамсу, чтобы итти за нево замужъ? Конечно нѣтъ, я отвѣчала и очень отъ тово далеко. Пошлиль бы вы говорилъ за нево хоть тогда, естли бы ему удалось отсюда увезти васъ? Всему тому намѣреніе мое было противно я отвѣчала, онъ зналъ, что онъ бѣдной и несчастной человѣкъ… Пожалуй не говори такъ, пресѣкъ онъ рѣчь мою, вы во мнѣ не сказанное волненіе учините, ежели ласково о немъ станете говорить. Мнѣ не льзя объ немъ не говорить государь мой, я продолжала. Нѣтъ возразилъ онъ съ восхищеніемъ не надобно, скажите мнѣ, любители вы ево или нѣтъ? Но скажите правду: ибо въ противномъ случаѣ все обратится противъ обѣихъ васъ въ худое, ежели узнаю послѣ что вы скрыли хоть малое что въ своемъ сердцѣ, а особливо въ такомъ нѣжномъ дѣлѣ, которое весьма меня трогаетъ.

Государь мой, я ему съ нѣкоторымъ огорченіемъ отвѣчала, подалаль я вамъ хотя малую причину думать о себѣ, что я не справедлива. Онъ взявъ съ нетерпеливостію меня за руки говорилъ: скажите мнѣ предъ Богомъ, что вы ни какой склонности къ господину Вилліамсу не имѣете и ни къ одному человѣку на свѣтѣ.

Я васъ увѣряю государь мой, и въ томъ клянусь всѣмъ, что есть свято, что ни къ кому ни какой склонности не имѣю, и Боже отъ тово избави. Ну теперь вѣрю, онъ отвѣчалъ, и со временемъ Вилліамсъ не такъ мнѣ будетъ противенъ, ежели вы къ нему склонности не имѣете; мое самолюбіе льститъ мнѣ, что я предъ другимъ въ сердцѣ вашемъ найду мѣсто, только мнѣ очень досадно, что вы такъ мало ево зная хотѣли ему себя повѣрить.

О государь мой я говорила, позвольте мнѣ сказать не гнѣваясь на меня вамъ правду, хотя я бѣдна и низкой природы, но добродѣтель и честь моя мнѣ столько же милы, какъ и самой знатной въ Англіи дѣвицѣ, вы сами знаете, что я подвержена была крайней опасности, такъ что не имѣла уже ни какихъ средствъ отъ намѣреній вашихъ укрытся: ибо вы и сами сказали, что ни что васъ отъ того удержать не можетъ. И такъ что бы вы должны были подумать, когда я видѣла предстоящую мнѣ опасность а не старалась всячески отъ оной укрытся. Господина Вилліамса по истиннѣ государь мой я склонила подать мнѣ помощь въ намѣреніи моемъ бѣжать отсюда, онъ по принужденію моему сказалъ мнѣ кто здѣсь живетъ въ сосѣдствѣ, не глядите на меня государь мой такъ прилѣжно и дайте сказать себѣ правду, я ево упросила говорить обо мнѣ Милади Іонесъ и Милади Дарнфортъ, а при томъ онъ и отъ себя просилъ господина Петерса, только ему вездѣ отказали; по чему и сказалъ, что единое только осталось средство мнѣ уйти изъ вашева дома и вытти за нево замужъ, но я ему въ томъ очень учтиво отказала, и довела до тово, что онъ хотѣлъ ради одного Бога помогать мнѣ.

Теперь вы, говорилъ господинъ мой… но я пересѣкла рѣчь зажавъ ротъ ево своею рукою, и забывъ, что такъ много беру смѣлости. Прошу васъ государь мой не погневатся, я тотчасъ окончаю рѣчь мою. Я хотѣла лутче бросится на шею послѣднему нищему, естлибъ только знала, что онъ доброй и честной человѣкъ, нежели жить здѣсь ожидая себѣ гибели, и льщусь ежели вы здраво захотите разсуждать, вы меня въ томъ простите, и не станете почитать дерзскою и лукавою какъ изволили меня называть.

Позвольте мнѣ сказалъ онъ, спросить васъ еще одинъ разъ, когда вы такъ много почитаете честь и добродѣтель, и всѣ противъ тово предпріятіи вамъ противны, которые я имѣлъ и старался исполнить. Можетель вы меня любить чистосердечно, непорочною любовію всѣмъ предпочитая?

А государь мой! я ему говорила, мои сомнѣніи опять возвращаются, боюсь что вы оказывая такъ много ко мнѣ милости стараетесь только меня уловить въ свои сѣти и возпользоваться вѣроятмостію и слабостію моими.

Всегда не вѣроятна и сумнительна отвѣчалъ онъ, можно ли мнѣ повѣрить по крайней мѣрѣ въ нынѣшнемъ моемъ состояніи, и можетель вы себя обнадежить, что я справедливъ противъ васъ нынѣ, заклинаясь страшными клятвами, что ни какова худова намѣренія не имѣю, каковые имѣлъ прежде. Увы государь мой! что я могу болѣе сказать вамъ? Я и такъ ужъ больше сказала нежели было надобно, въ тотъ часъ такъ застыдилась, что всѣ лице мое покрылося румянцомъ, а чтобъ скрыть оное, я облокотилась къ нему на плечо, наклоня въ низъ мою голову, а онъ прижавъ меня къ себѣ сказалъ, я вижу что вы застыдились, и для того сокройте прекрасное лице свое дражайшая Памела къ моему сердцу, ваши непорочные поступки меня прельщаютъ.

Ежели вы хотите я говорила милостивы быть къ вашей Памелѣ и сохранить ее, я буду молить за васъ Бога, ежели же нѣтъ, то я пропала безъ поворотно.

Я надѣюсь говорилъ онъ, что всегда я таковъ буду какъ нынѣ, и могу вамъ признатся, что въ непорочномъ препровожденіи сихъ двухъ часовъ съ вами, я больше насладился, нежели чрезъ все то время, какъ мое нетерпеливое сердце терзалось въ намѣреніяхъ владѣть вами на моихъ прежнихъ договорахъ, вы должны благодарить Бога: дарагая Памела, и просить, чтобъ онъ меня укрѣпилъ въ моемъ мнѣніи, и надѣюсь что ваши молитвы помогутъ мнѣ получить побѣду надъ моими слабостями. Слышать сіе обѣщаніе такъ мнѣ было пріятно, что вся моя осторожность кажется изчезла. Я упала на колѣни и обнявъ ноги ево говорила: бѣдную вашу служанку государь мой, столько милостивые ваши слова обрадовали, что я не могу довольно словъ найти благодарить Вышняго, ежели вы въ намѣреніи своемъ продолжитесь, всемогущій Творецъ да утвердитъ оныя, и и ниспослетъ благодать свою. О какъ я счастлива буду! любезные мои родители ежели такъ будетъ, однакожъ онъ оставляя меня сказалъ, я думаю, что женитса мнѣ на васъ дарагая Памела ни какъ будетъ не возможно въ разсужденіи того, что всѣ меня возненавидятъ.

Съ нова тѣми словами ударилъ меня какъ громомъ, но опомнясь смѣло ему отвѣчала: повѣрте мнѣ государь мой, что я никогда не простирала мысли своей къ такой великой чести, а довольна тѣмъ буду, ежели могу безопасно возвратится къ моимъ родителямъ, а вамъ желаю имѣть равнаго достоинства жену по вашей природѣ, меня и то много веселить будетъ, что возвратится покой и благополучіе сыну покойной госпожи моей.

Теперь дражайшая Памела говорилъ онъ, разговоры наши далѣе пошли нежели я думалъ, вотъ вы видите, что вамъ меня боятся нынѣ уже нѣчево, но мнѣ должно самому себѣ не вѣрить когда я съ вами, и прежде надобно расмотрѣть еще въ гордости упорное мое сердце. Наконецъ позвольте мнѣ сказать вамъ совершенную правду, ежели больше вы мнѣ станете вѣрить, то больше онымъ меня одолжите, и истребите всѣ мои противу васъ оскорбительныя предпріятіи. И по окончаніи словъ своихъ поцѣловалъ меня, но не съ такою наглостію какъ прежде, и взявъ за руку проводилъ въ палаты, но показался мнѣ очень не веселъ и задумчивъ, такъ какъ бы сожелѣлъ о томъ, что ласково говорилъ со мною.

Что мнѣ дѣлать? И какъ поступать? Ежели все то съ притворнымъ лукавствомъ учреждено было: всечасно мои недовѣрки смущаютъ духъ мой, ежели онъ обмануть меня хочетъ. Я тужу, что я очень много ему сказала, да уже то невозвратимо, однакожъ надобно думать, что онъ справедливъ былъ, покрайней мѣрѣ въ тотъ часъ, какъ говорилъ со мною, мнѣ кажется что ни какъ не возможно такъ много ему притворится. А ежели онъ обманывалъ меня, то скажу, что сердце такова человѣка весьма зло и лукаво, и гдѣ бы ему научится проклятаго сего искуства? Развѣ уже всѣмъ мущинамъ то сродно? Но почто такъ много сумнѣватся, успокойся волнующееся мое сердце, я отца имѣю, которой лукавства не знаетъ, и ни изъ какихъ сокровищь на свѣтѣ не правости здѣлать и обмануть не захочетъ. То какъ мнѣ и думать, что лукавство сродно всѣмъ мущинамъ, и можно ли мнѣ сумнѣватся, что сынъ благотворительницы моей, лукавѣе всѣхъ юыть можетъ, ежели же лукавъ, то можно сказать, что доля покойной госпожи моей несчастна, но доля горестной Памелы, впавши въ злые руки больше жалости достойна. Между тѣмъ надѣюсь на Бога можетъ быть всѣ мои страхи и исчезнутъ. Устала писать теперь оставляю перо на время.