– Ну уж вы скажете! – не поверил Круглов.

– Не волнуйтесь, у нее все будет хорошо! – заверил его Граховский. – А вот я чего-то совсем расклеиваюсь… – и он потянулся к карману, вытаскивая из него тубу с нитроглицерином. Руки его при этом слегка подрагивали.

– Давайте, я вам помогу! – сказал Круглов, почти выхватывая одной рукой у Граховского стеклянную трубочку, а другой – откупоривая у себя в кармане пробку со своей тубы и зажимая между пальцев выпавшую из нее таблетку. – Подставляйте ладонь!

Открыв пробку с тубы Граховского, он вытряхнул ему на ладонь таблетку, которую тот тут же отправил в рот, а сам, чуть повозившись с пробкой, умудрился незаметным движением отправить «нелегальную» таблетку внутрь тубы, после чего с невозмутимым видом вернул упаковку с лекарством Граховскому, подумав при этом: «Надеюсь, никто пальчиков с тубы „снимать“ не станет, его смерть будет выглядеть так естественно… А впрочем, я тогда буду уже далече…»

Провернув всю эту операцию и не вызвав при этом никаких подозрений у Граховского, Круглов немного успокоился и сосредоточенно взялся за игру, отвоевывая сданные ранее позиции. Партию они завершили вничью.

– Все, Генрих Модестович, мне пора, – заторопился Круглов, вставая. – Пойду собираться, завтра тяжелый день, хочу попробовать выспаться…

– Счастливый человек! – воскликнул Граховский, пожимая протянутую Кругловым руку. – А я не то, что выспаться, порой просто уснуть не могу… Эх, старость – не радость… Ну, счастливо вам слетать! Буду с нетерпением ждать вашего возвращения. До скорой встречи!

«Не дай Бог этой скорой встречи! – подумал про себя Круглов, выходя из дома Граховского. – Надеюсь, что она состоится лет через тридцать-сорок… где-нибудь на том свете…»

Шагая своим привычным размашистым шагом, он быстро добрался до своего дома, где на самом деле у него уже давно было все собрано и, выставив будильник на шесть утра, лег спать, в чем был – не раздеваясь. Это была его последняя ночь в Озерном. Утром они с Есенией улетят отсюда в новую жизнь…

Добраться-то они, конечно, добрались, но уже почти на подходе к вертолетной площадке, в каких-нибудь метрах восьмистах от нее, Федор с Леонидом услышали характерный шум взлетающего вертолета.

Леонид с отчаянием смотрел, как в посеревших сумерках «Ми-8», поднявшись над тайгой, стрекоча и задрав хвост, медленно отваливал к сопкам. Ему даже показалось, что он увидел в иллюминаторе лицо Есении.

– Не успели… – простонал он и сердито посмотрел на «снегоступы» Федора.

– Не переживай! Если бы и успели, толку все равно было бы мало, – сказал тот. – Вертолет маленький, не спрячешься, пришлось бы его захватывать… – и он вдруг с интересом взглянул в сторону вертолетной площадки.

– Вот черт! Что же делать?! Что же я такой непутевый! – Леонид в отчаянии опустился на снег. – Ничего-то у меня не получается!

– Ну чего ты разнылся, как баба! – оборвал его Федор. – Придумаем что-нибудь, выбираться-то все равно надо!

– Как?! – выкрикнул Леонид.

– Не ори ты, оглашенный! – рявкнул на него вполголоса Федор. – Будет еще вертолет, сам говорил, комиссию ждут. И мы подождем…

– Да сколько ждать? Мы же даже не знаем, когда она прилетит… – понурившись, махнул рукой Леонид.

– Сколько надо, столько и будем ждать! – снова оборвал его Федор. – Есения все равно три дня будет на конференции. Успеем, не боись!

Леонид уныло посмотрел на него, но Федор подал ему руку и, дернув на себя, заставил встать.

– Пошли, подберемся поближе. Нужно разведать, – сказал он.

Они вышли на окраину леса и затаились за сугробом.

– Лёньша, – сказал Федор, кладя тяжелую руку на плечо огорченного Леонида, – не переживай, найдем мы твою Есению! Вот приедем в Новосибирск, я тебя познакомлю с сыном моего афганского товарища, Мишей Вороновым. Он журналист газеты «Обновленная Сибирь», пишет о науке, и многих знает из этого мира. Думаю, он сможет нам помочь узнать не только, где проходит эта конференция, но и провести нас на нее. Парень он надежный и хороший, правда, не в меру горячий, весь в отца, но это ничего, остудим… Все будет путем, не горюй, бухгалтер!

– Хотелось бы надеяться, – тихо сказал совсем разуверившийся в успехе всего дела Леонид, оглядывая пустую вертолетную площадку, по которой мела поземка.

Снег перестал идти еще час назад, но поднялся ледяной порывистый ветер, разогнавший тучи и туман над озером. Небо, светлеющее с каждой минутой, уже начало окрашиваться красными лучами поднимающегося зимнего солнца.

Бетонная вертолетная площадка с кольцами для крепления лопастей вертолета была только что расчищена от снега. Двухэтажное здание из бруса, стоящее неподалеку, служило, по-видимому, всем сразу – и аэровокзалом, и диспетчерской, и метеостанцией. Леонид заметил рядом с домом огороженную метеоплощадку с приборами в нескольких «будочках» на ножках.

На мачте полоскался под ветром полосатый почти клоунский колпак. Леонид не помнил, как он назывался, но знал, что тот указывает направление и силу ветра. У сегодняшнего ветра определенного направления не было, он налетал с разных сторон, то надувая и дергая колпак, то заставляя его безвольно обвисать на мачте.

«Странно, как это им разрешили взлет? – подумал Леонид о вертолете, на котором увезли Есению. – Видимо, конференция очень важная, коли даже в такую погоду полетели…»

Через час Леонид почувствовал, что продрог до костей. Зябко кутаясь в меховой воротник, он прошептал Федору:

– Я больше не могу. Еще полчаса – и ты будешь иметь рядом с собой окоченевший труп…

Федор, взглянув на его посиневшее лицо, молча вытащил из-за пазухи плоскую фляжку и протянул ему.

– Что это? – спросил Леонид, отвинчивая непослушными пальцами пробку.

– Моча на анализ… – хмыкнул Федор, отворачиваясь.

– Какой ты брутальный! – укоризненно сказал Леонид, постукивая зубами, и понюхал плескавшуюся во фляжке жидкость, которая пряно пахла какими-то незнакомыми травами.

– Какой-какой? – спросил Федор, поворачиваясь обратно к Леониду.

– Брутальный, то есть грубый, – пояснил Леонид и сделал на пробу глоток из фляжки.

– Помаленьку! – дернул его за рукав Федор, но было уже поздно – у Леонида глаза полезли на лоб. – Это ж на спирту. Вот, ей-богу, навязался на мою голову!

А Леонид закашлялся, зажимая рот рукой и чувствуя, как жар опалил все его нутро.

– Тише, ты, филин! Кто-нибудь услышит, завалимся мы с тобой! – попытался привести его в чувство Федор, треснув по спине кулаком.

В ответ Леонид, улыбаясь и сипло дыша, неожиданно продекламировал:

Но тут его голос заглушил звук моторов неожиданно выруливших из тайги на вертолетную площадку машин. Их было три: джип и два уазика.

Федор напрягся. Леонид тоже притих, от Федоровой настойки у него уже слегка поплыла голова, и он почти без страха подумал: «Неужели это по нашу душу?».

Но машины остановились в стороне, подъехав к двухэтажному зданию. Вышедшие из них два человека в военной форме и один штатский сразу же направились внутрь здания.

– Похоже, они готовятся кого-то встречать, – сказал Федор. – Крепись, Лёньша, кажись, ждать нам осталось недолго!

Леонид обрадованно кивнул, но радовался он, как выяснилось, рано – прилетевший, действительно, в скором времени «Ми-8», высадил группу подтянутых мужчин, которых тут же разобрали по машинам и увезли встречающие их люди. Экипаж из вертолета почему-то не вышел.

– Странно, обычно вертолет расчаливают и зачехляют. Значит, ненадолго прилетели, – сказал Федор. – Нужно активизировать наши действия.

– Да уж, пожалуйста, активизируй, – попросил Леонид, пытаясь безуспешно спрятать все лицо в воротник, изнутри он на какое-то время согрелся, но снаружи уже опять начал подмерзать. – А то я превращусь в ледышку…