Рот у Жанны непроизвольно открылся.

– Но эта не единственная свадьба в наших краях. Месяцем раньше господин де Риберак тоже женился. На Вашей подруге, госпоже Рене.

Теперь у Жанны округлились глаза.

– А Ваша тетушка, госпожа Аделаида… – продолжал Балдуин.

– Постойте, я сама угадаю! – немножко пришла в себя от таких сногшибательных новостей Жанна.

Тетя Аделаида, чей жизненный путь был строг, благочестив и прям, никаких фортелей выкинуть была не должна. И Жанна уверенно докончила фразу монаха:

– Ушла в монастырь, как и грозилась.

– Не угадали! Мессир д’Онэ…

– Тоже, как и прочие (что, там у нас, свадебная холера напала?!) сочетался с ней законным браком? – встревожилась Жанна.

– Нет! – победно улыбнулся довольный монашек. – Госпожа Аделаида судится с дядей, обвиняя его в нарушении обещания жениться. И настроена весьма решительно. Дядюшка д’Онэ категорически все отрицает!

– Фу-у… А я уж решила, что они живут в грехе! Да уж, тетя Аделаида на коне! – восхитилась Жанна. – А я-то думала, она уже давно в монастыре. Надо же! Оказывается, в ее груди пылает пламень жгучих страстей! Бедный мессир д’Онэ… Он, наверное, сказал что-нибудь безобидное в ее присутствии, а уж тетушка постаралась истолковать это в свою пользу. Не знаю. Как он теперь выкрутится: у тети Аделаиды хватка, как у сен-гувера! Остается уповать на бога и здравомыслие судей. И от барона де Риберака я такого поступка не ожидала… Рене, конечно, славная девушка, но уж очень тихая и бесцветная… Совсем не в его вкусе! – добавила она, чувствуя, почему-то сильнейшую досаду, словно де Риберак обманул ее.

Про замужество мадам Изабеллы Жанна вслух решила ничего не говорить. На уме у нее на этот счет вертелись пока одни ругательства.

– А Вы чем занимаетесь? – спросила она у Балдуина. – Ваша учеба уже закончена?

– О да! – приосанился монашек. – Я, госпожа Жанна, вступил в ряды братьев-доминиканцев и являюсь теперь помощником Реннского инквизитора брата Жиля. После того, как я в достаточной степени овладею этим ремеслом, а точнее, искусством (ведь это настоящее искусство, видели бы вы госпожа Жанна брата Жиля в деле!), то намереваюсь вернуться домой и там, занимая пост инквизитора, буду ограждать наш край от всякой нечисти во Славу Господню! Без ложной скромности должен Вам сказать, я подаю большие надежды, – об этом все говорят! А господин епископ даже удостоил меня личной беседы несколько дней назад во время поездки по епархиям. Я как раз ехал из дома к месту служения и нагнал его кортеж. Он был очень ласков со мною, потому что знает нашу великую миссию. Мы – молодые Псы Господни – призваны обновить Святую Инквизицию и стать верной защитой Его Святейшества и всего христианского мира. Уже почти пять лет прошло с того момента, когда Святой Отец Иннокентий VIII опубликовал свою буллу «Summis desiderantes»…

– С величайшим рвением? – немного неуверенно перевела Жанна.

– Да, да, госпожа Жанна, и с величайшим рвением призвал направить карающую десницу Господа против чародеев, колдунов и ведьм. Скажу вам по секрету, дорогая госпожа Жанна, армады ведьм и колдунов с Сатаной во главе буквально захлестывают нас, грозя великими бедами христианскому миру. Но пока на страже мы, Святая Инквизиция, этому не бывать!

Огонь фанатизма загорелся в глазах Балдуина, превращая глуповатого монашка со смешной свежевыбритой тонзурой в беспощадного, не знающего сомнений и жалости палача.

Такое превращение Жанне очень не понравилось, особенно, когда она вспомнила о своих визитах к колдунье.

– Уже восемь лет в Испании действует Новая Инквизиция с братом Томасом во главе! – продолжал Балдуин. – Им тяжелей, чем кому-либо: страна полна лживых морисков и марранов! Но ведомый Волей Господней, брат Томас не дает уйти от суда Божьего ни якобы крещеному иудею, ни хитрому, притворяющемуся католиком, мусульманину! Но знали бы Вы, госпожа Жанна, как трудно выискивать и судить ведьм! Светские судейские крючкотворы имеют десятки томов и комментариев, наставлений и пособий, а бедные инквизиторы зачастую вынуждены слушать только голос Господа в сердце, обороняющий нас от козней диявола! Но скоро появится книга «Melleus maleficarum», которую в помощь всем нам пишут ученые мужи, мои братья по ордену, Григорий Инстисторис и Иоанн Шпренгер, живущие в Немецких землях. И эта книга будет воистину Великий Труд! «Melleus maleficarum», госпожа Жанна, это «Молот ведьм». Брат Жиль посещал брата Иоанна в Равенсбурге, где знакомился с отрывками из будущей книги. Он говорит, что не читал в своей жизни ничего более полезного! Сам Господь направляет брата Иоанна по святой стезе и открывает его взору то, что недоступно глазам несведущих! За короткое время он арестовал и отправил на костер в своем маленьком Равенсбурге сорок восемь ведьм. Это ли не доказательство его святости?! А недавно… – разошедшийся Балдуин взмахом рукава смел на пол бокал и, отчаянно покраснев, растерянно замолчал.

Жанна несказанно обрадовалась наступившей тишине.

Страстная речь будущего инквизитора ее напугала и утомила.

– Вы идете правильным путем, дорогой Балдуин! – ласково сказал она, думая:

«Да когда же ты уберешься, осел прыщавый! Волосы дыбом встают от твоих речей!»

– Видит Бог, мы еще увидим Вас Папой Римским! А пока мой дом всегда открыт для Вас! Приходите, не стесняйтесь! Ваши речи так интересны и поучительны – ну просто готовые проповеди. Ваш дядя недаром гордится Вами!

Выпроводив Балдуина, Жанна села читать письмо мадам Изабеллы, гадая, какие же неприятности принесет в будущем неожиданное матушкино замужество.

Месса подходила к концу.

Жанна сидела на скамье почти у клироса, рядом с одной из фрейлин герцогини Анны, Франсуазой де Ларю. Подругами они не были, но поболтать друг с другом любили.

Позади, шушукались их служанки, державшие плащи, подушечки для коленопреклонений и прочие мелочи. (В церковь Жанна всегда брала Аньес, куда более соответствовавшую облику служанки знатной дамы, нежели чем неотесанная Жаккетта.)

В соборе собрались сливки общества и Жанна, постреливая по сторонам глазами, прикидывала, с каким кавалером пококетничать по окончании мессы.

Ее взгляд скользнул по разноцветью одежд и зацепился за новый роскошный жакет[43] зеленого бархата с алой атласной отделкой и алым же поясом.

В жакете находился шевалье Жан.

– Смотрите, Франсуаза, с чего это красавчик Жан так разоделся? Пытается склонить чье-то неуступчивое сердце? – насмешливо шепнула Жанна соседке.

Та немного недоуменно посмотрела на нее и тоже шепотом спросила:

– Так Вы уже расстались?

– Что? – не поняла Жанна.

– Ну-у, дорогая, не делайте удивленное лицо! Шевалье Филлипп, приятель шевалье Жана, рассказал мне, что Жан поспорил с ними на крупную сумму денег насчет Вашей благосклонности. И выиграл пари, проведя ночь у Вас. Они же стояли на улице. Я Вам завидую: молодая вдова может позволить себе повеселиться, не то, что мы, девицы! Видимо, этот костюм и приобретен на выигранные деньги… Но я думала, Вы продолжаете встречаться?

У Жанны от ярости и гнева спазмом сжало желудок, вызвав приступ тошноты.

Она быстро связала воедино ночь баронессы в своей спальне, подвязку, появившуюся утром у ворот, удовлетворенный вид мадам Беатрисы за завтраком и поняла подоплеку сплетни.

– Я не буду клясться честью, ибо не вижу причин оправдываться, но этот подонок, пардон, господин НИКОГДА не был со мной близок, дорогая Франсуаза! Боюсь, свое пари он выиграл, общаясь с более покладистой дамой! Или вообще соврал! – прошипела она, искоса сверля убийственным взглядом фигуру шевалье.

– Соврать он не мог! – хихикнула в молитвенник Франсуаза. – Филлипп говорил, что бедняжка Жан несколько дней замазывал белилами следы поцелуев и лепил пластыри на укусы. Филлипп просто поразился Вашей страстности, извините, я теперь понимаю, что не Вашей…