– Пойдем, поешь хлеба!-сказал он ей на ломаном осетинском языке.
Азау поняла, что перед ней разверзлась пасть дракона, и что ей неоткуда ждать помощи. У нее не было другой защиты, кроме собственной смелости, и она ответила:
– Не болтай много. Я жду своих спутников, они поднимаются следом. Скоро они будут здесь.
За эти мгновения сотня мыслей пронеслась у нее в голове. 0, если бы стать ей мышью и скрыться где-нибудь под землей! Или превратиться в орла и исчезнуть в бескрайнем небе! 0, если бы ветер помчался к Таймуразу вестником тревоги! Увы! Пасть дракона должна была вот-вот захлопнуться, и ей не было спасения.
Тем временем подбежали и другие пастухи, повели Азау с собой, усадили у огня, укрыв буркой. И чем больше старались они угодить ей, тем горше становилось у нее на сердце, тем резче отвечала она им. Пастухи переговаривались между собой по-грузински. «Гугуас цоли ламазиа», – говорили они. Они поспешно собирались в дорогу, боясь, что снег засыплет их скот. Азау вскочила, сбросив бурку, и с плачем стала просить их:
– Отпустите меня или я умру! Я не гожусь для вас!
Что долго рассказывать! Скот погнали вперед, Азау посадили на коня за спиной Гугуа, он привязал ее к себе башлыком и они скрылись в снежной мгле.
Наутро выглянуло солнце. Высокие горы белели снегами, в глубине ущелий лежали тени. Дыса принесла в пещеру еду, но Азау там не было. Дыса долго искала и звала ее и, не найдя нигде, плача, вернулась домой. С этого дня и Дыса уже не знала, куда девалась Азау и что с ней случилось.
Хиуец сделал Азау своей женой. Жизнь стала пыткой для нее. День пролетал для Азау, словно минута, а ночь тянулась, как год. Для нее было хуже смерти спать рядом с ненавистным мужем, сердце ее разрывалось. Ночью она не могла уснуть, все ждала рассвета, а с рассвета ждала восхода солнца: лучи его, словно любовь Таймураза, грели и ласкали ее. Заледеневшее сердце оттаивало, согревалось, и она думала: «Если не суждено нам встретиться на земле, то, может, хоть в стране мертвых мы увидим друг друга». В этих думах проходил день, а вечером появлялся Гугуа, и в сердце Азау вонзались острые иглы. Плача, шла она в дом. Она много раз собиралась бежать, но не знала дороги и вынуждена была остаться.
У нее родились два сына, такие же грубые и своенравные, как их отец. Она не испытывала к ним материнских чувств, и они тоже относились к ней, как к чужой. Все ее помыслы сплелись вокруг Таймураза, но она не имела никаких вестей от него. Так проходили годы, а она все ждала, сама не зная, чего.
Таймураз был тяжело ранен, но молодое тело и стальное здоровье победили, Он поправился и жил в Урстуалта, у братьев матери. Бывало, ночью, находясь на пастбище со скотом, смотрел на плывущий в небе месяц и спрашивал у него:
– 0, светлый месяц! Может, где-нибудь Азау так же взывает к тебе? 0, звезда Бонварнон! Может, черные глаза Азау сейчас любуются тобою? 0, подземный Барастыр, а может, ее белое тело давно гниет в земле! -и в этих горьких думах встречал он утро.
Таймураз дважды отправлялся на поиски Азау, но даже следа ее нигде не было, и он возвращался ни с чем. Родственники пытались женить его: не одно девичье сердце страдало по нему, но он и слышать не хотел о женитьбе и ни на кого не обращал внимания.
Тоска и горечь любви могут до времени свести человека в могилу. Таймураз начал таять на глазах, заболел и слег. Он позвал родственников и сказал им:
– Я умираю. Выполните мою последнюю просьбу: когда я умру, отвезите меня в Ганис и похороните рядом с отцом.
И взял с них слово, что они так и сделают. После этого он. прожил недолго, светлая ему память. Братья матери сдержали слово, отвезли его в Ганис и похоронили рядом с Бибо, а в головах его могилы поставили памятник из ствола карагача. Этог ствол пустил побеги и стал деревом.
Шли годы, менялись времена. Русские взяли Кавказ. Распри утихли, дороги освободились, разные народы стали свободней общаться друг с другом. До Азау дошли вести из родных мест, но о судьбе Таймураза она не знала ничего. И она решила ехать в Ганис.
Была весна, мир вокруг искрился. Деревья зазеленели, луга покрылись цветами. Все ожило, все в природе искало себе пару. Птицы, насекомые, рыбы, звери – все были рады весне. Лишь замерзшее сердце Азау никак не могло оттаять. Она была одинока под этим бескрайним небом, и мысль о Таймуразе все еще тревожила ее.
И вот однажды Азау сказала мужу:
– Я, как рабыня, много лет прожила в твоем доме, состарилась здесь, но ни разу не была на родине, Я не знаю, где могилы отца и матери, родные забыли меня. Если я так умру, ты возьмешь грех на душу. Прошу тебя, дай мне возможность увидеть могилы моих родителей!
Гугуа согласился без лишних разговоров.
Подходил день Зардаваран. Азау стала собираться в дорогу. Она сделала араку, испекла пирогов и купила барана. На другой день она села в арбу и отправилась в путь с одним из сыновей. Чем ближе подъезжали они к Ганису, тем больше оживлялась Азау. Старые высохшие щеки разрумянились, глаза смеялись. Давние счастливые видения снова вставали перед ней.
На закате они добрались до Ганиса. На краю села им встретилась пожилая женщина по имени Магда. Когда-то они с Азау были подругами. Они обрадовались, узнав друг друга, со слезами обнялись и вместе пошли в село. Родные, давно считавшие Азау мертвой, радостно встретили ее и ввели в дом. Азау и Магда сели на террасе. Солнце освещало горы последними лучами и утесы Ганиса горели золотом. Женщины, много лет не видевшиеся, долго говорили, расспрашивая друг друга о жизни. Но главный вопрос не давал Азау покоя. Наконец, она решилась и с бьющимся сердцем спросила:
– Скажи, а что сталось с Таймуразом? Магда тяжело вздохнула.
– Он ведь давно умер… В Урстуалта, у родственников матери… Они привезли его сюда н похоронили рядом с Бибо, его отцом.
Свет померк в глазах Азау. Она почувствовала, как превращается в кусок льда. Все, что заставляло ее жить и дышать, вдруг исчезло. Остались только холод и пустота. В наступившей тишине она услышала свой голос, глухой и бесцветный:
– Прошу тебя, покажи мне его могилу.
Она медленно шла за Магдой. Та молча указала ей рукой на холмик под большим деревом. Азау ничком упала на могилу, тело ее задрожало и вытянулось. Она была мертва.
Магда стала звать на помощь. Сбежались люди и увидели Азау лежащей замертво на могиле Таймураза. Собралось все село. Азау похоронили рядом с Таймуразом. Старики рассказали молодежи историю двух влюбленных. Тот давний суд уже не казался им правым, но ничего уже нельзя было изменить: два любящих сердца так и не встретились в этом мире,
Барана, которого Азау привезла с собой, зарезали ей на поминки, сказали: «Светлая тебе память!», и разошлись.
А над кладбищем Ганиса по сей день стонет, рыдает на ветру старый карагач.
ВДОВА
Кавказский хребет в самой его середине рассечен Кудским ущельем. Вокруг стоят горы-великаны, устремив за облака свои вершины. Склоны и долины пестрят цветами и воздух полон их запаха. Высоко вверху сверкает на солнце снег, оттуда мчатся вниз белопенные потоки. Радостно чувствует себя человек в этих местах, и дышится ему здесь легко.
Прекрасно Кудское ущелье летом, но как тяжело жить здесь зимой! Здесь выпадает особенно много снега. Ветер несет его с севера, из-за хребта, и он ложится по склонам слоем в человеческий рост.
В Кудском ущелье, на берегу Арагви, жили два брата – Таджи и Дзама. Оба были бездетны. Жили они богато, двери свои держали открытыми для всех, любому путнику были они гостеприимными хозяевами и добрая слава о них разнеслась по обе стороны гор. Люди, любя их, часто молили бога дать двум братьям потомство, но молитвы эти не помогли: Таджи и Дзама так и остались бездетными.
Во время присоединения Грузии к России выдались голодные годы. Поля иссохли, выгорели от солнца, хлеб не уродился. Люди, погибая от голода, меняли на хлеб все ценное, что у них было: ружье отдавали за горсть зерна, которая помещалась в стволе, саблю – за то, что помещалось в ножнах. А когда уже нечего было менять, продавали своих умирающих голодной смертью детей.