Он просто понял и все. Понял, что ему важна Ярослава, а все ее идеалистические тезисы вовсе не смешны, а близки и даже понятны, что истинное богатство, пожалуй, единственное его достижение в жизни - встреча с ней, она. Несмышленая слабенькая девочка оказалась сильнее его, оказалась умней его. Она выдержала напор, выдержала серьезною психологическое давление в течение длительного срока, нашла неординарные решения подкинутых им ей задач, а он сломался на ней, сломался за каких-то три дня.

Бред. Вздор!

Невозможно. Ни к чему хорошему это не приведет. Нужно отодвинуться, отодвинуть девушку, и поступать, как он поступал всегда - как нужно, как выгодно. А выгодно ему сохранить отношения со своим кругом, сохранить себя, вычеркнув ее. Ушла? Скатертью дорога!…

А хочется сохранить лишь Ярославу, послать к чертям "кукловодов", обрезать "нити" - "кандалы" обязанностей, обязательств, что выданы ему вместе с положением, и как гири тянут вниз, вяжут сильнее, чем он "вязал" девушку.

Лишь бы она вернулась, лишь бы нашлась!

Но ее не было третьи сутки, не смотря на все усилия, все кордоны и заслоны, что расставил как паук сети! Она не попадалась.

Леший места себе найти не мог. Крутило от бессилия, обиды, непонимания, страха за Ярославу.

Как, когда он прикипел к ней, как назвать его отношение к девушке

- он не знал, терялся в определениях и не мог понять себя. Ему хотелось избавиться от непонятной, даже пугающей зависимости и одновременно, ни за что на свете он не хотел бы от нее избавляться.

Его состояние было одновременно ужасным и прекрасным, и он не мог справиться ни с собой, ни со своим настроением. Он словно потерял власть над собой, власть в принципе. Он хотел подчинить, привязать, поиграть, но подчинился, привязался сам.

Это можно было объяснить привычкой за возмутительно короткий срок к теплу Ярославы, к комфорту и умиротворению в душе, что она ему дарила, а мятеж в душе приписать тому, что хотел отказаться от этого. А еще ребенок - его ребенок!

Но только ли в этом дело?

Взгляд упал на позолоченную салфетницу, скользнул в сторону позолоченных ручек двери из красного дерева с резной окантовкой.

Естественно выполненной по спец и персональному заказу. Эксклюзив для элиты. Золото, мастерская огранка… Полный особняк золота!

Только что ему с того? Если бы его деньги могли спасти ее, если бы их можно было обменять хотя бы на год ее жизни!…

Алекс в ярости запустил фарфоровую салфетницу в элитные двери: пропадите вы пропадом никчемные безделушки!!!

Стряхнул со стола сервиз, запустил стулом в стекло серванта, громя элитные статуэтки. Влетевшая охрана тут же ретировалась, получив в след еще один стул.

Алекс осел посреди разгрома, сдерживая рвущийся наружу крик протеста, ненависти прежде всего к себе, слабаку, дураку, слепцу, что столько времени бегал от себя, терял время, драгоценное для нее и все не мог признаться себе, хоть себе не лгать а прямо и честно сказать глядя на себя в зеркало - я люблю ее!

Но как же - гордость! Ему влюбится в какую-то замухрышку!

Сколько он шел к Ярославе, сколько ждал ее. Мечтал о ней, когда получил - не верил. Сбылась мечта, сбылась, но что дальше? А все.

Нет больше "мечт", и его нет. Фальшивка, трусливая тупая животина о двух ногах, возомнившая о себе черт знает что!

Строил, крутил, планировал. Приручал, притягивал, обволакивал - влюблял. Взвешивал каждый шаг, опутывал - привязывал, боясь потерять. Привязал, влюбил, опутал и ухнул сам. Умный? Дурак! Только сейчас, теряя что ждал, приобретал с таким трудом, понял всю ценность приобретения, понял насколько сильно любит!

Только сейчас понять, что влюблен как мальчишка! Так, что голову сносит, так что ничего не надо- все бы отдал… вернись только, вернись!…

Деньги, власть, связи - что они могут сейчас? И не могли, не смотря на то, что он поднял всех!

Рефрижератор шел к месту назначения. Пал Иванович спал, а на его место пересела Ярослава и болтала с Юрием. Тот оказался удивительно разговорчивым и милым мужчиной и девушка, не таясь, рассказала ему все, что с ней случилось еще в первые сутки поездки. Юрий поверил сразу и отношение к попутчице переменилось. Но если Павел Иванович только повздыхал, да на ум девчонки посетовал, то Юрий в своей помощи пошел много дальше.

Проезжая один из городов устроил стоянку и, забрав у Ярославы браслет и кольцо, сдал их в ломбард. На полученную сумму купил ей паспорт, диплом, утащив сниматься на моментальное фото, потом отдал остатки денег - довольно приличную сумму и документ.

- Наладится, - подмигнул и машина пошла дальше.

Девушке везло.

В Нижнем Тагиле она устроилась на работу очень быстро, буквально два дня только и прожив в гостинице. Получила место в общежитии и вышла на работу. И хоть ничего не смыслила в своей профессии

"штукатур - маляр", но девочки попались добрыми и отзывчивыми, быстро научили премудростям своего дела.

Наладилось, как и предсказывал Юра. И можно было бы радоваться, но Ярослава все больше и больше скучала по Алексу, и возмущалась за то на себя. Живот рос, в один из дней девушка почувствовала, как токсикоз отступает, а изнутри, словно беличьей кисточкой, что-то раз, второй проводит.

Ребенок шевелится, - поняла и улыбка сама на губы наползла, а ладонь на живот легла.

- На учет-то встала? - кивнула на живот Нина, одна из работниц в бригаде.

Ярослава головой качнула, хлебнув кефира: страшно, а чего, сама не знала. Она теперь Татьяна Иванова, найти ее по этим данным невозможно, даже если на учет встанет. Но все же, все же.

- А надо, - заверила женщина.

- Встану, - отмахнулась и принялась жевать булочку, прихлебывая кефиром.

- Родишь, погонят из общаги, куда пойдешь?

- Квартиру сниму.

- Тоже дело, - согласилась, подкуривая сигарету. - А чего одна-то, понять не могу. Отец-то ребенка где?

- Нигде.

- Огрызнулась, что ли?

- Я мать - одиночка, - отрезала.

- Ох, ты! Так времена нынче не те! Была бы ты страшненькой, убогой, старой, я б поверила, а ты из себя ничего очень даже, молодая. Чего с дитем-то? На аборт, коль папашка в отказ от ребеночка. Ну, тебе-то на кой это?

- Отец не в отказ, наоборот, - чуть растерялась Слава.

- Тогда где он?

Вот въедливая! - вздохнула девушка. И как ей ответишь, если сама ответа не знаешь?

Сейчас, когда Леший не маячил за ее спиной, когда они не были связаны, прошлое казалось ей не плохим, просто не таким. Его ошибки накладывались на ее и снимали часть вины. Его. Признаться себе, она даже скучала по Лешему. Ей даже подумалось, как было бы хорошо, если бы когда-нибудь, когда ребенок вырастит, прошлое забудется и Алекс не будет бередить ее душу, они встретятся, просто побродят по аллейки и посмеются над глупостями, что наделали.

Правда, понимала она и другое - мечтам не дано сбыться.

Произошедшее отрезвило ее, лишив иллюзий. Сейчас она понимала, как устроен мир. Ей бы пожалеть, посчитать ошибкой, что она не сказала подругам о надвигающейся угрозе, а подставила себя, но странно, сейчас, когда Алекс с его возмущающим отношением и не менее возмутительным взглядом на жизнь остался в прошлом, она не могла не признаться, что не жалеет, что они были вместе, что она узнала его и его мир, что все случилось, как случилось. И винить в том можно только себя. Как бы абсурдно это не казалось, горечь из сердца ушла, осталось сожаление, что их отношениям не грозило будущее, что их миры не могли соединиться, как бы они не старались. И это тоже факт, как не представляй обратное.

А еще было горько, что прошлая осень разрушила привычный мирок, перевернув все с ног на голову. Но винить ли в том только Алекса? Он не самый худший продукт своего мира, есть экземпляры много отвратнее и беспринципнее. Леший разрушил ее жизнь, ее планы, но не жизнь подруг. И счет к нему был минимален, впрочем, счета не было совсем.

Все претензии к нему лежали в сфере морали, а это было просто недосягаемо для понимания Алекса, поэтому ее путь к его душе был заведомо обречен на провал. Он вырос в той среде, где все можно, потому что деньги снимают всякую ответственность, но раскрывают широкие горизонты возможностей. А тут уж кто каков, тот так и живет.