– Я буду вас ждать, – тихо сказал Лёня и, вздохнув, уткнулся носом отцу в плечо.

Встав спозаранку, Леонид, Лёня и Сергей в последний раз перед отъездом Леонида сошлись вместе за завтраком. Присоединившийся к ним Уно, молчал, не вмешиваясь в разговор.

Вещи Леонида и младшего Лёни были давно собраны.

Настроение у всех было мрачным. У Леонида сердце обливалось кровью, когда он замечал взгляд сына, в глазах которого застыло такое беспокойство, что даже характерный насмешливый прищур, передавшийся ему от матери, куда-то пропал.

– Не волнуйся, сынок, все будет хорошо, – тихо сказал Леонид сыну, успокаивающе накрывая ладонью его руку.

Лёня только кивнул в ответ и быстро опустил глаза.

Едва они успели позавтракать, как к дому подъехала чья-то машина, и Сергей сказал, что это уже за Лёней – его увезут отсюда первым в район Кирилловского.

Обняв сына на прощание, Леонид проводил его до машины, и вернулся в дом после того, как джип с Лёней выехал за ворота.

– Собирайся, тебе тоже пора, – сказал ему Сергей. – Я позвоню на трубку Уно, когда Лёню доставят на место, не волнуйся, – и неожиданно крепко обняв Леонида, прошептал ему на ухо, чтобы не услышал наблюдавший за ними Уно: – Ты, главное, там не газуй, положись на Федора и, если что – звони, я тебе тут номерок написал, который никто не знает. Мне тут же доложат…

– Спасибо тебе, Серега, – растроганно поблагодарил его Леонид.

– Ну, давай! Долгие проводы – лишние слезы… – сказал Сергей.

Через несколько минут Леонид уже сидел в машине рядом с Уно. Помахав Сергею из окна, они выехали за ворота.

Без помех проехав по городу, они повернули на Таллинское шоссе, и благополучно миновав КПП у Красного Села, которого немного опасался Уно, помчались по трассе.

Все три с половиной часа, пока они ехали до Ивангорода, Леонид с беспокойством думал о сыне. Наконец, когда они уже подъезжали к Ивангороду, Сергей позвонил на трубу Уно и сказал, что все нормально: «клиент» на месте и с ним все хорошо. У Леонида полегчало на сердце.

Въехав в Ивангород, Уно погнал машину в сторону пограничного моста через реку Нарву, на другом берегу которой уже была эстонская территория.

Леонид вспомнил, как десять лет назад он на своей первой машине возил маму и Скорую Машу в Нарву за покупками.

Как они тогда возмущались, когда еле-еле проехали по колдобистому ивановскому проспекту, ведущему к мосту через реку… Ведь за мостом, на нарвской стороне, дорога пошла как по маслу, почему же на ивановской стороне было такое безобразие!

Скорая Маша даже хотела на обратном пути заехать в ивановский горисполком и выяснить, почему дороги настолько разительно отличаются, ведь их разделяет только мост. Неужели у Нарвы больше денег на ремонт своей дороги? Но Леонид отговорил ее, посчитав это совершенно напрасно потраченным временем. Если председатель горисполкома не хозяин, то никакие выговоры его не пробьют.

Молчавший почти всю дорогу Уно вдруг сказал:

– Скоро пропускной пункт…

Леонид напряженно посмотрел вперед и увидел растянувшуюся очередь машин перед уже видневшимся отсюда мостом.

– Часа на полтора застряли, – сказал Уно. – Нужно с пользой провести это время. Приготовьте свою капу, и вот, держите, – он вытащил из бардачка и протянул Леониду бутылку водки.

Леонид недоуменно посмотрел на него.

– Пейте! – приказал Уно.

– Не хочу, – отказался Леонид. – Мне нужно быть трезвым. Сергей сказал, что я должен только притвориться пьяным.

– Самый убедительный пьяный – это пьяный, – терпеливо сказал Уно. – Выпейте, прошу вас, от вас должно натурально пахнуть, и бутылка должна быть открыта. Вспомните, как мы планировали сыграть – вы уже пьяны, но все время добавляете… А кто вам поверит, если вы будете сидеть с открытой, но полной бутылкой. Прошу вас, не осложняйте мне задачу, выполняйте все, что я вас прошу, беспрекословно. Или я вынужден буду вас высадить.

Леонид послушно открыл бутылку.

Сделав внушительный глоток, он весь передернулся и посмотрел на Уно заслезившимися глазами.

– Еще, – приказал Уно, протягивая ему конфету.

«Гулять, так гулять!» – решил Леонид, принимая у него закуску и еще раз прикладываясь к горлышку бутылки.

«Эдак я, и в самом деле, напьюсь», – подумал он, чувствуя, как у него зашумело в голове, а в животе разлилось приятное тепло…

– Хватит, – остановил его Уно. – Теперь будете отпивать из бутылки по мере приближения к пропускному пункту.

– С какой скоростью? Один глоток на один метр пути? – пошутил Леонид.

– Боюсь, на такую скорость вам не хватит, – серьезно ответил Уно, оценивающе глянув на бутылку. – Нужно экономнее ее расходовать, у меня нет больше водки.

– Я могу сгонять, – улыбнувшись, предложил Леонид.

– У меня дела дома, я не хочу задерживаться, – явно не поняв его шутки, ответил Уно и замолчал, пристраиваясь в конец вереницы машин.

Еще на подъезде к КПП, когда перед ними оставалось машин десять, они начали отрабатывать заранее придуманный сценарий.

Следуя указаниям Уно, Леонид несколько раз неуклюже вылезал из машины и, изображая из себя «в стельку» пьяного, все время намеревался куда-то отправиться, а Уно как бы терпеливо, на виду у других водителей, водворял его на место. Слушая, как обычно суперфлегматичный Уно при этом громко ругается по-эстонски, Леонид изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться.

Эта его смешливость чуть не погубила все дело. Когда Уно решил закрепить впечатление и потащил Леонида чуть ли не за шкирку к обочине, тихо скомандовав притвориться, что его тошнит, Леонид наклонился, послушно приготовившись сыграть и эту малоприятную роль. Но в тот момент, когда он собирался изобразить позыв рвоты, он вдруг почувствовал, что у него сейчас изо рта вывалится капа, и машинально прикрыл рот рукой.

– Вы что, с ума сошли?! – прошипел ему на ухо Уно. – Кто же блюет, зажимая себе рот?!

– У меня капа выпадает, – промычал Леонид и, осознав комичность ситуации, начал корчиться, чтобы не рассмеяться на всю округу.

Его конвульсии со стороны выглядели, наверное, гораздо убедительнее, чем если бы его просто рвало, но Уно, заметив внимание уже не только со стороны сочувствующих ему водителей, но и российских таможенников, поглядывающих в их сторону, поспешил затащить Леонида в машину.

– Надо было мне для убедительности на вас немножко блевануть, – согнувшись на сиденье к коленям, чтобы никто не мог разглядеть выражения его лица, сказал Леонид.

– Ну, если вы хотели несколько часов это нюхать, то, наверное, надо было так и сделать, – невозмутимо, то ли в шутку, то ли всерьез, ответил Уно, заводя двигатель.

Проехав немного вперед, он тихо сказал Леониду:

– А сейчас внимание: сделайте вид, что уснули. Будут будить – реагируйте на все слабо, только глазами и, главное, не разговаривайте!

Леонид, послушно привалившись к спинке сиденья, закрыл глаза.

Когда они подъехали к самому КПП, у Леонида по-настоящему гудело в голове от усердия в актерской игре и водки, к которой он вынужден был еще пару раз приложиться, оставив в руках почти пустую бутылку.

Он сидел, как велел Уно, с закрытыми глазами, развалившись на переднем сиденье и чувствуя, что, если это в ближайшее время не кончится, то он, действительно, уснет. Выпитая водка совершенно заглушила его волнение, и он на удивление спокойно ждал прохождения таможенной процедуры.

Вскоре он услышал голос таможенника со стороны окна Уно:

– Ваши документы…

Уно толкнул Леонида в бок. Тот пьяно, как учили, открыл глаза и непонимающе уставился на него.

Уно что-то сказал ему по-эстонски, протягивая к нему руку, а потом, выругавшись, сам полез во внутренний карман куртки Леонида, вытаскивая оттуда паспорт Велло Тынсу.

Леонид для проформы что-то неразборчиво порычал и закрыл глаза с чувством выполненного долга.

– А что это с ним? – опять раздался голос таможенника.

– Да вот, господин офицер, как в Петербурге пить начал, так остановиться не может! Вон видите, как в бутылку вцепился! – ответил Уно и неожиданно пошутил: – Но бутылка, заметьте, открытая…