Во время первого года войны верховным главнокомандующим был великий князь Николай Николаевич, которому помогал генерал Янушкевич (он занимал пост начальника штаба верховного главнокомандующего. – Прим. ред.). В их штабе было множество экстремистов, проявивших себя еще в 1905-1906 годах. Когда началось отступление русской армии, проявилась тенденция к использованию опыта войны 1812 года, т. е. стратегии выжженной земли, что означало эвакуацию местного населения. Но очень быстро выяснилось, что это причиняло русским больше проблем, чем немцам. Тогда было принято решение распространять эвакуацию лишь на «евреев и иньгх лиц, подозреваемых в шпионаже», как было сказано в циркуляре от 16 января 1915 года. Во время первого года войны более полумиллиона евреев было депортировано во внутренние области России. Более простое решение, принятое командованием восемнадцатого армейского корпуса, состояло в «изгнании евреев в сторону военных позиций противника, чтобы ни один из них не остался в зоне расположения своих войск». Именно при подобных драматических обстоятельствах еврейские массы смогли наконец ступить на исконную русскую землю, они были голодными, лишенными всего своего имущества, и составляли превосходный источник для пополнения рядов революционеров.
Осенью 1915 года Николай II решил принять на себя верховное главнокомандование и назначил генерала Алексеева начальником своего штаба. Депортации сменила практика взятия заложников, возрастало количество арестов и судебных приговоров. В отдельных случаях речь шла о сверхупрощенной судебной процедуре, заканчивающейся виселицей. Когда же дела рассматривались в регулярных военных трибуналах армейских корпусов, судебные разбирательства чаще всего завершались помилованием., что подтверждало, что евреев сознательно выбрали на роль козлов отпущения. Распространялись слухи, что они прятали аппараты беспроволочного телеграфа в своих традиционных длинных бородах. Другой обычай, вызывавший подозрения, состоял в том, что в синагогах хранили веревку или проволоку, достаточно длинную для того, чтобы окружить ею «город», т. е. периметр, который не полагалось переступать по субботам. В приговорах, вынесенных некоторыми военными трибуналами, говорилось о телеграфных или телефонных проводах, позволявших связываться с неприятелем.
Итак, если не вся армия целиком, то по крайней мере часть офицерского корпуса пребывала в убеждении, что евреи были шпионами почти по определению; причем можно вспомнить, что до того, как эта вера стала использоваться для антисемитских провокаций, ее разделяли некоторые самые знаменитые русские писатели. Можно также задать себе вопрос, а как обстояли дела в действительности: не могли ли знание немецкого, интеллектуальная гибкость или просто ожесточение во многих случаях побудить евреев помогать противнику? Подобные соображения невозможно полностью исключить, однако следует заметить по этому поводу, что, как правило, шпионы работают на того, кто больше платит; русские деньги пахнут не сильнее, чем немецкие, поэтому следует остерегаться, приписывая предателям-евреям слишком большую дозу идеализма.
Можно также добавить, что если императрицу и Распутина несправедливо подозревали в сотрудничестве с немцами, то этого отнюдь нельзя утверждать обо всем их окружении, а из лагеря черносотенцев раздавались весьма откровенные призывы в пользу пересмотра союзнических обязательств. Издаваемый любимым советником Николая II князем Мещерским «Гражданин» в 1916 году спокойно обвинял кузена русского царя английского короля Георга V в том, что он является франкмасоном и революционером. «Земщина» писала в 1915 году, что «это не Германия объявила войну, а евреи, которые избрали Германию в качестве орудия исполнения своих планов; они хотели натравить друг на друга две державы, где монархический принцип был наиболее силен, чтобы ослабить обеих».
Некоторые русские офицеры проявляли особые способности в деле распространения ненависти между евреями и солдатами других национальностей, которые в целом рассматривались как «русские солдаты». Можно себе представить, какое впечатление на тех и на других могло произвести чтение следующей инструкции, инициатором которой был генерал Жданович, командующий первой пехотной бригадой:
«Во время нынешней отечественной войны все многочисленные национальности, населяющие Россию, за единственным исключением жидов столь сильно сблизились в ходе общей борьбы, что национальные разногласия оказались полностью забытыми. Жиды могли бы воспользоваться этим исключительным историческим моментом, (чтобы восстановить репутацию своего народа, доказать свое человеческое благородство и добиться равенства в правах, раз они всегда указывают на несправедливое к ним отношение. Итак, пусть они воспользуются этой возможностью проявить свою привязанность и любовь к родине; они увидят, что такое поведение не останется незамеченным. Пусть они не с помощью хитрости, а благодаря примерным поступкам приобретут право сказать: «Мы проливаем свою кровь за родину», и родина их не забудет. Офицеры должны настойчиво внушать солдатам-евреям, что наступит день, когда война кончится, и что русские солдаты, вернувшись к родным очагам, непременно расскажут, как русские жиды изобретали всевозможные уловки, чтобы уклониться от необходимости защищать свою родину. Гнев и ненависть найдут тогда дая себя выход, и это станет гораздо опасней для них, чем риск, которому они подвергаются, уклоняясь от своих военных обязанностей, потому что народное мщение обернется не только против тех, кто своей преступной деятельностью помогал неприятелю, но и против их родителей и невинных детей»*. (8июля 1915г.)
Разумеется, нельзя утверждать, что это гнусное послание являлось отражением состояния умов русского офицерства (хотя в дальнейшем, во время гражданской войны так и произойдет); еще меньше провокации черносотенной прессы отражали общественное мнение в целом, которое становилось все более враждебным к императорской чете и их окружению и тем охотнее выступало в поддержку евреев, Большинство наиболее известных русских писателей того времени – Горький и Короленко, Мережковский и Леонид Андреев – выступали с протестами, подписывали манифесты в пользу евреев, разоблачали в своих статьях несправедливые обвинения и приговоры. Так Максим Горький писал:
«Наш народ, раздраженный поражениями и часто вводимый в заблуждение, хочет знать, на ком лежит ответственность за наши военные неудачи. Ему указывают на евреев и говорят: вся виновный! Уже давно ему повторяют, что евреи – это плохой народ, распявший Христа. Но ему забывают напомнить, что Христос сам был евреем, что все пророки были евреями, так же как и апостолы, эти бедные еврейские рыбаки, создавшие Евангелие. Христос был предан смерти, потому что он был дорог сердцам бедняков (…). Ожесточение, вызванное войной, нуждалось в жертве, и хитрецы, стремившиеся свалить свою вину на Других, указали на евреев как виновников всех наших бедствий»*.
Интересно отметить ту настойчивость, с которой Максим Горький стремился в этом эссе, безусловно адресованном самому широкому читателю (и конфискованном цензурой), опровергнуть древнее обвинение в богоубийсгве.
Правительство и государственные органы по-прежнему сохраняли навязчивые идеи о призраках международного еврейства, особенно революционного, Интересно познакомиться со взглядами действующих министров летом 1915 года накануне решения Николая II отправиться в ставку верховного главнокомандования, чтобы взять на себя личную ответственность за проведение военных операций и оставить Россию в женских руках, Речь здесь идет о старых слугах короны, а не о протеже императрицы и Распутина.
Итак, мы в августе 1915 года, когда после завоевания всей русской Польши немцы направились к Риге, а охваченный паникой генеральный штаб уже приступил к рассмотрению вопроса об эвакуации Петрограда. Слово берет министр внутренних дел князь Щербатов:
«Напрасно мы стараемся переубедить высшее военное командование. Мы все уже пытались вмешаться коллективно или индивидуально. Но всемогущий Янушкевич совершенно не принимает во внимание интересы государства. Все, что он хочет, это воспользоваться предрассудками против евреев, чтобы возложить на них вину за все наши поражения. Эта политика принесла свои плоды, и в армии усилились погромные тенденции. Мне неловко об этом говорить, но мы здесь находимся среди своих, – я подозреваю, что Янушкевич хочет использовать евреев в качестве алиби. К тому же даже если верховное командование отдаст приказ положить конец антиеврейским эксцессам, зло уже произошло. Сейчас сотни тысяч евреев независимо от возраста, пола и положения идут на восток. Местные штасти сообщают, что они не в состоянии обеспечить безопасность депортируемых, принимая во внимание возбуждение умов и агитацию за погромы, чем занимаются возвращающиеся с фронта солдаты. Итак, мы вынуждены разрешить поселение евреев за пределами черты оседлости. Действующие законы исходили из нормальных условий; но сейчас мы переживаем катастрофу и должны отдавать себе в этом отчет.